Дон Кавелли и мертвый кардинал

XXXIX

Через двадцать минут они уже мчались по шоссе в южном направлении. Пия собрала волосы и теперь подставляла лицо ветру.

— Теперь вы, наконец, мне расскажете, куда мы едем?

— В EUR, это не особенно далеко.

— В EUR?

— Это означает Esposizione Universale di Roma[67] — район с жилыми и административными зданиями, построенный по приказу Муссолини к Всемирной выставке 1942 года. Архитектура довольно необычная, вероятно даже уникальная.

— Что же в ней такого особенного?

— Вы можете себе представить квадратный Колизей? Там просто все шиворот-навыворот. Большинство итальянцев терпеть не могут этот район, но я считаю, что в нем что-то есть. Сегодня там живут состоятельные люди, которые либо любят размеренное существование, либо обожают Муссолини.

— Хорошо, а что это за птица тот человек, к которому мы направляемся? Вы сказали, что папа для него недостаточно католик. Наверное, это шутка?

Кавелли предостерегающе поднял указательный палец.

— Только не вздумайте говорить ничего подобного при нем. Он чрезвычайно серьезно относится ко всему, что имеет отношение к религии. Вы знаете, что означает «sede vakante»?

Девушка кивнула.

— Буквально — при пустом стуле, это время между смертью старого папы и избранием нового, верно?

— Правильно. Наш друг принадлежит к международной группе, называющей себя седевакантистами. Ее последователи твердо убеждены, что в настоящее время римского папы — нет. По крайней мере, давно уже Святой Престол занимается не на законных основаниях.

— И почему бы это?

— Они считают, что с 1958 года все папы скатились в ересь и слишком далеко отошли от первоначального учения.

— А что случилось в 1958 году?

— Тогда понтификом стал Иоанн Двадцать третий, а в 1962 году он созвал Второй Ватиканский собор. Там был принят ряд решений, которые сделали католическую церковь куда более современной. Помимо этого, Иоанн Двадцать третий, равно как и его преемники, сделал ватиканский церемониал намного менее помпезным. Мало-помалу упразднились многие архаичные традиции. Например, обычай целовать ногу папы, павлинье опахало, которым полагалось его обмахивать, трон, который выносили вместе с ним, обращение к папе «ваше святейшество» и…

— И как же теперь его называют?

— Святейший отец. Павел Шестой снял тиару и продал ее, чтобы раздать деньги бедным, и так далее. Последним, так скажем, традиционным папой римским был Пий Двенадцатый. Вот уж кто считал себя по-настоящему священной фигурой! Любой, кто имел честь разговаривать с ним, обязан был делать это исключительно стоя на коленях, даже если они говорили по телефону.

— Круто, — рассмеялась Пия. — И что, седевакантисты находят его поведение правильным?

— Да, его и его предшественников.

— Возможно, это просто уловка, чтобы сэкономить на уплате церковного налога. — Она усмехнулась.

— Вряд ли. Эти люди абсолютно серьезно относятся к своим убеждениям. В 1992 году седевакантистский священник по имени Крон даже совершил покушение на Иоанна Павла Второго. Правда, этого не показали в новостях. Папу только слегка ранило, а убийцу отправили в тюрьму.

— Идиотизм какой-то…

— В Америке даже выбрали антипапу из их рядов.

— В Америке? Никогда не слышала. Как его звали?

— Как звали? Пий Тринадцатый.

— Представить себе не могу настолько фанатично преданных вере людей. Особенно в нашей современной и светской стране.

Кавелли усмехнулся.

— Вы имеете в виду страну с такими топонимами, как Сан-Франциско, Сакраменто, Сан-Антонио, Санта-Фе, Мэриленд и Корпус-Кристи? Причем это я назвал лишь некоторые места. Не говоря уже о двадцати городах с названием Рим.

— Хорошо, вы правы, но тогда с какой стати такой человек станет нам помогать? Для него мы должны выглядеть чем-то вроде порождений преисподней.

— В принципе, да, но он пишет книги о католицизме в целом и о Пие Тринадцатом в частности. А для исследований ему нужен доступ в библиотеку Ватикана, которого ему, конечно, не дают, а я пару раз проводил его туда в качестве своего гостя.

— Вы что, с ума сошли, Дон?

— Несмотря на свои религиозные воззрения, он один из лучших знатоков периода правления Пия Тринадцатого. А так как я работаю над историей папства, в которой ни один специалист не обладает всей полнотой знаний, я иногда полагаюсь на знания некоторых узкоспециализированных экспертов.

Пия презрительно фыркнула.

— Рука руку моет, да?

— Так оно и есть, но в любом случае я ему нужен больше, чем он мне, и поэтому он примет нас и попытается помочь, даже если ему придется вымыть всю свою квартиру святой водой, как только мы уйдем.

— Но тогда объясните мне, каким образом он поможет нам встретиться с Рыцарями Колумба, если он настроен против папы? Исходя из того, что я теперь о них знаю, рыцари сохраняют абсолютную верность папе, а значит, этому господину они противники.

— Конечно, вы правы, но с другой стороны… — Кавелли неопределенно махнул рукой. — Вы когда-нибудь слышали о «числе Кевина Бэкона»?

— Теория «шести рукопожатий»? О том, что каждый человек в мире через шесть людей, в ряду которых каждый предыдущий знает каждого последующего, может найти кого угодно? Например, я знаю вас, а вы, в свою очередь, знаете еще кого-то и так далее. Думаю, что идея не лишена смысла.

— Я тоже так считаю. В нашем случае все тоже может сработать именно так. Наш друг, возможно, знает нескольких католиков в США, которые сочувствуют его идеям, но не так уж и сильно, например — люди из Братства святого Пия Десятого[68] и…

— Подождите минутку! — воскликнула Пия возмущенно. — Неужели вы хотите обратиться к Братству Пия Десятого? Это же… Эти… — Она попыталась подыскать слово, которое достаточно точно описало бы ее отвращение.

Между тем Кавелли невозмутимо продолжал развивать свою мысль:

— А те, в свою очередь, знакомы с людьми, которые еще чуть-чуть менее радикальны, и так, шаг за шагом, мы дойдем до Рыцарей Колумба.

Девушка некоторое время молчала, прежде чем ответить.

— Мне это не нравится. Просто не передать, насколько мне это не по душе.

— Если у вас есть идея получше…

— К сожалению, нет. — Она некоторое время порылась в своей сумочке и, наконец, достала оттуда жвачку. Положила ее в рот и принялась ожесточенно жевать. — После этого визита мне придется сделать кое-что очень важное.

— Что именно?

— Принять душ!