К тебе будут приставать!

Кашлянув, девушка отбросила все мысли и вопросительно глянула на Вадима:

– Куда дальше идем?

– По входному билету можно еще три гробницы осмотреть, выбирай, – щедрым жестом предложил тот. Совершенно не облегчив решение – он-то, как «завсегдатай», должен знать захоронения покрасивее или поинтереснее. Попридержав язвительность и не дав ей вылиться в слова, Аленка завертела головой:

– Ну… Давай в ближайшую.

С подозрительной опаской ожидаемое «Желание дамы…» не последовало, что прибавило Вадику парочку очков. Девушка не любила повторений и однотипности, считая их признаками либо усталости (в лучшем случае), либо неразвитости ума (в худшем). Последним кавалер вроде бы не страдал, но – кто знает, кто знает.

– Ты выбрала одну из самых интересных гробниц, – напыщенно произнес мужчина, на мгновение став похожим на крайне довольного собой тетерева, сидящего на пригорке и косящего оттуда многозначительным взглядом на своих сородичей. – Гробница Сети Первого.

Чуть не хрюкнув от смеха своим странным ассоциациям, Аленка двинулась рядом за своим провожатым, пропуская мимо ушей старательно излагаемую не слишком интересную историческую справку.

После погребной (почти погребальной, от чего между лопатками пробегал неприятный холодок) прохлады царящая снаружи жара воспринималась крайне остро, и нырнуть под каменные своды оказалось особым наслаждением. Не зря все же аналог ада в древнем Египте представлялся как бесплодные камни, населенные лишь змеями и скорпионами, по которым палимый солнцем несчастный умерший должен был бродить в поисках выхода, изнемогая от жажды и голода.

Как оказалось, зря Алена с таким скептицизмом отнеслась к рассказу о «самой необычной гробнице». Большие залы, чьи своды подпирали высокие каменные колонны, длинные коридоры, расписанные бытовыми и посмертными сценками из жизни фараона и богов (кое-где облупленные, но все еще хранящие краски и величественность замысла и его реализации) – не укладывалось в голове, как можно было в стародавние времена, при отсутствии современной техники сделать подобное.

– А вот тут находился глубокий, бездонный колодец, – Вадик остановился и ткнул пальцем вниз с такими видом, словно самолично ее видел. – Он перекрывал вход в потайные комнаты, где и находилась настоящая погребальная камера Сети. Бельцони, раскопавший эту гробницу, обнаружил, что вот эта стена, – палец переместился указующим жестом на одну из стен, – фальшивая, приказал засыпать колодец, чтобы добраться до стены и разбить. Теперь, как ты видишь, можно пройти на потайную лестницу и спуститься вниз.

– Угу, – наполненный ленцой голос, раздавшийся со стороны, показался Алене странно знакомым, так что девушка украдкой глянула направо и невольно застыла, широко раскрыв глаза. Возле одной из колон, небрежно прислонившись к ней и совершенно не опасаясь ничего попортить или испачкать белоснежную рубашку и брюки, стоял Маду!

– Засыпать бездонный колодец – просто отлично звучит. Браво!

Джинн ухмыльнулся и несколько раз лениво хлопнул в ладоши, подчеркивая своими «аплодисментами» отношение к рассказу.

– Я на минуточку, – извиняюще улыбнулась Аленка кавалеру и быстренько отошла в сторону. – Что ты тут делаешь?

Шипение разъяренной змеи даже рядом не стояло с тем, что издала девушка, настолько сильно сжимая ручку сумки, что наверняка останутся отпечатки ногтей на ладони – лишь бы не дать кому-нибудь в нос, по наглой рыже… Ладно, не рыжей, черноволосой и смуглой, но все равно наглой морде. И вовсе она не рада его видеть, вот ни капельки!

– Развлекаюсь, – любезно пояснил Маду, даже и не подумав сменить диспозицию, дислокацию или еще что-нибудь, с целью оказаться подальше, лишь сложил руки на груди. Словно специально подчеркивая красоту рук, прекрасно открываемых короткими рукавами рубашки, и длинных, чутких пальцев.

Аленка скрипнула зубами.

– А не мог бы ты развлекаться в другом месте?

– Это желание? – любезно осведомился джинн, скептически изогнув бровь – мол, неужели ты потратишь целое желание джинна на подобную ерунду.

– Нет!

– Тогда не мог бы, – с прежней любезностью припечатал Маду.

– Тогда… Тогда… Не приближайся к нам, вот!

– Это же…

– Нет!

– Тогда…

– Это просьба, – сквозь силу выдавила из себя Аленка, мрачно засопев.

Джинн с видом заправского эксперта оглядел Вадика – точно оценивая лохматую, плохо расчесанную и ужасно выдрессированную собачонку на элитной выставке, и перевел взгляд на девушку.

– Я подумаю, – в темном взгляде словно сверкнула молния, на мгновение превращая Маду из обычного, смазливого ловеласа в того, кем он на самом деле являлся.

Аленка невольно судорожно вздохнула и, подавив порыв мило попрощаться с Вадимом и продолжить экскурсию с Маду, круто развернулась и направилась к человеку. Самому обычному, пусть иногда и чуть-чуть занудному, когда касалось любимого увлечения, но с чувством юмора и приятному человеку. Не нужно ей никого «из людей», которые на самом деле нелюди!

– Извини, – Алена мило улыбнулась кавалеру, постаравшись сгладить свое странное «бегство» и возвращение, и придушить клокочущую внутри ярость, за которой прятались совершенно иные чувства. – Идем в погребальную камеру?

Вадик, странновато глянув на Маду, кивнул головой.

