Сделаем Испанию снова великой!

Голландия же примкнула к Англии и Пруссии против России просто потому, что враждовала с Австрией из-за Шельды, а правительство Голландии была по гроб обязана Пруссии своей победой в гражданской войне.

Пруссия же заняла выжидательную политику в отношении конфликта, наблюдая за действиями шведского короля, Густава III, рассчитывая решить вопрос о своём участии в потенциальном очередном общеевропейском конфликте, основываясь на том, какой стороной фортуна повернётся к шведскому королю.

Однако, в целом, клонилась к войне с Россией, так как последняя была союзником Австрии, в то время как Австрия была прямым конкурентом Пруссии на германской политической арене.

Ну, а тут ведь ещё и субсидии жирные гарантировали Соединённое Королевство с Голландией, да подкупами подслащали данный выбор их клятые дипломаты!

Франция же, а если быть точнее, то конкретно Людовик XVI, желал восстановить свой международный престиж очередной молниеносной победой над Англией, и потому войны желал, несмотря на неурядицы в экономике.

Тем более, что превосходство в военных силах было за французами, и было ощутимым даже без участия Испании с Португалией. Ну, а самой Португалии до европейских дел не было вообще никакого дела — они ей были совершенно до фонаря.

Даже потенциально Португалия от этого конфликта ничего не могла получить. Тем не менее, она была готова вступить на сторону Франции в конфликте, если те всё же отважатся начать войну. Ибо, как известно, за это дело можно получить жирные субсидии от французов и испанцев.

В свою очередь, Австрия не сильно горела воевать ещё и с Пруссией, потому что в этом случае ей бы пришлось воевать на два фронта, что, как известно, не очень здравая мысль.

Тем не менее, энергичному Иосифу II тоже не очень хотелось отступаться от такой возможности наказать Пруссию, ослабить её и вернуть, наконец-таки, Силезию.

Артём же, руководивший Испанией, в принципе, был не против войны с Англией, но не в текущих условиях. Через лет 10–20, а лучше и через все 30 лет — да, пожалуйста, но не сегодня.

Тем не менее, если бы пришлось, он бы, конечно, вступил в войну против Британии. Таким образом, силы всех сторон оказались мобилизованы, и в европейских дворах водворилась предвоенная тишина.

Все ждали — ждали того, как себя проявит молодой шведский король в войне с Россией. По сути, от того, как пойдут далее события на Балтике, зависело то, будет ли в Европе новая война.

И, как не трудно догадаться, Густав делал очень амбициозные планы, думал о возрождении Шведской Империи и эпохи шведского имперского могущества, имевшего место быть при Густаве Адольфе и Карле XII.

Желая окончить войну одним мощным ударом, Густав III, имевший, к слову, полное право считать Россию неготовой к подобному нападению — это было правдой, напал на русский флот в 180 километрах от Санкт-Петербурга.

Однако, не зря же ведь на русском флоте служил чертяка Грейг, шотландский офицер, поступивший на русскую службу от безысходности и бесперспективности продолжения службы на английском флоте, а также герой Хиосского и Чесменского сражений.

Верно, не зря, ведь Грейг, имея значительно меньшие силы, разгромил шведский флот и принудил его отступить, спасая от шведского вторжения, таким образом, Петербург и весь двор.

За что, собственно, и получил свою заслуженную награду — произведение в кавалеры Императорского ордена Святого апостола Андрея Первозванного.

Ну, а после Грейг умер. Вот так — умер после тяжёлой лихорадки, заразившись брюшным тифом, зверствовавшим в русском императорском флоте на тот момент.

Правда, наследовал ему не абы кто, а не менее великий флотоводец — Василий Яковлевич Чичагов, отец не менее знаменитого человека — Павла Васильевича Чичагова.

О талантах Василия Чичагова, конечно, пока ещё не знали, но полный крах шведского короля и его планов стал полностью очевиден для всей Европы.

Таким образом, Пруссия отказалась от своих планов войны с Россией, в то время как Австрия облегчённо вздохнула, избавленная от необходимости войны сразу на два фронта.

Англия и Голландия же в одиночку выступить против одновременно Франции, Испании, Португалии, Дании, России и Австрии побоялись. Европа была, по крайней мере, на время, но спасена от очередной общеевропейской войны.

Кризис же между Соединённым Королевством и Испанией, как не трудно догадаться, окончился тем, что британцы пошли на попятную. Монополия Испании на северо-западное побережье Северной Америки была успешно защищена.

Тем более, что уже в 1788 году испанцы начали активно вытравливать русских с Аляски при помощи местных индейских племён, и без того достаточно агрессивных, а потому легко поддающихся испанским интригам.

Снабжая тех же тлинкитов оружием и припасами, испанцы стали активно вытравливать русских с Аляски. Ну, а русские, разумеется, ничего с этим особенно поделать и не могли.

Нет, они, конечно, доблестно отбивались, но о каком-либо развитии русских поселений в Америке при столь мощной конкуренции со стороны испанцев и такой агрессивности местных индейцев не было и речи.

Тем временем, испанцы начали активно заселять бассейн реки Миссисипи. К слову, да, я опять забыл об этом упомянуть, но в этой реальности американцы не смогли выбить себе хорошую сделку.

Под «хорошей» сделкой подразумевается сложившаяся в нашей реальности договорённость, что за США признаются все территории к востоку от Миссисипи, к северу от Флориды и к югу от Канады.

В реальности Артёма этой сделки никогда не происходило. Земли США — это территории строго к северу от Флориды, к востоку от гор Аппалачи и к югу от Канады.

