И тут я понял, что...

Глава 19. Одичавший мужицкий мужик

— Да-а-а, у меня уже даже кукуха заскучала. — Унывал я, смотря на дорогу, по которой качусь в телеге уже неделю. — Вообще в голове пустота, ещё и ты пьянь последняя…

— Вот не надо, а! — Сидела с очередной бутылкой Люмия. — Лучше присоединяйся!

— Не, уже понятно, что мозгам на пользу это не идет. Мои может и больные, но не такие атрофированные как у тебя. — Вздыхал я, привычно превращаясь в хрустящий мешок костей на деревянном дне телеги. — Может попробовать портал открыть?

— Давай не будем. — Поморщилась Люмия. — Представь какие расходы и риски.

— Меня убивает эта вечная прогрузка локации. — С круглыми глазами смотрел я в небо, как-то распластавшись среди ящиков и мешков.

— Так может нам как-то развлечься? — Задумалась Люмия.

— Развлечься… развлечься. Хорошая идея, но как? — Повернул я голову, смотря на сидящую с бутылкой блондинку с раздвинутыми ногами.

— Знала бы я. — Пожала плечами Люмия.

— Давай че-нить бахну? — Возникла в голове ленивая и расточительная мысль.

— Может попробуем завести друзей?

Повисло неловкое молчание. Мы встретились напряженными взглядами… сначала она улыбнулась, потом я хохотнул.

— Видишь, хорошая идея! По… — Стала оживляться Люмия, выглядывая своего маньяка.

— Да с черта два! Ненавижу пустые знакомства еще и с бесполезными людьми, которые целыми днями на нервах с острыми мечами бродят. Лучше уж своим ходом через лес переться. И быстрее, и веселее. — Отвлечённо говорил я, снедаемый прожорливой скукой.

— Ну, и валяйся дальше. — Залпом поглощала алкоголичка объемную бутыль.

— Готова… — Спустя время заметил я, как она вновь вырубилась. — А теперь за дело…

Я подсел поближе и с улыбкой несколькими пальцами взял её за аккуратный подбородок. Кожа такая мягкая и нежная, так и манило её помять, потереть, почувствовать как можно лучше… Потянул его вниз, распахивая тонкие розовые губки, такие сочные и гладкие, будто кукольные…

— Хардкор, помнишь наш вчерашний разговор? Я хорошо подумала над твоими словами. Разрушение — это, в самом деле, часть великого созидания. А саморазрушение — это великое, но страшное искусство. Возможно, мне не хватает мозгов, чтобы это понять, но я тобой восторгаюсь! Восторгаюсь всей душой и надеюсь когда-нибудь понять твою безумно тяжелую ношу и незавидную участь, но, будь уверен, я…

— Ты чё делаешь? — Открылись шокированные глаза Люмии.

— Вот нафига ты заговорила! Теперь образ верной и умной Люмии навсегда умер! — Опечалился я от горькой утраты. — С кем мне теперь говорить! С твоим трупом?

— Я жжж с тобой разговариваю и в таком состоянии и не жал-усь… — Медленно стала засыпать Люмия, не пытавшаяся даже заморачиваться моим необычным поведением.

— У тебя хотя бы разнообразие есть. — Вновь опечаленно вздохнул я, видя перед собой только пьяное женское тело. — А меня даже на единственную личность не хватает.

Тормозная жидкость вновь стала вливаться в мой мозг, обволакивая извилины неприятной наждачкой, на которой стирались и тормозились мысли, без коих моё тело превращалось в недовольный и уродливый овощ, на подобии двухлетней свеклы в холодильнике. Я смотрел на небо со дна телеги. Ненавидел каждое безмятежное облачко и презирал иномирские луны за их пафос. Я смотрел на лес по дороге. В голове почему-то стали бить фонтаны русской классики, чьи описания, да и в целом, её плохо переносил. Пытался я и смотреть на людей, слушая их разговоры, но шизофрения их так заворачивала, всеми силами доказывая, что это заговоры и прочая чушь, что меня очень быстро выматывало и портило и без того отсутствующее настроение.

