Сделаем Испанию снова великой!

Глава 39. Глобальная гегемония. Часть IV

В то же самое время, к Ферраре подошли новые силы — набранные в Этрурии и Неаполитании рекруты. Новообразованную Феррарскую группировку, численностью 30 тысяч человек, возглавил кубинец Хосе Паскуаль де Зайс-и-Чикон.

Как не трудно догадаться, ещё один молодой (34 года), но умудрённый военным опытом испанский офицер, сделавший головокружительную, но заслуженную карьеру во время беспрерывных войн Артёма.

К слову, пленённые ранее савойцы были принудительно зачислены в этрурские боевые подразделения, так что к 21 августа 1806 года Ломбардская группировка, выделившая ранее 6 тысяч человек на парирование вторжений со стороны Альп, швейцарских или французских, была значительно увеличена в численности.

Таким образом, Ломбардская группировка подошла 21 августа 1806 года к военным действиям с численностью около 74 тысяч человек — 48 тысяч человек из них были «оригинальными», а 30 тысяч человек — прежними савойскими солдатами.

Феррарская группировка, в свою очередь, к 21 августа 1806 года также подросла, но уже за счёт бывших папистских солдат, перешедших на службу в вооружённые силы Королевства Этрурии.

В результате, «оригинальные» 30 тысяч солдат подросли на 12 тысяч папистских солдат, то есть, всего до численности на уровне около 42 тысяч человек.

Таким образом, испанские силы, представленные 21 августа 1806 года Ломбардской группировкой, численностью около 74 тысяч человек, и Феррарской группировкой, численностью около 42 тысяч человек, в сумме составляли 116 тысяч человек.

Кроме того, теперь они имели в тылу врага ещё 18 тысяч человек в лице Латинской группировки. Латинская группировка, в свою очередь, подросла за счёт плановой переброски части сил из Африки — на 22 тысячи человек. Последние прибыли к Кьодже также 21 августа 1806 года.

К слову, не единственный фронт, где за счёт африканских и американских частей, прибывших, в соответствии с планом, в Европу, значительно усилились позиции Испании.

Таким образом, всего в операции по разгрому австрийских войск в Венеции и её освобождению собирались задействовать около 156 тысяч человек.

Всего австрийских сил в Венеции — 80 тысяч человек, причём 16 тысяч из них выделены были на блокирование и осаду оставшихся в руках «испанцев» укреплений.

Правда, австрийцы имели 80 тысяч человек уже 18 августа 1806 года, в то время как у «испанцев» в это же время в Венеции будет лишь 96 тысяч человек на материке.

В любом случае, фактически испанцев в регионе оказалось к 21 августа 1806года практически в 2 раза больше, чем австрийцев. Причём появилось и качественное превосходство, так как африканские части это вам не хухры-мухры, а одни из самых опытных частей Испании вообще.

Правда, прежде необходимо пояснить, что уже к концу 18 августа 1806 года Ломбардская группировка развернулась по линии фронта:

Левое крыло, численностью 16 тысяч человек, упиралось в озеро Гарда, а опиралось на Кастельнуово-дель-Гарду и Соммакампанью. Центр, численностью 14 тысяч человек, опирался на Доссобуоно и Кастель-д’Аццано. Наконец, правое крыло, численностью 16 тысяч человек, опиралось на Буттапьетру и Виллафонтану.

Противостояли всем этим силам на данном конкретном участке Адидже всего 12 тысяч австрийцев. Причём из них 8 тысяч защищали участок от Альбаредо-д’Адидже до Вероны, а 4 тысячи — участок от Вероны до Ладзизы.

На следующий же день, 19 августа 1806 года, начались реальные боевые действия. Не дожидаясь подкреплений, испанцы атаковали Ладзизе и Пастренго из Кастельнуово-дель-Гарды. Буквально одновременно началась атака на Буссоленго из Соммакампаньи.

Имея в 4 раза большую численность сил, они без особого труда разбили австрийские силы, занимавшие пространство между Ладзизе и Пастренго, вынудив последние бежать в Кавайон-Веронезе и Сант-Амброджо-ди-Вальполичелла соответственно.

Тем временем, столь же оглушительным успехом кончилась атака на Буссоленго, кончившаяся взятием не только самого Буссоленго, но и Пескантины на противоположном берегу Адидже. Располагавшиеся здесь австрийские силы также бежали в Сант-Амброджо-ди-Вальполичеллу.

В тот же день испанцы выбили уже перегруппировавшихся австрийцев из Кавайон-Веронезе, а после их отступления в Аффи — и оттуда тоже. Кроме того, их также выбили из Сант-Амброджо-ди-Вальполичеллы. В результате, австрийцы вынуждены были искать новой опоры уже в окрестностях Риволи-Веронезе.

В то же самое время, «испанцы» заняли Дзевио и, хотя и понеся при этом тяжёлые потери от картечного огня, перешли Адидже и также разбили австрийцев, вынудив последних отступить к Сан-Мартино-Буон-Альберго.

Тем временем, испанский центр окружил Верону и предложил не австрийцам, а жителям Вероны сдаться испанцам, причём Наполеон пригрозил, что в противном случае всех жителей города вырежут, как предателей.

Австрийцам же он буквально приказал, будто уже проигравшим, разоружиться и предстать перед ним, чтобы он мог без вреда для города и его жителей сопроводить их под конвоем в тюрьмы, как и «подобает при обращении с военнопленными».

