Самый лучший комсомолец. Том пятый

* * *

Над темно-серыми водами Японского моря стоял туман, очень гармонично сочетающийся с выдыхаемыми нами с Виталиной паром. Над головой — затянутое тощими, перистыми безобидными тучками небо. Температура за бортом и на палубе — минус пятнадцать, дует легкий ветерок. Словом — нормально! Единственная проблема — раздражающе кричащие чайки, которые следовали за нами от самого порта. Умные, зараза — понимают, где халява перепасть может.

— Неплохое начало декабря, — оценила свидание Вилочка. — Но как же там, — указала за спину, на вход в недра циклопического по размеру плавучего рыбозавода. — Воняет!

Официально — рыбоконсервная плавучая база.

— Воняет просто жесть, — согласился я. — Я предполагал, что так будет, но недооценил масштабы.

— 600 тонн рыбы в сутки! — хрюкнула она, припомнив проведенный для нас директором завода (есть еще капитан — тут типа двоевластие, но у капитана времени показать нам хозяйство не нашлось) ликбез. — Будет тут вонять!

— Будет! — признал я.

— Все равно мне здесь очень нравится, — сместившись, она прижалась ко мне.

Ее шубка и мой «дутый» пуховик немного мешают, но все равно приятно.

— А еще твоя шапка щекочется, — почесал щеку о ее плечо.

— Почему «а еще»? — спросила она.

— Потому что до этого я подумал, что «Ее шубка и мой „дутый“ пуховик немного мешают, но все равно приятно».

— Я твой внутренний монолог не слышу, — с видимым сожалением вздохнула она.

— Моя голова — моя крепость! — гордо заявил я. — Но открою тебе тайну — в моей голове мыслепоток течет вполне литературно.

— Ты и говорить-то «литературно» не умеешь, — отмахнулась она.

— Не шаришь! — авторитетно пояснил я. — Я — ребенок эпохи постмодерна, а значит — в десятки и десятки раз хуже нигилистов! Заметила, кстати, как Тургенев изо всех сил пытался сделать Базарова отрицательным персонажем, но у него не получилось? А ведь пожилой Иван Сергеевич, будучи дворянином с соответствующими классовымизаблуждениями, молодых-шутливых Добролюбова и Чернышевского люто ненавидел. Но в сирости своей смог предложить только свойственный своему же классовому мировоззрению выход, тупо убив Базарова. Его бы воля — пустил бы под нож и настоящих разночинцев.

— Так вот из-за кого Оля трояк за сочинение получила! — хихикнула Вилка.

— А?

— Приходила позавчера, чай пили, жаловалась, — настучала она. — Я позвонила немножко — теперь в сочинениях в нашей школе оценивается способность размышлять, пусть и не всегда в общепринятом ключе.

— Это справедливо, — одобрил я.

С гудком к нашему борту причалил рыболовецкий катер. Отсюда не видно, но сейчас с него по транспортным лентам перегрузят улов, который отправится в недра базы на переработку: либо консервацию, либо заморозку. Сама база рыбку не ловит, поэтому нуждается в сателлитах.

— Возможность, — указал я на катер. — Часть улова может «усохнуть» и «утрястись» еще на этом этапе — просто выгружаешь не все, и проверять никто не будет — зачем?

— Катер долго не возвращается в порт, — заметила Виталина. — Так что либо прятать на нем морозилку для особо ценной рыбы, либо «разгружать не все» уже перед возвращением на материк.

— Так, — одобрил я. — Но это в общем-то мелочь, а вот здесь, — указал на палубу под ногами. — Можно развернуться уже как надо.

— Но пока не разворачиваются, — добавила она.

На каждой плавучей рыбоконсервной базе СССР под прикрытием работает парочка «дядей». Очень хорошее прикрытие получается: здесь от пяти сотен зарплаты получают, и еще КГБ накидывает зарплату «родную». По слухам, в очередь записывались на возможность в рыбака поиграть.

— «Рыбное дело» пока дурно пахнуть не собирается, — поддакнул я. — Оно и понятно — дело новое, ответственное, контроль соответствующий. Словом — ответственные товарищи очень стараются наработать кредит доверия и усыпить бдительность контролирующих органов. Но время идет, социальные связи «рыболюдей» крепнут, почва для заноса бакшиша кому следует прощупывается, а текущая в казну река бабла так и просит запустить в нее руки поглубже. Я здесь и не рассчитывал ничего найти — просто мы с тобой на таких здоровенных кораблях еще не плавали.

— Здесь интересно, — признала аргумент Виталина. — Когда по телевизору какую-то базу показывали, даже не представляла, как тут все работает.

— Еще и консервы вкусные! — добавил я. — Из сырья максимальной свежести. Но надо будет убедить старших товарищей, что те базы, которые пакуют морскую капусту, можно переквалифицировать на рыбную ловлю. А капусту и на берегу можно консервировать — чего ей сделается?

Тут к нам подплыл пароход побольше, породы «рефрижератор»: этот разгружаться не станет, а совсем наоборот — примет на борт груз консервов и свежемороженой рыбы и доставит в порт, базы в него неделями не возвращаются. Работа, хоть и оплачиваемая, но все равно жутко тяжелая — и ментально, из-за стесненности бытовых условий, жизни в море и вонищи — и физически: у любого конвейера по восемь часов в день стоять непросто.

— Пойдем или дождемся следующего? — спросил я.

Нам-то неделю в море торчать не нужно — вернемся домой на рефрижераторе.

— Давай еще постоим, если не замерз, — улыбнулась девушка. — Надоело дома сидеть.

— Постоим, — согласился я.

Прикольно в море.

— Это был хороший год, — решила она подвести промежуточные итоги.