Любые попытки американцев создать поселения к западу от гор Аппалачи пресекались испанцами моментально и жестоко, после чего американцы, исправно возвращавшиеся с голой задницей обратно, активно притворялись, что ничего и никогда не было.

Чтобы предотвратить дальнейшие поползновения американцев, Артём пришёл в 1786 году к решению самостоятельно заселить бассейн реки Огайо и Теннесси. Хотя, на самом деле, не только бассейн реки Огайо и Теннесси, но и вообще всю Империю. Да, настолько вот титаническую задачу Артём поставил перед собой.

Первым же своим шагом он предложил британскому правительству самостоятельно позаботиться о британской проблеме с утилизацией преступных элементов. Зачем Великобритании тюремные колонии в Австралии? Вон, испанцы же сами согласны самостоятельно принимать преступников абсолютно всех мастей, да ещё и немного доплачивать за это.

Ну, так, собственно, вопрос и порешали в 1786 году — британцы подготавливают партии осуждённых к отбытию, а испанцы сами их забирают, выплачивают некоторую фиксированную плату за каждую голову, после чего уже могут делать с ними что угодно.

Вот Артёму, например, угодно было ссылать британский криминал в пустующую Луизиану. Обращение с заключёнными не было слишком мягким, но всё же было лучше, чем в Великобритании, а путь в Луизиану был явно безопаснее, чем в неизвестную им Австралию.

Тем более, что испанцы дали преступникам сравнительно простую и быструю возможность приобрести свободу — через верную службу короне. Более того, приобрести не только свободу, но дом, семью, положение в обществе. Да, разумеется, на контакт с властями шли далеко не все заключённые, однако те, кто всё же шёл, имели все шансы подняться по социальной лестнице, приобретая свободу и положение в обществе. И, собственно, многие поднимались.

Правда, в 1788 году эффект от этого всё ещё был не столь очевиден, хотя в Луизиану прибыло уже более 6 тысячи заключённых. Так что, как не трудно догадаться, Артём прибегнул и к другим мерам.

В частности, Артём набирал поселенцев по всей Европе и даже не только в Европе. В германских княжествах Артём, хотя и без особого успеха, но всё же набирал поселенцев.

Тысячи семей соглашались каждый год покинуть свою германскую родину, чтобы попытать свою удачу в испанской Луизиане. Тысячи еврейских семей соглашались каждый год покинуть свою «родину», чтобы тоже попытать счастье.

Тысячи семей, многие из которых поддерживали «движение патриотов», соглашались покинуть свою ирландскую родину, чтобы избавить себя от ненавистного им британского, по культуре протестантского, владычества, чтобы попытаться приобрести новую родину в дружественной католической стране.

Тысячи семей из Швеции, Норвегии, Исландии и Дании также соглашались покинуть свою родину, Скандинавию, чтобы попытать своё счастье. Особенно много беженцев было из Исландии, разорённой недавними извержениями.

Алавиты? Пожалуйста! Исмаилиты? Пожалуйста! Болгары? Пожалуйста! Греки? Пожалуйста! Друзы? Пожалуйста! Армяне? Пожалуйста! Хорваты? Пожалуйста! Чехи? Пожалуйста!

Индусы? Пожалуйста! Китайцы? Пожалуйста! Японцы? Пожалуйста! Корейцы? Пожалуйста! Чернокожие рабы из Африки? Купить всех! Французы тоже желают поселиться в Луизиане, потому что их король их не ценит? Приветствуем каждого на борту нашего непотопляемого авианосца!

Вам это покажется смешным, но испанцы, руководимые Артёмом, прибегали к банальному воровству населения. Нет, вы не подумайте, что мы сошли с ума — это правда.

Артём использовал любую возможность для привлечения нового населения, и кражей чужих подданных он вовсе не брезговал, ибо, как говорится, хороши все средства, пока они эффективны.

Преступников, рабов и прочих лиц неевропейской внешности, к сожалению Артёма, ограниченного расистскими представлениями его времени, селили в Луизиане. Ну, а также определённые группы европейцев.

В основном же, конечно же, всех поселенцев селили в Испании. Земли хватало с головой, благо, что её активно отвоёвывали у природы. Пустоши орошали, болота осушали, целину поднимали.

И да, целина была и в Испании — в ней вообще очень много пустующих земель из-за неравномерного распределения населения и не очень разумной государственной политики, причём как сегодня, так и во времена Артёма.

Ну и да, экономика росла, а при бурном экономическом росте, как известно, лишних рабочих рук не бывает. Вернее, они есть, но это не является проблемой — это является преимуществом.

В результате, ранее слабозаселённые территории Испании плотно укомплектовывались этническими анклавами, что, несмотря на весьма сомнительные результаты существования многих подобных колоний, всё же помогало развитию страны.

Хотя, с другой стороны, рождало определённое социальное напряжение, уменьшавшее популярность Артёма. Впрочем, довольно изолированный характер всех этих анклавов позволял сводить это социальное напряжение к минимуму. Позволяя, в свою очередь, новоприбывшим приспособиться к новой среде.

Правда, не всё было так хорошо — многие погибали в пути. Качество же новоприбывших, как правило, оказывалось далеко не самым лучшим. Тем не менее, Артём был более чем доволен, даже если всего лишь 1/10 части колонистов удавалось полноценно осесть на земле.

И, чтобы не быть голословным, вот статистика — за 1788 год в Испанию прибыло 82 тысячи человек. В колонии, преимущественно Луизиану — 39 тысяч человек. Итого, таким образом — 121 тысяча человек. Кажется мало, но, на самом деле, это довольно-таки внушительное число переселенцев для этих времён. Тем более, что это всего лишь за один год.