Ступеньки, ступеньки, ступеньки, коридор, опять ступеньки… Девушка внимательно прислушивалась, не раздадутся ли позади шаги, но нет, слышался лишь шорох их с Вадиком обуви. Так что можно было бы и приободриться – Маду выполнил-таки просьбу. Однако вместо облегчения, которое должно было появиться, в голове всплыло ярящееся: «Ну я тебе еще покажу!».

– Вот здесь и находился настоящий саркофаг Сети Первого, до которого не смогли добраться грабители могил, – вещал Вадик с видом самого заправского экскурсовода. – Посмотри, какой высоты потолок!

Аленка послушно задрала голову и чуть не поперхнулась, услышав прямо за спиной:

– На самом деле он был очень трусливым человечком. И с комплексами.

Чуть не потеряв равновесия, девушка круто обернулась.

– Как там у вас говорят? – Маду и не думал скрываться, совершенно в наглую, заложив руки в карманы, стоял позади и улыбался во все тридцать два зуба. Или сколько их там у джиннов. – Посмотри на автомобиль, чтобы понять, на сколько силен мужчина по мужской части. Вспомни гипостильный зал с колоннами, который утром видела, оглядись вокруг, сразу все понятно про комплексы Сети. А уж если припомнить его обелиск из Гелиополя, который сейчас украшает центр Рима…

Маду мыл зубы, а Аленка стояла, задохнувшись от ярости, пока не выдавила:

– Ты же обещал?

– Разве? – искренне, не придраться, удивился джинн. – На сколько я помню, я обещал подумать. Я подумал.

– Понравилось? – ядовито поинтересовалась Аленка. – Думать?

– Если честно – не очень, – тяжко вздохнул Маду. – И без этого было прекрасно жить, – и немного пренебрежительно кивнул в сторону Вадика. – Тебя кавалер жаждет.

Пару раз вдохнув-выдохнув для успокоения и душевного здоровья, Алена с лучезарной улыбкой повернулась к Вадику.

– Вадик, позволь тебе представить – это мой старый знакомый, Маду.

– Старый? – джинн скептически изогнул бровь.

– Да, тебе ж дохреналион лет, – краем рта пробормотала Аленка, пытаясь продолжить улыбаться не слишком приклеенной или зверской гримасой.

– Уела, – подумав секунду, признал Маду. – А я уж понадеялся на старость дружбы, а не мою.

Весь этот диалог Вадик с таким же странным, как и при первом появлении джинна, взглядом смотрел на Аленку.

– Где?

– Что – где? – осторожно уточнила девушка, чувствуя себя крайне неловко.

– Где этот Маду?

– Так вот же он, – Алена удивленно повернулась к джинну и замерла, осененная догадкой. – Твоя работа?

– Ну да, – тот улыбнулся довольно, как объевшийся сметаной кот. – Забыл предупредить: меня видишь только ты, остальные – нет.

– Ах ты!.. – проглотив окончание фразы, дабы окончательно не пасть в глазах Вадика, Аленка скрипнула зубами и отвернулась. Вернее, повернулась к мужчине, оставив за спиной джинна. – Извини, так что ты там говорил про мумию?

– Про зал, – Вадик так и не перестал странновато поглядывать и не расслабился, видимо, подозревая наличие шизофрении или какого-нибудь другого психического отклонения и готовый, если что, быстро-быстро убегать. – Высота зала почти три метра…

– Так вот, о комплексах. Ты знаешь, что тут есть еще один спуск вниз? Еще шестьдесят метров ступенек, упирающихся в голую стену. Сети готовил себе еще одну погребальную камеру, на этот раз настоящую-настоящую, но не успел…

Остаток экскурсии прошел в стереофоническом эффекте. В одно ухо вещал Вадик, во второе едко комментировал услышанное Маду, добавляя пикантные подробности из жизни фараонов и их супруг. Было бы интересно и занимательно, если бы разнести во времени, но… Уже через полчаса девушка чувствовала себя так, словно побывала под танком или прессом, блеск в глазах превратился в маньячный, а в голове царила картина сворачивания шеи джинну. Именно она помогла продержаться до автобуса, даже мило попрощаться с Вадиком, переставшим намекать на возможность возвращения в отель на его машине и о будущих встречах.

Устроившись в автобусе, Аленка устало привалилась к окну под бодрый бубнеж невидимого Маду, каким-то неведомым образом устроившимся рядом. Дама, занимавшая кресло на пути до Карнака, со счастливым видом отправилась в конец автобуса, хотя с утра визгливо утверждала, что она ну никак не может ехать на задних сиденьях – будет дурно. Стало даме дурно или нет, девушка так и не узнала – мгновенно уснула под речи джинна, оказавшие целительное снотворное действие.

Проснувшись от толчка, сопроводившего остановку около главного здания отеля, Аленка полусонной мухой выползла из автобуса и поползла к домику, проговаривая про себя «Линия А, линия А, линия А…», чтобы опять не утопать на задворки.

– Линия А, – Аленка уткнулась носом в правильную (вроде бы) дверь и принялась тыкать ключом в скважину. Скважина сопротивлялась грубому насилию, ключ – тоже, затекшие от сна в автобусе и уставшие от прогулки мышцы оповещали, что их зверски избили, а организм постанывал, что желает в ванну и умереть.

Наконец свершилась победа человека над бездушным механизмом, ключ попал в замок, тот оказался отверзнут, и Аленка ввалилась в комнату.

– Как понравилась экскурсия?

Аленка со всего размаху захлопнула дверь перед обладателем мерзко-бодрого голоса, вновь возникшего из ниоткуда на ее крыльце, понадеявшись, что попала по носу.

Вот ведь гад!