Самый лучший комсомолец. Том пятый

* * *

— Таким образом, для компланарной видеокассеты с расположением рулонов в одной плоскости лучше всего подойдет азимутальная запись, при которой две видеоголовки, каждая из которых записывает одно телевизионное поле, — потрясая вполне привычного для меня вида видеокассетой вещал глава НИИ Максим Петрович, стоя в похожем на школьный класс, но наполненный вместо мебели всяческим оборудованием кабинете второго этажа, перед столом, на котором расположился подключенный к телевизору монстр из пятнадцати килограммов смеси ламп, катушек, текстолита и прочих радиодеталей, включая механизм для воспроизведения вручную упакованной в пластик видеокассеты.

«Компактность» обещают добавить позже.

— Продемонстрирую! — заявил ученый и очень аккуратно поставил кассету в прототип.

Щелкнув тумблером, заставил механизм загудеть что твоя подстанция, далее щелкнул другим тумблером, и на экране телевизора появился кусок классического Советского фильма «Мусоргский», момент из «Бориса Годунова». Нет, никакого политического посыла тут нет — это кино ученым очень нравится, вот и не отказали себе в удовольствии использовать для опытов.

— На колени! — раздался из телека жутко искажаемый помехами рёв «боярина».

— Бах! — треснув, пожилой «видак» отрубился, выдав грустную струйку дыма.

— Опять транзистор перепаивать, — вздохнул Максим Петрович, выдернув вилку из розетки.

— Я правильно понимаю, что способ записи и воспроизведения у вас полностью готовы, и все упирается в «аппаратную» часть? — осознав, что я тут, вообще-то, наблюдал первый в истории VHS-кинопоказ и даже смог разобрать что-то на мутной, дергающейся, но цветной картинке.

А еще и звук есть!

— Верно, — одобрил Максим Петрович. — Если привлечь наших японских партнеров — управимся с техническим заданием вплоть до запуска в «серию» к середине 71 года. Сами — к середине 72-го.

— К японцам идти нельзя, — покачал я головой. — К «Сони», по крайней мере — они обожают, когда их продукция совместима только с их же наработками — так денег больше получается, поэтому будут доить свой «U-matic», а потом перейдут на что-нибудь еще, собственной разработки. А мы бьем по площадям — VHS — «Видео Хоус Систем» — именно такое у придуманного вами формата будет «экспортное» название — патентовать не будем, сделав доступным для использования и производства комплектующих всем желающим. Наша задача — «посадить» планету на Советскую разработку, задача поменьше — насытить рынок изделиями раньше всех, накосив кучу валюты для государства. Поэтому я поговорю с кем положено, и секретно привлечем к проекту Европу или даже Главного Врага. Но на переговоры нужно идти имея на руках полноценно работающее, желательно — уже штампуемое на конвейере, изделие.

— Продолжим работать, — кивнул Максим Петрович.

Нужно будет к деду с оказией зайти — поговорить на тему «отправь нелегала пообщаться за VHS с очень важными порнографами». Непросто разговор будет, но кредит доверия у меня огромный, а дед, будучи профессионалом, к избыточному пуританству не склонен.

Покинув кабинет, мы отправились в противоположное крыло — здесь у нас «Одиссея», но помещение, в которое мы прибыли, напоминало вычислительный зал — в двадцатипятиквадратнометровое помещение влезло три новеньких, жутко секретных, ЭВМа — ученые смогли припаять к ним начинку будущей приставки, и теперь пишут код для игр как положено, сидя перед дисплеями и клавиатурами. Не двоичным кодом, конечно, а на утвержденном свыше в качестве единого образца «ЯПС-2». «Язык Программирования Советский — 2», то есть. Я им доволен не полностью — оно, конечно, «аналоговнетное», а коллективы о нем говорят только хорошее, но на Западе-то своё, и наше они брать не захотят. Ой, да плевать — через десять лет у нас будет такое преимущество, что у них выбора не останется. А игры сами будем делать — до релиза приставки еще долго, так что успею пару-тройку контор специалистов подготовить.

Посмотрели прототип «Пакмана» — призраков и усилений пока нет, поэтому только бегающий по лабиринту спрайт. Цветной! Далее — «Тетрис», в упрощенной форме отправится в «портативку», став основой ее успеха. Третья игра — «Астероиды», и тут нам пригодился размещенный в деревянном корпусе прототип каноничного геймпада: «джойстик плюс кнопка».

— Просто охренеть, товарищи! — почти заплакав, похвалил я научный коллектив. — Либо здесь собрались одни гении, либо здесь собрались одни гении — другого объяснения у меня стабильному опережению графика на годы у меня нет. Через пару лет все дети страны будут благодарить вас за счастливое детство — это я вам гарантирую.

— А они уже! — гоготнул Максим Петрович и пошел провожать нас на выход.

Понизив голос, он, глядя перед собой, поведал:

— Жена просила передать, Сергей, что в городе пропало масло.

