Самый лучший комсомолец. Том пятый

Глава 12

Поздравить педагогов в День Учителя я не успел из-за нестыковок в графике — готовимся к Японии и Китаю, записываем музыку, а все это — в рабочий день, как и в школе. Кроме того — прийти непосредственно в праздник значит сорвать его к чертовой матери: ребята меня так просто не отпустят. Но поздравить нужно обязательно — образцовый Советский гражданин своих учителей должен помнить и чтить — вот и выделил половинку дня под это необременительное и в целом приятное дело.

Первым делом — школа «изначальная», в которой теперь Димка Хиль учится. По времени сейчас уроки, поэтому подхватили цветочки (по розе каждому педагогу), конверты с соточкой чеков «Березки» — тоже каждому — и тихонько проскользнули в кабинет директора. Герой Социалистического труда Вера Львовна, ойкнув от неожиданности, выбралась из-за стола и с улыбкой пошла меня расцеловывать:

— Ой какой ты большой стал! А голос-то какой — совсем как у мужика. Поздравить пришел? — отметила аккуратно сложенные на пустой стол цветы и конверты. — Вот молодец, не забываешь нас, значит!

— Учителей забывать нельзя, — с улыбкой ответил я, когда директриса разжала объятия. — Извините, что на День Учителя не пришел — очень много дел теперь, даже аттестат экстерном получить пришлось.

— Лучше поздно, чем никогда! — простила меня Вера Львовна. — Чаю попьете?

— Извините, нам нельзя, — сымитировал я расстройство. — Меня же «Девятка» охраняет, запретили питаться в несогласованных заранее местах. Вы-то точно не отравите, — успокоил поникшую директрису. — Но… — развел руками.

— Не отравим, — подтвердила она. — Но приказ есть приказ.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил я за понимание. — Мы с подарками для товарищей педагогов приехали, сможете на себя распределение пожалуйста взять? Если ребята меня увидят, учебный процесс сорвется.

— В сентябре же приходил, — с улыбкой напомнила она.

Обещал же время от времени в родных школах показываться, вот слово и держу.

— Любят они меня, — застенчиво шаркнул я ножкой.

— Значит есть за что любить! — не стала осуждать Вера Ильинична. — Хорошо, раздадим подарки. Только у нас историк новый.

— Я бы всех учителей СССР поздравил, но надорвусь, — с улыбкой пожал я плечами. — Но на родные школы меня хватит. А что с Львом Ивановичем случилось?

— Мы его от школы на симпозиум в честь приема Министерством образования новых учебников по истории отправили, — поджав губы, поведала директриса. — А он нас всех подвел, школу опозорил — встал и на весь зал перебил докладчика, мол, Хрущев — идиот, и столько места в учебнике не заслуживает. Там же партбилет на стол и положил, а нам выговор объявили с требованием отбирать делегатов тщательнее.

Еще один на очередную переобувку государственного масштаба не успел. Но я-то причем?

— Уверен, его преемник подарка достоин не меньше.

— Не меньше! — подтвердила Вера Ильинична. — Заслуженный педагог Советского союза, еще пионером детдомовским по заданию Организации по деревням ездил безграмотность ликвидировать.

— У нас в Минкульте кино о таких пионерах снимать собираются, — слил я ей инсайд. — 29 год время действия, там трое пионеров в далекую деревню крестьян грамоту учить отправляются. «Огоньки» рабочее название.

— Обязательно посмотрим, — пообещала директриса.

— Пойдем мы, Вера Ильинична. Я к вам когда-нибудь еще с концертом загляну, — пообещал я в ответ.

— До свидания, — попрощалась она.

По пути к «спецшколе», в перекрашенном в однотонный красный цвет «Запорожце», я спросил Виталину:

— А где дядя Семен? Мне же вроде его в «ближний круг» определили, а со времен приезда из Саратова ни разу не виделись.

— Квалификацию подтягивает, — ответила Вилка. — На полигоне секретном, он же много лет в щадящем режиме работал, на полубумажной должности. Вот и натаскивают, чтобы не подкачал. В Японию он с нами не успеет, а вот в Китае уже увидитесь.

— После больницы сразу на тренировки, — вздохнул я.

— Не переживай, медицинский допуск у него есть, — успокоила она меня.

— Значит, пользуясь моментом, вон в том доме, — указал на почти законченную пятиэтажку на противоположной дому нашему стороне пруда. — Когда его через три дня сдадут, инициируем ремонт и обставим «трешечку» на втором этаже. Еще туда надо дверь железную — типа как у нас, маскировочную — и в «Березке» «Волгу» ему купить за чеки. Как раз к возвращению из Китая это все будет готово. Машину потом на Восток переправим, а квартира пусть в собственности остается, заслужил. Займешься, душа моя?

— Куда я денусь? — улыбнулась она, остановилась на светофоре и записала указания в блокнотик.

В «спецшколе» ситуация повторилась почти целиком, но обошлось без уволенных учителей — здесь они и так «вручную» отобраны, так что переобуваться в соответствии с дергающейся туда-сюда линией партии умеют. Отстрелявшись, погрузились в машину и отправились в Минкульт — кино про поросенка закончили, озвучили и собрали мастер-копию, которую нынче показываем представителям иностранных прокатчиков.

