Восемь лет с Вагнером

ДЯДЕНЬКА, А ВЫ С НАМИ ЗАВТРА ПОЙДЁТЕ НА ВОЙНУ?

Одна из ситуаций, во время штурма Попасной в частном секторе мы попали в огневой контакт с противником, были зажаты возле частного дома. Справа и слева шел контакт, мы не могли вылезти. Пути подхода к этому дому противник тоже простреливал. Мы оказались в небольшом огневом мешке.

Погода была жаркая, из припасов у нас только БК с собой был, ни воды, ничего, быстро все закончилось. Нас спас подвал частного дома, там были разнообразные холодные напитки и безалкогольные.

Просидев возле этого дома, постоянно вступая в контакт с противником, около 3–4 часов, мы решили продвигаться вперед. Оставаться на этом месте у нас вариантов не было. Нас по вечерним сумеркам расстреляли бы, зажали бы с РПГ. Пришлось принять решение расстреливать противника с труб. Дистанция рабочая была около метров 25, не более. Трубы это РПГ-30, это 26, все одноразовые.

Первый дом красиво я закинул прямо в окно, дом классически в два раза увеличился и сложился, огонь с того места, как нам показалось, прекратился. Второй выстрел был сделан в правую сторону, тоже противник оттуда вел огонь. При чем получилось так, что мы в дом выстрельнули, я шибанул туда с трубы, а оттуда вылезает тело и начинает шмалять. Ему было пофиг, что над ним все горит уже, дом вспыхнул. Товарищ меня в обратку, огнем друг друга прикрыли и вроде уползли.

В это время справа пошли казаки вместе с морпехами. Они где-то метров 40 до нас не дошли, встали. Нам было скучно, у нас был приказ вперед не идти, но мы его немного ослушались и пошли вперед, потому что нам было скучно, реально. Перешли дорогу под огнем противника, поджались под другой дом уже на другой стороне улицы. Мы думали, что противник в том доме, который мы первый уничтожили, что там всё.

Потом мы поняли, что этот дом у них находился как прикрытие, сама огневая позиция у них была за домом, пробита через окна. Они примерно знали, где мы, а мы просто лупим в дом. А им как бы ноль эмоций. Пришлось зажаться, к нам все-таки подошли федералы, мы их прикрыли. Подползли ближе, нужно было идти вперед. Как идти вперед — мы не знаем, там постоянно огневой контакт. Только вылазим — по нам огонь ведется. Не можем понять.

А тут получился маленький момент: у одного из мертвых укропов радиостанцию нашли, ихняя балалайка. Местного казачка за шиворот, говорим: «Братан, давайка на радейку, выйди и по-украински скажи, что там, мол я раненый, нужна помощь». Пусть вылезут хотя бы, мы хоть поймем, откуда они вылезут. Он по балалайке сказал, все хорошо, говорит «хлопцы, помираю, спасайте». Мы ждем, стоим, думаем не прокатит.

И тут из всех щелей, как в лучших фильмах «Властелин колец», начинают вылезать укропы. Их просто орда вылезает, мы смотрим и не понимаем, откуда их столько взялось. Пришлось немного пострелять, мы, конечно, охерели, федералы тоже, там пацаны молодые, они сразу после срочки туда попали. Пришлось идти вперед, мы пошли вдвоем со своим напарником из нашей компании. Мы уже пропустили противника, и он оказался от нас где-то в десяти метрах. Просто из окопа две головы вылезают и начинают по нам стрелять из ПК и автомата. Как мы остались в живых, я вообще не понимаю.

Мы просто пластом, казачок еще один с нами был. Наш общий товарищ решил туда закинуть гранатку, он встал, огнем его прикрыли, подходит аккуратно к окопу. Происходит выстрел из окопа, прямо в лоб нашему напарнику. Я думаю, ну все. Затаскиваю его, переворачиваю, каска вся вздутая, а у него нет даже сотрясения. Он просто охуевший лежит и говорит: «Я его нахуй заебашу».

Он возвращается обратно в сарай с РПК садится и начинает его высматривать. Проходит минут 20, тело с окопа выстреливает, он так выходит и стреляет. Слышим звук «дзынь», как об каску. И наш товарищ говорит: «Каску, блять, не трогать, она моя». Мы там лежали все. Вроде как-то мы пытались их зажать, с труб их долбили. Но там был командир взвода и командир роты. Майор и старлей там сидели. Одного вот он в башню заебашил, а второй отстреливался до последнего. Он там весь был перебинтованный, нутро, когда уже истек.

Мы понимаем, что уже темнеет, нам надо располагаться, потому что ночью идти куда-то не вариант. К нам подходит федерал: «Дяденька, а вы с нами завтра пойдете на войну?». А у нас командование выходит наше на связь, спрашивает «вы где?». Мы отвечаем, что у себя на позициях. «А чего у вас стреляют?». Мы говорим, что это у соседей там стреляют, а мы чай сидим пьем, у нас же приказ никуда не ходить, мы сидим, расслабляемся.

Самый прикол в том, что у нас что казаки, что федералы, я говорю про тех федералов, которые на тот момент были, в большинстве своем не понимали, что вообще делать нужно. Куда идти, что делать, никакой взаимосвязи. Они не могли даже со своими связаться. Они просили у нас радиостанцию, дайте мы со своими свяжемся напрямую. Хоть через ваши станции со своим командованием, у них есть ваши радиостанции, мы с ними свяжемся. То есть это была полная неразбериха, куда им идти, что им делать.

Они чуть дом не уничтожили, куда мы должны были заходить. Мы в этот дом уже заходим, буквально минут 10 и мы бы зашли туда. И они туда удар из двух труб. «А вы зачем туда стреляли?». Отвечают: «Ну мы подумали, что там противник». То есть взаимосвязи не было.

Что самое запоминающееся?

Это когда меня затрехсотило. Когда мы шли на железнодорожное депо, я вылез из-за двери, у меня РПГ взорвалась между ног, я в сторону улетел. Думал, что все, 200. Да вроде бы контузило. Меня увели в безопасное место и тут же туда прилет. То есть контузило дважды. Скрючило, броник не могли снять. Придерживали, шел. Я на четвереньках дополз до ополчуг, в пятиэтажку. Они на меня смотрят, я на четвереньках ползу, они спрашивают «Ты кто?», я говорю: «Свой». Они забрали к себе.

На меня еще гараж обвалился. Был компрессионный ушиб и контузия. Контузия за три дня прошла, а с позвоночником пришлось в больницу ехать, на Россию отправили. Я сначала в Луганске отлежал, потом решил вернуться, вернулся обратно в отряд, ну меня накрыло обратно, потому что в Луганске врачи неправильно залечили, точнее они просто не лечили. Только уколы ставили, а Москве уже серьезнее лечение было.