К тебе будут приставать!

Аленка перевела взгляд на руки и пошевелила пальцами. Боже мой, она гладила фламинго! Самых настоящих! Пальцы до сих чувствовали жесткость крыльев и мягкость пуха, вспоминалось, как отшатнулась от внезапно раззявившего клюв фламинго, как потом над ней хихикал Маду. И не только это. Океан. Лодка. Дайвинг. Рыбки. Вкуснющая рыба и фрукты. Зелень. Бабочки. И многое-многое другое…

Адреналин путешествия постепенно утекал прочь, как вода в песок. Алена украдкой зевнула и вспомнила, что за весь суматошный день так ни разу и не достала телефон. Надо хотя бы закат сфотографировать на память. Вяло покопавшись в сумке и выудив мобильный, щелкнула расплавленное золото солнца и океана, и отправила Светику, заодно ответив на ее вопрос «Где это ты?». Где-где… На Багамах.

И повинуясь наитию, быстро сняла сидящего неподалеку Маду. Очень уж красиво и живописно тот выглядел на почти пустынном пляже. Лишь несколько туристов в отдалении занимались тем же, чем они – любовались закатом. Телефон, вибрирующий сердитым жуком от сообщений возбужденной интригующими фото подруги, отправился в сумку как раз в тот момент, когда джинн глянул с улыбкой на Аленку, точно подозревал о ее снимке.

– Пора? – печально вздохнула девушка.

– Пора, – ответ вызвал еще один печальный вздох.

Маду помог Алене подняться, и девушка, прикрыв глаза, со вздохом прижалась к нему, как-то незаметно очутившись в кольце крепких рук. Маду был горячий – но не обжигал метущимся во все стороны костром, а грел медленно текущей лавой. В груди, к которой прижималась Аленка, размеренно стучало сердце, привнося еще большее успокоение, создавая ощущение безопасности и комфорта. Терпко пахло сандалом и чем-то сладко-восточным, волнующим и волнительным. И…

Неизвестно, до чего бы дошла в своих дремотных размышлениях Алена, если бы не резанувший даже по закрытым глазам яркий свет.

– А? Что? – пробудившаяся, но все еще находящаяся на границе между явью и сном девушка встрепенулась встревоженной канарейкой и завертела головой, пытаясь стряхнуть с себя остатки дремы.

– Вернулись, – с неясной тоской пояснил Маду, и не думая размыкать рук.

– А, да, понятно, – зевнула Аленка и машинально прижалась обратно, закрывая глаза. Тук… Тук… Тук… Сердце стучит. Медленно. Размеренно. Так приятно… – Э! А ну, отпусти меня!

Девушка с наигранным возмущением выпуталась из объятий и уставилась на джинна, не зная, что делать, и пряча растерянность за независимым внешним видом.

– Первое желание выполнено? – индифферентно поинтересовался джинн, вопросительно изгибая бровь.

Последив за изгибом и в очередной раз подивившись, как при каменном лице Маду умудряется так манипулировать бровями, Аленка выдохнула:

– Выполнено.

И вздрогнула, чуть не схватившись за сердце – желто-ало-голубой цветомузыкой полыхнула забытая на кровати печать. Вместо этого выругалась сквозь зубы и вытерла пот со лба. Так ведь и родимчик схватить можно! Хорошо хоть звуковое сопровождение встроить не догадалась, от фанфар точно бы инфаркт пришел.

– Тогда я удаляюсь, – ответил Маду, с ироничной улыбкой пронаблюдавший за пантомимой.

И – ушел. Поклонился и ушел. Ногами. Через дверь.

«Мог бы раствориться в воздухе, что ли», – с детской обидой подумала Алена, совершенной очевидностью осознавая, что за глупой «обидкой» прячутся совершенно иные чувства. Сказка закончилась, «принц» не поцеловал (и хватит себя убеждать, что не хотелось – хотелось!) и ушел, оставив в обиде, раздрае и с сумкой, полной мокрых вещей. Да еще солнце вовсю в окна жарит!

Решив, что постирает все потом, Аленка, ругаясь на солнце и жару (так лучше, чем на саму себя или кого-либо еще), развесила купальник и полотенце на сушилке и завалилась в постель. Пусть всего два часа дня, но для нее-то уже наступила ночь. Вернее, прошла бессонная ночь и часть дня – по местным меркам. Хотя там – только день прошел. И какой день!

Натыкав из последних сил обещание Светику рассказать все потом, девушка свалилась в глубокий, беспробудный сон без всяких сновидений. Лишь на самом краешке сна чувствовался чей-то внимательный, недобрый взгляд, но он не мог пробиться сквозь щит печати, которую машинально сжимала Алена, не желая с ней расставаться даже во сне.

Продолжение: "К тебе будут приставать!"