Дон Кавелли и мертвый кардинал

XLIX

Огден Берд чувствовал, что совершил серьезную ошибку: его посетители были посланниками Святого Престола, а он буквально прогнал их прочь. Но он искренне надеялся, что когда-нибудь исправит этот промах — в конце концов, отношения Ватикана и ордена Рыцарей Колумба всегда были доверительными. Это ни в коем случае не должно измениться, и уж точно не по его вине.

Может быть, он зря так чрезмерно осторожничал? Конфиденциальность работает в обе стороны, и у Ватикана, безусловно, имеются веские причины запрашивать эту информацию. Впрочем, единственная веская причина, которая приходила ему в голову… Берд постарался отогнать от себя эти мысли.

Тем не менее помимо воли он снова и снова вспоминал, как этот монсеньор Кавелли настойчиво расспрашивал о трех членах ордена, работавших в шестидесятые годы в Секретной службе США.

Ковач.

Берд закрыл глаза и тут же вспомнил, как он сразу же отправился в больницу, едва услышав, что брат из его ордена попал в серьезную автомобильную аварию. Ковач очень сильно пострадал. Врачи, у которых Берд расспрашивал о его состоянии, только отрицательно качали головой и опускали глаза.

Самому Ковачу тоже было ясно, что он уже не выживет. Узнав Великого Рыцаря, он пробормотал что-то неразборчивое, но последнюю его фразу Берд расслышал четко. Ковач приложил сверхчеловеческие усилия, чтобы произнести эти несколько слов. После этого он, обессиленный, впал в бессознательное состояние, а через несколько часов скончался. Теперь Берду снова вспомнилась та самая фраза: «Кеннеди. Мы убили его».

Тогда он не придал ей особого значения. Для него представлялось совершенно ясным, что она означала — последние слова великого патриота, который до последней минуты не забывал о том, что Секретная служба не смогла защитить Кеннеди. Понятно и достойно уважения. Ковач не сумел предотвратить беду и винил себя в смерти президента. Позже Берд редко вспоминал об этом, а в какой-то момент вообще решил, что неправильно понял старого товарища. Да полно, был ли тот вообще в состоянии что-либо соображать?

Вскоре повесился Маклин. Он покинул мир, не оставив прощального письма. Никто тогда не смог понять, почему он покончил жизнь самоубийством. Маклин был здоров, богат и счастлив в браке, его уважали и многочисленные друзья, и братья-рыцари.

В течение нескольких недель после его смерти Берда никак не отпускало тревожное чувство — словно узнал что-то невероятно важное, но не сумел вовремя оценить истинное значение этого знания и забыл его. Со временем это неприятное беспокойство прошло. А теперь вдруг появляется этот монсеньор Кавелли из Ватикана. Что же он узнал — и откуда? Но сейчас это не самое главное. Берд уставился на телефон на своем столе. Пришло время для разговора, который должен был состояться давным-давно. Он медленно снял трубку и набрал номер Дугласа Рирдена.