Завершившие войну

***

На рубеж атаки выходили ползком и короткими перебежками. Белые стали пореже вешать ракеты, а дежурные пулеметчики прекратили палить на каждый шорох. Но у противника мало кто спал – по всему фронту слышался звук лопат об землю, переговоры, стук копыт, скрежет ложек об котелки.

Всего у красных здесь осталось под три сотни бойцов. Разбились они не по подразделениям, а по своим близким тем или иным способом – кто земляки, кто служил вместе, кто сдружился за этот походный год. Старшим команд объяснили весь нехитрый замысел: фронт между железной дорогой и главной улицей села, не потеряешься, направление — прямо. Бей, покуда сила в руках есть, и вся недолга.

Они, ветераны пятьдесят первого полка, были все рядом. Князев, Аглая, Лекса и еще полтора десятка человек. Командарм определил свое место в центре, по сигналу свистка всем вперед, действовать больше штыком и гранатой. И ни в коем случае не останавливаться.

Артиллерия ударила вовремя. Все десять оставшихся орудий, беглым огнем по квадратам, по всему фронту осыпали гранатами предположительно занятые противником позиции. Ни о какой корректировке речи не шло. Сейчас арьергарды красных должны начать отход следом за основными силами.

Аглая, укрывшись полулежа в большой снарядной воронке, наблюдала за Князевым. Тот сидел шагах в десяти от нее, привалившись спиной к печи разрушенного дома. Вспышки разрывов на миг освещали его, откручивающего крышки на длинных рукоятках гранат. Пока собирались и готовились, помимо дела он не сказал и пары слов, ни ей, ни кому-то еще, лишь молча пожимал протянутые ладони.

Никто не обманывался этой суматошной канонадой. Огонь лишь не дает врагу немедля тронуться в преследование. Сейчас на той стороне все попрятались в укрытия и готовы к встрече. Есть лишь десяток-другой секунд, чтобы сразу после снарядных разрывов ринуться вперед и забросать гранатами погреба и воронки, в которых сгрудилась чужая пехота, пережидая обстрел. Враги отряхивают землю с касок, сквозь звон в ушах пытаются расслышать новую угрозу, мешкают возвращаться на позиции – а вдруг пушки еще не окончательно замолчали? Надо успеть наказать их за эту нерасторопность, чтобы с теми, кто уцелеет, сойтись на штык и револьверный выстрел в упор.

Очередная группа разрывов легла в сотне саженей впереди — артиллерия перенесла огонь в глубину, в район возможного сосредоточения батальонных резервов. Длинная трель сигнала подбросила красных на ноги. Князев, поднявшись во весь рост своей уродливой однорукой фигуры, выплюнул изо рта свисток, зубами рванул вытяжной шнур гранаты и ринулся вперед, даже не глядя, последовал ли кто за ним.

Аглая предпочла бы десяток рейдов вроде вчерашнего одной такой атаке. Тут надо, чтобы руки и ноги действовали вперед головы, «думать» спинным мозгом, полагаться на интуицию и надеяться на свою удачу. В этом деле она была недостаточно зверем, потому заранее решила для себя, что будет держаться возле Князева и немного позади. Бежать, когда он бежит, падать вслед за ним и тому подобное. Чутье и опыт будут беречь его лучше, чем он сам. И, быть может, тех, кто вокруг него.

Она перебегала, ползла, падала, швыряла перед собой гранату за гранатой из сухарного мешка через плечо, расстреливала один за другим магазины своего «Люгера» по мечущимся теням в овальных касках, моргала на вспышки чужих выстрелов из темноты, не успевая испугаться.

Обнаружила себя в груде каких-то кирпичей. Дышать морозным воздухом больно, во рту сухо, ноги дрожат, крутит судорогой. Положила рядом пистолет, сдернула флагу с поясного ремня и, пока пила, пыталась понять, где находится и кто с ней рядом. Вон Князев впереди, открыв дверцу нагана, ловко вытряхнул из барабана гильзы, вытащил что-то из кармана бекеши и, зажав оружие между колен, принялся один за одним вставлять патроны в каморы. Кто-то еще из своих, лица не видно, с зажатой в руке гранатой всматривается в темноту. Сзади и по бокам близкие шаги, переговоры в полный голос, длинная очередь из трофейного ручного пулемета куда-то в сторону противника.

Над головой возвышается металлическая громада, напоминающая абстрактную скульптуру авангардиста вроде Боччони. А ведь это изувеченная снарядами паровая мельница! Аглая сидит в обломках строения, на чердаке которого начала вчерашний день. Вперед пошли с южной окраины села, значит, продвинулись саженей на триста.

Еще три дня назад в такой ситуации Князев приказал бы что-то вроде: «Хорош, закрепляемся тут!» или даже скомандовал отступление. Потенциал этой атаки исчерпан, противник худо-бедно выставил из резервов вторую линию обороны на пути их движения. Дальше им не пройти.

Князеву нужно идти дальше. Ей — нет. Пока — нет.

Поэтому Аглая осталась неподвижна, когда командарм закрыл дверцу, взвел курок и, вскочив на ноги, гаркнул:

— Вперед!

На голос темноту в сотне шагов впереди разорвали десятки выстрелов. Князев упал, не сделав и двух шагов. Аглая быстро переползла туда, где он лежал. Командарм еще тяжело и хрипло дышал, хотя ниже груди был весь залит кровью. Неприятельская стрельба не прекращалась, но вся шла поверх голов. Неопытные бойцы, да еще и второпях, всегда берут прицел выше, чем следует.

— Командир жив! Помоги оттащить! – крикнула Аглая парню, случившемуся неподалеку.

Лекса, перебежкой проскочив открытую проплешину, рухнул рядом. Видно, он тоже решил держаться поближе. Вдвоем они сумели затащить Князева обратно в руины мельницы за несколько секунд до того, как противник разобрался наконец в обстановке и повесил над головами осветительную ракету.

Вынув свой свисток, Аглая скомандовала отход. Сильно поредевший отряд, огрызаясь огнем, возвращался развалинами села. Их особо не преследовали, провожая длинными неприцельными очередями станковых пулеметов. К одинокому эшелону из трех товарных вагонов на покинутый разъезд вместе с Аглаей вышло сорок шесть человек, да полтора десятка тяжелораненых притащили на санях и носилках. У нее совсем не осталось патронов. Последняя французская граната хранилась у сердца, в специально вшитом потайном кармане шинели. Ее Аглая сберегала для особенной встречи, час которой пока не пробил.