Дон Кавелли и мертвый кардинал

XXXVI

Дожидаясь, пока им принесут заказ, Пия и Кавелли обсуждали зашифрованное послание кардинала, но все приходившие им на ум идеи отбрасывались одна за другой. Потом они с удовольствием воздали должное местной кухне. Только после того как Пия буквально проглотила целую пиццу с салями и перешла к панна-котте, девушка решила возобновить разговор.

— Возможно, Маригонда прав. Речь идет вовсе не о том Иоанне Двадцать третьем, о котором мы сначала подумали, а о каком-то другом папе, который жил намного раньше. Что это был за человек?

Кавелли отпил глоток красного вина и откинулся на спинку кресла.

— Иоанн Двадцать третий, живший в двадцатом веке, назвался так, чтобы положить конец спорам вокруг запутанных подсчетов пап Иоаннов. И он совершенно не хотел почтить таким образом память того человека, который носил одинаковое с ним имя, как это сделал, скажем, Иоанн Павел Второй.

— А, собственно, почему? — заинтересовалась Пия.

Прежде чем ответить, Кавелли сделал еще один глоток вина.

— Ну, первый Иоанн Двадцать третий остался в истории как необычайно жестокий человек, даже по средневековым меркам. Могущественный злодей, который шел по многочисленным трупам. Он был антипапой[59] и правил в основном из Болоньи, но параллельно с ним называли себя понтификами римский папа — Григорий Двенадцатый и еще один антипапа — Бенедикт Тринадцатый, проживавший в Авиньоне. Пожалуй, это один из самых хаотичных периодов в истории католической церкви. Только в 1414 году на соборе в Констанце духовенство совместными усилиями попыталось навести порядок и привести церковь к единоначалию. Иоанну предъявили обвинения в многочисленных преступлениях. Однако речь шла только о том, чтобы сместить его с должности, а о восстановлении справедливости никто особо не задумывался. Из более чем пятидесяти пунктов обвинения ему предъявили лишь пять. Многочисленные убийства и изнасилования так и остались недоказанными.

— Вот паршивая свинья! Надеюсь, его сожгли?

— Нет, его лишь вынудили отказаться от папского престола и отсидеть в тюрьме три года.

Пия иронично улыбнулась.

— Неплохая сделка, не так ли?

— Очень. К тому же после того как он отбыл заключение, его назначили епископом Фраскати,[60] и его дела пошли еще лучше прежнего.

— С ума сойти!

— Вот именно. Честно говоря, не думаю, что наше дело как-то связано именно с этим Иоанном. Если бы его убили, это, конечно, уже давно заинтересовало бы историков, но… — Кавелли попытался подыскать слова, — но ваш дядя, скорее всего, узнал о чем-то гораздо более значимом.

Девушка кивнула. Все было съедено, новых идей не возникало, поэтому они оба надолго замолчали и впали в задумчивость.