— Как пропало?! — опешил я. — Мы же рассчитывали, что народ в наши магазины из Хабаровска повалит так, что держись, и всё закупали в десятикратном объеме.

— Я в масле не разбираюсь, — открестился ученый. — Я вообще в материальном мире редко бываю! — блеснул очками. — Мое дело вот, — окинул рукой окружающие нас высоконаучные стены. — Но она очень просила.

— Это правильно! — одобрил я. — Любая проблема подрывает доверие населения к Советской власти, поэтому нужно стараться их решать в кратчайшие сроки. Передайте, пожалуйста, Маргарите Викторовне мою благодарность.

— Передам, — улыбнулся ученый, пожали руки, и мы с дядей Семеном отправились разбираться с проблемой.

Начали с визита в контору «службы безопасности», усилившись дядями Витей, Петей и Федей и перебравшись по причине расширения штата в «Таблетку».

Опять Вилка все интересное пропускает — обидится же. Ладно, заготовочка для необычного свидания у меня есть, но нужно недельку подождать, пока девушка укрепит иммунитет.

— В гастроном номер один, — направил я севшего за баранку дядю Петю и обратился к дяде Вите. — Наплывы посетителей были?

— Не больше обычного, — развел он руками. — Значит оптовики заезжие завелись.

— А почему я не запретил отоваривать оптом? — расстроился я.

— Этого я не знаю, — ответил дядя Витя и мужественно взял вину на себя. — Я хотел посоветовать, но потом решил, что тебе лучше знать.

— Вот она — проблема! — важно заметил я. — Я тут фильм смотрел, «Секретарь обкома» называется, там секретаря пожилой обвиняемый за незаконное хранение критиковал, и главный герой из-за этого весь фильм по вверенной области бегал, осознавая, что работы у него непочатый край. А меня никто не критикует — и это большая беда, потому что человек несовершенен.

— Будем критиковать, — пообещал за всех дядя Федя. — Когда найдем за что.

— А почему исчезло только масло? — спросил я. — Могли бы вообще все выкупать.

— Позавчера масло было, — припомнил дядя Петя.

— Значит первый шаг сделали, разведочный, — предположил я. — Сейчас отоварят, появятся оборотные средства и вернутся. Не допустим! Дядь Федь, можно вас попросить в администрацию сходить, издать указ о временном ограничении отпуска продукции по норме «легкий дефицит-1»?

— Есть, — ответил тот. — Петь, останови.

Как раз мимо администрации проезжаем — гастроном номер один рядом с ней.

Потеряв соратника, продолжили путь и добрались до стоящей напротив моей «родной» пятиэтажки с этажом-гастрономом. Совсем рядом отлаженная система дала сбой, а я — ни ухом, не рылом. Простительно — я же «на гастролях» был.

Посмотрев на свои окна — нету Вилочки, а зачем ей у окна торчать? — по приятно хрустящему снежку отправился ко входу. Народа сквозь витрины почти не наблюдается — разгар рабочего и учебного дня, а пенсионеров у нас тут пока не завелось. Мраморное крыльцо наполовину обито рифленой резинкой, чтобы не было скользко. Потянув обитую деревом ручку стеклянной двустворчатой двери, ощутил на себе дыхание тепловой завесы и прошел в дверь внутреннюю, почуяв аромат свежевыпеченного хлеба — в правом крыле у нас пекарня-кулинария, на обед многие ходят.

— Здравствуйте! — узнала нас одетая в сине-белую униформу с бейджиком («Зинаида») продавщица отдела консервов — он ближе всего ко входу.

Жена лейтенанта из военного городка, кстати, второй месяц беременности, еще через два подвергнется жутким репрессиям со стороны кровавого совка — уйдет в декретный отпуск.

Продавщицы, уборщицы и кассирши, не забыв отправить одну коллегу в «служебную» дверь — за директором — с улыбками пошли к нам.

— Здравствуйте, товарищи работницы Советской торговли! — поздоровался я с ними. — Есть ли в гастрономе масло?

— Нету! — честно ответила ответственная за молочный отдел. — Двести килограммов вчера отгрузили — все, что было, — пожевала губами и опасливо спросила. — Не надо было, да?

— Надо! — успокоил ее я. — Запрета же не было, правильно?

— Правильно! — радостно согласилась она.

— Но больше так делать никому нельзя — с этой минуты гастроном переходит в режим «Легкий дефицит — 1». Вера Павловна, здравствуйте, — поприветствовал подошедшую и услышавшую меня по пути директора.

— Здравствуйте, — поздоровалась она. — Переходим на «легкий дефицит-1», девочки. Кто забыл — спрашивайте, не стесняйтесь.

— Нам бы узнать, кто два центнера масла купил, — попросил я.

— Есть! — радостно кивнула «молочница». — Я записала! — и побежала к своему прилавку.

Дождавшись ФИО и номера машины, похвалил даму за полезность, и мы отправились в «штаб-квартиру» — заказать караван с маслом и «пробить» полученные данные.