Самый лучший комсомолец. Том пятый

Глава 14

Слово я сдержал — до восемнадцатого ноября я ничего не делал за исключением съемок праздничных концертов. Но там я просто в зале сидел, поэтому не считается. Вот и сейчас я лежу на диване, но в потолок не плюю — на лицо же капать будет, неприятно.

— Праздник в деревне эвоков, полный радостных персонажей. Отдельным кадром — взирающие на все это с улыбками Оби-Ван, мастер Йода и молодой Энакин Скайуокер. Люк с улыбкой машет им рукой и идет в общий план: он, принцесса, Хан Соло, Чубакка и дроиды в окружении прыгающих эвоков. Конец.

Тарабанящая пальчиками по машинке Вилка вынула последний бумаго-копирочный «бутерброд» и стебанула:

— Сценарий трилогии — это вот так ты ничего не делаешь?

— Я же просто бубню в потолок от скуки, — потянувшись, я повернулся на бок, подложив ладонь под щеку. — А если мой бубнеж по привычки записывает «контора», я-то тут причем?

Девушка хихикнула, подошла к дивану и села на пол. Протянув руку, с улыбкой погладила меня по щеке:

— А мероприятие через полчаса — тоже ты не причем?

— Это же для души, — улыбнулся я. — С нулевой личной или государственной выгодой!

— Ну-ну, — фыркнула она.

В последний раз мы на совхозной площади с народом собираемся. Формат необычный, никаких танцев — вместо этого заставили все столами. Не пустыми, конечно. Все еще сухой закон, но вкуснятины — хоть отбавляй, все доступные совхозные кулинарные мощности с самого утра загрузили. Дни в ноябре короткие, поэтому площадь светится что твоя новогодняя ёлка, а на столах я не отказал себе в удовольствии для атмосферы поставить пожилые керосиновые лампы — их, к немалому моему удивлению, до сих пор производят. Я думал уже все, мертвая технология.

Дождавшись, пока народ рассядется куда захочет, я поднялся на сцену и взял микрофон:

— Здравствуйте, товарищи!

Товарищи ответили привычно — свистом и аплодисментами.

— Вот и прошел год с тех пор, как я впервые приехал сюда.

Народ замолчал, начав подозревать неладное.

— Целый год мы с вами плечом к плечу превращали три ничем непримечательных колхоза в совхоз, краше и богаче которого во всем мире не сыскать. Без вашего усердного труда и дисциплины у нас бы ничего не вышло, поэтому я от всей души благодаря вас. Спасибо, товарищи! — поклон.

Народ похлопал сам себе, я продолжил:

— Партия высоко оценила наши успехи, и сейчас сотни колхозов и совхозов по всему СССР готовятся пойти по нашим следам — именно ради этого все и затевалось, и совсем скоро страна будет получать столько сельхозпродукции, что нам не придется закупать ее у врагов. Продовольственному суверенитету — ура!

— Ура! Ура! Ура! — отозвались товарищи.

— Год назад, товарищи, когда я говорил вам, что ваша изменится, вы мне не поверили.

Народ отвел глаза — реально стыдно!

— Но я вас понимаю — если бы какой-то московский школьник наобещал мне с три короба, я бы тоже не поверил. Но теперь, оглядываясь назад и оценив проделанный путь, — в горле запершило, голос дрогнул. Сглотнув и сморгнув выступившие слезы, продолжил. — Я могу с гордостью подвести итог — все свои обещания выполнил! Так?

Товарищи поощрили свистом, одобрительными криками и аплодисментами. Приятно просто до жути — приехал в никчемные деревушки, а оставил после себя процветающий агрохолдинг с заоблачным для Советской деревни уровнем жизни — даже газификацию мне согласовали, по весне будут трубы тянуть, в первую очередь, конечно, к ТЭЦ, хватит угольком в атмосферу пыхтеть.

— Спасибо за то, что приняли меня здесь как родного, — шмыгнув носом, дрожащим голосом продолжил я. — Здесь, с вами, мне было по-настоящему хорошо, но теперь Партия определила мне новый фронт работ, и завтра я покину «Потемкинскую деревню».

Народ взроптал.

— Клянусь вам, товарищи — все, что вы своими руками выстроили за этот год продолжит работать и дальше с той же эффективностью.

Такое сломать можно только вмешательством сверху, а это никому не надо.

— Мы с вами прощаемся не насовсем — здесь остается жить моя семья. Отец, мама, братья, сестра, бабушка и дед — я буду их навещать, и ничего не мешает нам с вами в эти дни собираться здесь же и по старой памяти весело проводить время. Так?

Конечно же «Так!». Расчувствовался я чего-то.