Презентация состоится в уже привычном для нас с девушкой служебном кинозале. Народу — ни о чем, из «неймов» вообще никого, одни функционеры среднего ранга, представители съемочной группы, пяток «девяткинцев» для безопасности и парочка сотрудников-торгашей, которые будут заключать контракты с желающими. «Желающих» аж три десятка, в их числе — американцы и японцы. Европейские партнеры с обеих сторон «занавеса» идут по умолчанию.

Поздоровавшись со своими и чужими, посмотрел на часы — пора! — и выбрался под экран, толкать англоязычную (для удобства, его тут все знают) речь:

— Прежде всего позвольте поприветствовать уважаемых гостей на территории СССР. Надеюсь, от командировки сюда у вас останутся самые приятные впечатления. Уверен, все здесь люди занятые, поэтому позволю себе перейти к делу. Католическое Рождество не за горами, господа. По уже сложившейся в киноиндустрии традиции, в праздничные дни зрители очень любят ходить всей семьей на фильмы «семейной» направленности, они же — фильмы «детские». Представленный нами фильм с адаптированным для зарубежного зрителя названием «Babe» как раз из таких. Синопсис и сценарий вам знаком, значит рассуждать о потенциале кино с обилием милых говорящих зверушек я не стану — лучше мы все вместе оценим получившийся у нас продукт и перейдем к моей любимой стадии переговоров — к торгу.

Под сдержанные аплодисменты уселся в первый ряд, свет выключили, и начался фильм. По итогам просмотра зарубежные деятели остались профессионально беспристрастны, но это ничего не значит — другого такого кино в этом мире на данный момент просто не существует.

Выбравшись под экран снова, поклонился вежливым аплодисментам.

— Вот такое кино! Как по мне — настоящий бриллиант, способный забить кинотеатры детьми и их родителями, при грамотной рекламной кампании, разумеется. Прежде чем мы перейдем к обсуждению условий, позвольте мне представить вашему вниманию подходящий для показа по телевидению минутный рекламный ролик.

Я отошел в сторону, и киномеханик показал «трейлер», слепленный по «методичкам» моих времен — это когда кадры мелькают, персонажи суетятся, закадровый голос объясняет, почему это должен посмотреть каждый, а подвергнутые атаке телезрители с дрожью в руках набирают номера кинотеатров, чтобы забронировать как можно больше билетов.

Вот здесь кинодеятелей проняло — кино-то ладно, там экспириенс на восемьдесят минут растягивается, и все необычное как бы сливается в одно целое, но трейлер — это совсем другое, в эти времена их такими никто делать не догадался.

— Господа, — выставил я руки перед собой, прервав шушуканье. — Министерством культуры СССР при моем участии разработано специальное пособие по производству рекламных материалов в киноиндустрии, которое вы можете приобрести по фиксированной цене в семьдесят тысяч в долларовом эквиваленте после того, как мы разберемся с «Бэйбом». Наши условия таковы — никаких разовых платежей, но половина всех связанных с фильмом доходов уходит в бюджет нашего Министерства культуры. Под «всех» я имею ввиду прокат, показы по телевидению и продажи игрушек. Последние совсем недорого можно приобрести у нашего Министерства легкой промышленности — стотысячная партия плюшевых поросят-«Бэйбов» уже готова, и конвейер мы не останавливали.

Деятели повысказывались на тему «дорого, давай может пару лямов сразу и разойдемся?».

— Разовый платеж — это слабость, — ответил я. — Соглашаешься на фиксированные деньги — значит не веришь в то, что фильм может принести больше. А я уверен, разовыми платежами мы получим жалкие крохи по сравнению с тем, что упустим по итогам проката. Я могу себе позволить убрать фильм на полку в ожидании партнеров, которые согласятся на наши условия. Но чем дольше вы сомневаетесь, тем выше станет цена — поговорите с коллегами из индустрии музыки и литературы, они вам расскажут о своих сомнениях в начале работы с нами и о сказочных прибылях впоследствии. На этом я вынужден вас покинуть, господа — дела не ждут.

Откланявшись, покинул Минкульт.

— Чтобы снятый в нашей стране среднестатистический фильм окупился, ему нужно собрать минимум шестнадцать миллионов рублей, — поведал Виталине по пути. — Заметь — затраты на производство здесь не самая большая статья расходов, большую часть отжирают изготовление прокатных копий, производство печатной и рисованной продукции и старая добрая бюрократия на всех уровнях. А потом собирающий почти ничего Тарковский обижается и визжит, что его не ценят и зажимают. Так ты же убыточный, и в каком-нибудь Голливуде тебя бы давно выгнали на мороз!

— Тарковский такой не один, убыточный, — заметила Вилка.

— Не один, — подтвердил я. — И то, что им дают снимать, как раз таки заслуга Советской власти — у нас кино как бизнес вообще не рассматривается. Но ничего, сейчас «поросеночек» за бугром отгремит, и старшие товарищи начнут что-то понимать. Знала, кстати, что «Электроника» за фиксированные деньги для показа по телеку куча стран закупила, даже США?

— Не знала, — призналась Вилка.

— Я вижу в этом прямую заслугу невозвращенца-Филиппа, который слово «Электроник» сделал известным чуть ли не всему человечеству, — гоготнул я. — Случайный идиот порой может принести пользы больше, чем специально подготовленный агент.