Когда тело говорит НЕТ: цена скрытого стресса

Как и у всех знакомых нам людей, страдающих БАС, личности Хокинга было свойственно сильное психологическое подавление. Видимо, в семье его родителей не приветствовались ранимость и проявление эмоций. Во время ужина Хокинги молча ели, уткнувшись в какое-нибудь чтиво. Никто не следил за состоянием дома, где Стивен провел детство, что указывает на эмоциональную отстраненность его родителей. Биографы Хокинга замечают: «По всей видимости, ни Изабель, ни Фрэнк Хокинг особенно не заботились о хозяйстве. Коврами и мебелью пользовались, пока они не начинали разваливаться; где-то свисали куски обоев, которые от старости начали уже отслаиваться; а в коридорах и за дверями местами отваливалась штукатурка, в результате чего в стене появлялись зияющие дыры».

Уайт и Гриббин пишут, что отец Хокинга держался с сыном холодно, «в детстве и отрочестве отец оказал на него влияние в основном благодаря тому, что большую часть времени отсутствовал». По словам Джейн, семья Хокинга воспринимала «любое проявление эмоций или признательности как признак слабости, потерю контроля или отрицание своей важности… Удивительно, но казалось, будто они стыдятся выражать какие-либо теплые чувства».

После того как Стивен и Джейн поженились, семья Хокингов перестала принимать активное участие в заботе о своем сыне. Джейн с трудом могла понять подобное поведение, не говоря уже о том, чтобы смириться с этим. Кроме обязанностей по уходу за мужем, она также занималась воспитанием троих детей. Стивен отказывался признавать, что его болезнь и требование беспрекословного подчинения чрезмерно нагружают жену, в результате чего Джейн работала не зная отдыха. «Я была на грани нервного срыва, — вспоминает она, — но Стивен по-прежнему упорно отвергал любые просьбы пойти на уступки в отношении того, что касалось его заболевания. Уступки, которые помогли бы мне и нашим детям освободиться от части хлопот». Он отказывался обсуждать любые проблемы, рассчитывая, что Джейн сама справится с этой нагрузкой: «Ему никогда не нравилось признаваться в чувствах. Он считал это пагубным, противоречащим здравому смыслу изъяном моего характера», — пишет Джейн. Любые попытки заручиться поддержкой семьи мужа встречались с откровенным недоумением и даже враждебностью. «Понимаешь, Джейн, ты нам никогда особо не нравилась; ты не вписываешься в нашу семью», — однажды заявила ей свекровь. И это после десятилетий кроткого служения ее сыну.

Доказывает ли данная глава, что подавление эмоций может спровоцировать или, по крайней мере, усугубить БАС? Что это заболевание обусловлено эмоциональной изоляцией и отсутствием проявления чувств в детстве? Что обычно, если не всегда, оно поражает людей, которые стремятся всецело контролировать свою жизнь и выглядят в глазах окружающих крайне «доброжелательными»? До тех пор, пока мы не достигнем более полного понимания непростой взаимосвязи между телом и разумом, это останется лишь интригующей гипотезой, которую можно проверить и найти какие-то исключения. Но странно предполагать, что столь часто наблюдаемая взаимосвязь — всего лишь чистое совпадение.

Такой психофизический подход способен помочь страдающим БАС людям, которые готовы бесстрашно взглянуть в глаза суровой реальности. В редких случаях пациенты действительно преодолевают симптомы БАС. Чтобы выяснить причину этого, стоит тщательно изучать такие случаи. Один из примеров приводит в своей книге «Женские болезни. Методика лечения, которая действительно работает. Женское тело, женская мудрость»[14] доктор Кристиан Нортроп:

Моя подруга, Дана Джонсон, ученый и дипломированная медсестра, вылечилась от болезни Лу Герига благодаря тому, что научилась уважать и понимать свое тело во всех его проявлениях.

С годами она стала терять контроль над телом. Дана думала, что умрет из-за проблем с дыханием. В тот момент она решила, что хотя бы один раз в жизни, перед своей смертью, она хочет испытать безоговорочное чувство любви к себе. Она описывала себя как «миску с желе, сидящую в коляске», которая ежедневно проводила по 15 минут перед зеркалом, стараясь поочередно полюбить различные части своего тела. Она начала с рук, так как в то время это была единственная часть ее тела, за которую она испытывала безусловную благодарность. Каждый день она переходила к другим частям своего тела…

Кроме того, она вела дневник, где описывала открытия, которые делала во время этого процесса. В результате она обнаружила, что с детства считала, будто для того, чтобы быть полезным, получать одобрение окружающих и испытывать уважение к себе, она должна жертвовать собственными потребностями. Ей пришлось пережить смертельно опасное заболевание, чтобы понять, что служение через самопожертвование — это тупик11.

По словам доктора Нортроп, ее подруга исцелилась благодаря ежедневной сознательной практике распознавания своих эмоций и любви к себе, постепенно «размораживая» одну часть тела за другой. Если бы я узнал об этой истории, когда только окончил медицинский институт, то полностью проигнорировал бы ее. Даже сейчас я, как врач с большим опытом работы, который придерживается научных объяснений, хотел бы иметь доказательство того, что в данном случае был поставлен диагноз БАС. Занимаясь паллиативной медициной, я однажды встретился с человеком, которому требовался временный уход. Он убедил себя и своих друзей в том, что у него БАС, несмотря на то что результаты электродиагностического тестирования и неврологического обследования были в пределах нормы. Друзья, которые усердно ухаживали за инвалидом, были поражены, когда я сообщил, что с точки зрения физиологии он так же здоров, как и они.

Сейчас заключение доктора Нортроп кажется мне вполне правдоподобным. Это согласуется с моим пониманием данного заболевания. С Алексой, учительницей, чей муж Питер не мог принять ее диагноз, произошел интересный случай. Это свидетельствует об утраченной возможности. Психотерапевт Гордон Ньюфелд только однажды видел Алексу одну, без сопровождения супруга. «Мне было абсолютно ясно, что ее эмоции подавлены, а жизненные силы иссякли, — говорит доктор Ньюфелд. — Во время двухчасовой сессии, которая проводилась без участия ее мужа, было видно, насколько сильно на нее повлияла болезнь. Вскоре после нашей встречи ее принимал физиотерапевт, который, осмотрев ее, был поражен: ее мышечный тонус значительно улучшился. Но больше мне не удалось встретиться с ней наедине и привести ее в похожее состояние. Возможность была упущена».