— Очень, — согласился я. — Наделано очень много добрых дел, а без задней мысли спровоцированные мной международные эксцессы невероятно удачно сыграли на нас. Надо будет моему другу маленькому Киму письмо-приглашение отправить, мы же соседи, не откажет поди.

— Хозяйством похвастаться? — улыбнулась она.

— Не без этого! — пожал плечами я. — Мы ведь планировали, строили, старались — немножко похвастаться заслужили. Но дело в другом — Ким-старший в своей божественности закапсулировался, и даже близняшек-скрипачек выделил исключительно из великой любви ко мне и деду. Ким-младший пока не безвозвратно испорчен придворными лизоблюдами, и на мир смотрит чуть более здраво. Вот, посмотрит, как у нас здесь все хорошо и обязательно захочет сделать у себя так же. А я возьму и помогу, — улыбнулся. — Методичку дам — пусть как я «точки кристаллизации» строит под папенькиным присмотром. Я под это дело десять тысяч вислобрюхих поросят могу выделить — благо с травой у Лучшей Кореи проблем никаких нет. Настолько же хорошо как у нас у них не получится — все-таки с климатом не поспоришь — но богатеть нужно не нам одним, а вместе с соседями, как бы показывая преимущества социалистического образа жизни. В Европейских социалистов у нас вкладывают от души, типа витрину строят, но че толку? Немного слабины, и они все нас кинут, радостно отреставрировав капитализм и любовно натирая ущемленное самосознание русофобией. А вот Китай с Кореей — вот там настоящее геополитическое партнерство, которое мы, слава богу, успешно отреставрировали и будем множить. Европа — фигня, меньше полумиллиарда населения. А вот здесь, — я улыбнулся в сторону Китая. — Поинтереснее будет. Человеческими массами потенциал стран нынче измерять не совсем корректно — прогресс на месте не стоит — но всех вместе нас почти миллиард, и, будь уверена, в Белом Доме это видят и напрягаются, а значит связи нужно крепить и преумножать до той стадии, когда переориентация Китая на Запад станет невозможной. За Корею я спокоен, равно и как за дорогого товарища Бяо, но политические процессы в Китае — штука малопредсказуемая. Придет прогрессивно настроенный табакерочник ему на смену и продастся США с потрохами — нам оно не надо.

— Махнул на Европу рукой? — спросила она.

— Зря баба Катя эту хрень французскую затеяла, — поморщился я. — Де Голля-то нет, и теперь Франция вернется к своему привычному состоянию — чуть-чуть дергается, но по указке англосаксов спляшет с кем укажут. Пустая трата ресурсов и мощностей, но попробовать можно — лягушатники уже немножко высунули нос из уютного домика с табличкой НАТО, теперь нужно додавить, создав прецедент. Если кто-то ушел, значит и другой может уйти. Но иллюзий нету — ФРГ нам хер отдадут, например, как и Испании-Италии. Что ж, нас это устраивает — лишь бы проблем не создавали и спокойно торговали ко всеобщей просьбе. За Африку бодание идет ежедневно, туда наши очень особенные войска отправляют, боевой опыт получать. Часть этих товарищей…

— Из южных республик, и при нападении Израиля будут притворяться арабами, — закончила за меня Виталина.

— Верно! — одобрил я. — Дед с немцами за трубу разговаривает, но кое-у-кого, и я сейчас не про себя, потихоньку зреет небезынтересное мнение с трубой не спешить — у нас валютная выручка без учета энергоносителей больше чем вдвое выросла относительно шестьдесят девятого года выросла, и тенденция будет нарастать. Скоро вообще экономические зоны откроются, они наш экспорт подстегнут кратно. И при этом снижаются объемы импорта — мы тупо начали производить многое из того, что раньше приходилось закупать. Краник помощи потешным коммунякам зарубежным тоже прикрутили — они же бестолковые и бесполезные, теперь только за эффективность платим. Ну и печатные органы на местах спонсируем — увы, без средств массовой информации никак. Толку мало и от них, но пепел Коминтерна слишком сильно стучит в наши сердца. Учитывая офигенно хорошо работающую внутреннюю экономику возникает вопрос — а так ли нам нужно строить трубы в ту сторону? После арабо-израильской войны и введения нефтяного эмбарго Европе придется очень туго. Наша труба в этом случае выступает для них источником стабильно недорогих энергоносителей, сгладив последствия кризиса и позволив усилить витрину, которая так манит нашу диссидентуру. А вот если трубы не будет — ситуация станет гораздо интереснее, и весело побулькивающий нефтью сосед-СССР станет оттуда смотреться привлекательнее, вплоть до вялой эмиграции оттуда — сюда. Но большая часть потерпевших кризис европейцев ломанется, само собой, в Америку. Здесь есть минусы — производств у стратегического врага прибавится. Есть и плюс — толпы голодных иммигрантов социальной стабильности не способствуют, а недовольные массы — наше коммунистическое все, потому что сытый человек барина на вилы поднимать не пойдет. Словом, — широко улыбнулся. — Есть мнение, что капиталистов от кризиса спасать не стоит, пусть и ценой потери нами ежегодного миллиарда-другого валюты. Тоже не все так просто — нам бы, по-хорошему, кинуть трубу в Китай, но технологий у нас таких, как бы постыдно это не звучало — нет. А просто так или даже за деньги «Сименс» трубу строить не станет — только за гарантию поставок жижи. Но процесс идет — гранты мной выделены, старшими товарищами разработан план. Справимся и сами, просто не сразу. Тоже мне бином Ньютона, блин, железная фигня с дыркой!

— Я в трубах не очень разбираюсь, — покаялась Вилка.

— Зато просто нереалистично-хорошо во многом другом! — прижав ее покрепче, успокоил я.

— Например?

— Например…

Конец седьмого тома.