Вдруг на обочине дороги появился здоровенный оголтелый мужик в одних портках. Этот факт меня удивил. Небритый он просто себе сидел на травке с меланхоличным видом на суровом лице со шрамами и таким же изувеченным телом. Человек априори не мог бы выживать в лесах в одиночку и без всего, но он и на человека-то особо не походил.

Телосложением и массой он был здоровее чертовых зеленых качков Владыки. Этот факт меня поразил. Его тело было невероятно мускулистым и жилистым, какой-то мощный космодесантник из пробирки! А его оружием была простая деревянная палка титанического размера! Судя по вмятинам и кровавым пятнам, она забила насмерть уже не мало живых существ. Беспощадно и не по одному разу…

Но больше всего меня смутило, то что караван просто тихо-мирно шел дальше, пытаясь не обращать на верзилу никакого внимания, которое он в свою очередь тоже уделял только травинкам на земле. И это нормально так реагировать? Что за мужицкая аномалия?

— Вставай, пьянчито, я нашел нам впечатления! — Разгорелся во мне исследовательский интерес, подогрев пощечиной жгучую блондиночку.

— Э? — С оторопью открыла косые глаза Люмия.

— Походу сломал… — Смотрел я на то, как она совсем не могла собрать глаза в кучку и вообще сориентироваться в пространстве. — Пошли давай! Страховать будешь. Хотела же новые знакомства и, вуаля, я выполнил выдвинутое предложение, найдя для нас очень интересного персонажа.

— Хде? — Резко в упор посмотрела Люмия в борт телеги.

— Вон ттттам! — Поднял я ее за шкирку, указывая пальцем на отдаляющегося от телеги бугая, ведь она даже самоопределиться в пространстве не могла.

— Не, он страшный. — Стала трезветь Люмия, сильно прищурившись. — Прямо очень, предлагаю не вступать в контакт.

— Предложение отклонено! Ещё немного и у меня мозг отключится! — С уверенностью решил я, закидывая на плечо звякнувший монетами рюкзак.

— Но он же страшный! Погляди только! — Плаксиво говорила Люмия, мельком оглядываясь на причину моего интереса.

— Он… — Я спрыгнул с телеги. — Интригующая личность! И в отличи от этих бородачей не похож на маньяка, слишком заметный, голый и спокойный!

— У тебя странные сравнения… Да, помоги мне! У меня голова кружится! — Сев на борту телеги, мутными глазами смотрела Люмия на движущуюся землю.

— Сравнения норррмальные… — Поймал я на плечо увесистую алкашку и спустил её ноги на земную твердь. — В тихом омуте, Люмия, черти водятся. И Сая мне это в очередной раз доказала.

— То есть, нормальный человек в твоих глазах выглядит опаснее, чем великан который может тебе голову пальцами раздавить? — Пыхтела сзади Люмия со своим иллюзорным и картонным мировосприятием.

— От нормального человека слишком много факторов опасности. От ножа в спину до элементарного яда в еду, а тут здоровый и, наверное, тупой. И заклинанием по нему трудно промазать будет в случае чего. — Пытался я донести до нее простые и очевидные вещи.

— Смотри сам… если он тебя сожрет и переварит, то воскрешение может не сработать. — Задумалась Люмия, не предполагая в таком случае, что её сожрут следом за мной.

— Не очкуй, сам боюсь. — Вздохнул я, подходя к великану, обратившему на нас своё пристальное внимание.

Его взгляд и лицо вблизи совсем не казались какими-то полоумными. Он совсем не походил на примата и приземленную форму жизни как Люмия. В нем было что-то такое… праведное и решительное настолько, что всё остальное он просто отметал в сторону.

— Маг? — Равнодушно грохнул верзила, взглянув на книгу у меня на поясе и не обратив внимание на копье и фальшион.

— Маг, а ты? — Кивнул я, встав перед ним опершись копьем на землю и держа книгу под рукой.

— Бывший архиепископ меча Браокс Фирстарский… — Шумного вздохнул громила. — Что тебе нужно, заблудший?