Очевидная провокация, кто бы мог подумать, не сработала на австрийцев. Они не знали об истинном положении дел, а потому исходили из ложного предположения, что они могут рассчитывать на помощь со стороны остальных австрийских войск.

Стоит отдать должное, даже если бы они имели истинное представление о сложившемся балансе, позиция «обороняемся до конца» была бы более чем адекватна их положению, так как к текущему моменту их связь с другими австрийскими войсками перерубили и они, фактически, перешли на осадное положение.

Если бы, разумеется, не одно большое, жирное «НО» — обороняться им предстояло в оккупированном ими же городе, будучи для жителей города «чужими», чужими оккупантами.

Против войск, которых, по крайней мере, часть войск, жители города считали «своими». Странно было со стороны австрийцев, этнических немцев, венгров и славян, полагать, что жители Вероны, этнические итальянцы, будут терпеть из-за них лишения.

Особенно тогда, когда буквально через реку от жителей Вероны находятся такие же итальянцы, многие из которых — самые настоящие земляки для многих жителей города и окрестных поселений, застрявших в городе из-за военных действий.

И уж тем более тогда, когда в городе буквально действует партизанское подполье, в составе которого было множество ветеранов, многих из которых солдаты уже из «испанской» армии могли бы назвать буквально однополчанами.

Наконец, самый важный аргумент — цены. Цены на аренду жилья, цены на зерно и прочие продукты, а особенно мясо и овёс, просто взлетели — буквально на сотни процентов за считанные дни, и это речь идёт о безумном росте и без того безумно высоких цен, вызванных пребыванием австрийских войск в окрестностях.

Учитывая то, что австрийцы либо силой просто отнимали у местных необходимое им, либо расплачивались своими бумажками, ничем не обеспеченными и стремительно теряющими в цене по мере ускорения инфляционной спирали, всё уже было предрешено.

Терпеть разоряющего присутствия австрийцев и далее Верона не пожелала, а потому уже 22 августа 1806 года, ночью и по предварительному сговору, началось крупномасштабное восстание, планы осуществления которого уже давно прорабатывались в партизанском штабе.

Австрийский солдат в эту несчастную ночь — жертва резни. Его кололи во сне, сжигали заживо в бараках, выходы из которых были предварительно перекрыты, забивали насмерть камнями, рубили топором, пристреливали.

Львиная доля австрийских солдат и офицеров даже не успела среагировать на произошедшее, потому что повстанцы быстро и жестоко расправились с патрулями, немедля приступив к исполнению своего чудовищного плана.

После первой поры практически безнаказанной расправы над австрийцами, полной эйфории и безумного азарта, наступила фаза жестоких, кровавых и затяжных уличных боёв.

Захватив в свои руки местный арсенал, мятежники получили широкий доступ к крупным запасам оружия и боеприпасов, а главное — к пушкам, и это сыграло свою роль, так как в городских боях иррегулярные формирования повстанцев полностью связали австрийцев, парализовав их.

Поняв по громогласному рёву артиллерийских орудий, а также клубам дыма и языкам пламени, что в городе началось что-то явно интересное, Наполеон решил, что вот прямо сейчас — идеальный момент для штурма.

И он использовал свои силы, отвечавшие за осаду Вероны, в штурме. Штурм был очень кровавый — погибло порядка 2 тысяч человек со стороны одних только «испанцев».

Правда, как говорится, «видели бы вы другого парня» — австрийцев в городе вырезали практически подчистую. Это была натуральная резня, в ходе которой примерно 6 тысяч австрийцев просто были стёрты с лица земли. Вот они были 21 августа 1806 года, здоровые и телесно целые.

Ну, а вот 22 августа 1806 года и их уже нет на Земле — все горят вечным пламенем в аду. Тела же их — кому всю голову картечью снесло, кому штыком в живот пришлось, а кто и вовсе сгорел в бараках или закончил свою жизнь с ножом под ребром.

В общем, картина, которую не ожидаешь встретить на улицах и в домах города, где ещё буквально неделю назад праздновали, как и в практически всех прочих городах Европы, Вознесение Девы Марии.

Впрочем, как бы трагична ночь 22 августа 1806 года не была, она значительно упростила задачу Наполеона, ведь фактически высвободила 12 тысяч человек, ранее задействованных в осаде Вероны. Если быть точнее, то 12 тысяч человек из ранее задействованных в осаде 14 тысяч человек.

Кроме того, 22 августа 1806 года отряд, численностью 12 тысяч человек, отправленный Наполеоном в австрийский Тироль, уже захватил оказавшийся беззащитным в свете испанского наступления Тренто.

В то же самое время, успехи делала и Латинская группировка, высадившаяся ранее в австрийском тылу, в окрестностях Кьоджи, усиленная 21 августа 1806 года отборными африканскими частями.

Так, 22 августа 1806 года она практически без боя вступила в Падую, перерезав главный маршрут снабжения австрийской армии, создавая угрозу, кроме того, ещё и второму по значению маршруту — через Виченцу.

Последнему с 23 августа 1806 года также угрожал и отряд, численностью 4 тысячи человек, отделившийся в окрестностях Роверето 21 августа 1806 года от основного отряда, продвигавшегося к Тренто, и захвативший, собственно, 23 августа 1806 года, городок Скио.

Скио, если что, находится у самого подножья Альп, и в силу своего географического положения находится как бы в тылу у Виченцы, находясь от неё, при этом, на расстоянии всего 1 дневного перехода.