— Заблудший? — С подозрением оглянулся я на Люмию, но она ассоциаций с еретичкой не вызывала, значит, это у меня морда красивая. — Архиепископ? Какой веры и почему бывший?

— О-ох… как много вопросов. — Медленно выдохнул Браокс. — Ты вышел из какой-то глубинки?

— Я вообще… — Вдруг прикусил я язык, но терять было нечего и было скучно. — Я даже не из этого мира.

У Браокса остекленел взгляд…

— Эй-эй! — Отошёл я на шаг назад, не глядя на книгу открывая переплет. — Спокойно, я обычный человек! Никакой не монстр! Ни черт или бес, но вдарить могу так, что мир расколется! Давай без насилия!

— Владыка, не ты ли это? Пришел дальше издеваться? — Злобно прищурился Браокс, хватаясь за свое убийственное полено.

— О… он и тебе поднасрал. — Несколько успокоился я. — Его прихвостни ползучие у меня много чего утащили. Деньги, артефакты, душевное спокойствие…

— Не владыка… — Даже как-то расстроился Браокс. — Значит, ещё один пришедший на зов.

— Меня никто не звал, просто, сука, без предупреждения закинуло в самое сердце гребанных проклятых земель! — С остервенением сжал я древко копья. — Вываливай всё что знаешь! Какая тварь призвала меня в этот мир и заставила так мучиться! На атомы мразь расщеплю, а потом буду на кварки паскуду разбирать!

— Хардкор, успокойся… — Положила мне руку на плечо Люмия. — Не у одного у тебя жизнь поломана, ему тоже не сладко.

— Ты… права. — Заткнул я свои голоса в голове. — Браокс, будь добр, расскажи, что знаешь.

— Это… очень долго. — Флегматично посмотрел он в сторону каравана. — И ничего тебе не даст, если ты хочешь вернуться обратно в темницу Великого, то просто ищи Скрижали.

— Спасибо, большая и мудрая, черепаха. Владыка меня уже уведомил, что можно свалить обратно. Только вот он умолчал, что тот психованный бомж, наверняка, всевидящий или ещё какой параноидальный. — Усмехнулся я от очевидного добродушного пожелания смерти. — Ты, кажется, никуда не торопишься, поэтому объясни горе-попаданцу, что тут и как устроено. Впервые в жизни мне хочется так сильно задать много вопросов… человеку.

— А что толку, если конец близок? — Вновь вздохнул Браокс. — Владыка предвидел это, а я повстречал…

— Какой конец? — Вновь раздражался я. — Ты бывший архиепископ потому, что маразмом и паранойей захлестнуло?

— Что ты делал на проклятых землях? — С какой-то саркастичной улыбкой спросил Браокс.

— Что я там делал? — Рассматривал я в руке сгусток заряженного заклинания. — Там я умер. Встретил грудью и во весь рост смерть, которую боялся с самого начала. Сгорел и выгорел до основания, рассеяв своим заревом тьму ночных кошмаров…

Чуть развернув руку в сторону от громилы, я разжал кулак выпуская на свободу хлынувший мрак, затопивший весь лес за его спиной. Он нахмурился и обернулся и даже не вздрогнул от единственной и молниеносной вспышки света, после которой зеленые деревья и трава стали с шорохом осыпаться на землю серым пеплом, оставляя после себя лишь безжизненную пустыню на несколько километров вперёд. Появилось и стало медленно нарастать тревожное шипение, которое в одно мгновение оборвалась шумом ревущего синего пламени на серых барханах, бесследно ушедших под море огня.

— … и в бездне безумия переродился великим Хардкором! — Довольно восторгался я эпичной картиной, созданной собственными руками и шизофренией. — Монстры, люди, Владыка, даже сама смерть познает мою непреклонность, ибо Хардкор уровняет всех и покажет им их собственную беспомощность.

— Вот как ты это воспринял, а я думала, почему ты такой весёлый был тогда. — Щурилась Люмия, смотря из-под ладошки на ревущее и жаркое пламя.