Сделаем Испанию снова великой!

Глава 15. Реакция и контр-реакция

Последних было немного. Первое и самое главное — отказ от 4-фунтовых орудий, продиктованный ещё не существующим военным опытом революционных войн, к которому имел доступ над дорогой Артём.

К слову, чтобы прояснить сразу, 4-фунтовые пушки не выбрасывались на помойку, а рассверливались в мастерских и принимались на вооружение уже как 6-фунтовые пушки.

Весом от обычных 6-фунтовых пушек они не слишком отличались, так как вес последних был уменьшен до 130 весов снаряда вместо стандартных 150 весов снаряда у иностранных аналогов, но в целом всё же были несколько легче обычных, благодаря чему им отдавалось предпочтение в конной артиллерии.

Отказались, к слову, и от 8-фунтовых пушек. Вместо них ввели короткие 12-фунтовые пушки. Осадная же артиллерия пополнилась длинными 12-фунтовыми пушками.

Как следствие, основными калибрами полевой артиллерии стали 6-фунтовые пушки и короткие 12-фунтовые пушки, основными калибрами осадной артиллерии — короткие 24-фунтовые и длинные 12-фунтовые пушки.

Помимо них, в номенклатуре присутствовали и другие, в частности, 4-фунтовые горные пушки оригинального испанского дизайна, которые не стали трогать за отсутствием реальной надобности.

Кроме них, были также 24-фунтовые гаубицы (5 дюймов 6 линий) и 24-фунтовые мортиры (также 5 дюймов 6 линий). Вышеупомянутые гаубицы, к слову, заменили 6-дюймовые гаубицы Грибоваля, отличаясь от последних меньшим весом и более длинным стволом.

Была также введена шрапнель, но, естественно, не под именем «шрапнель», ведь было бы странно называть новый снаряд именем непонятного английского офицера, а под именем «сферическая картечная граната».

Конструкция гранаты, впрочем, была абсолютно той же, что и у каноничной гранаты Шрэпнела, вплоть до деталей самой трубки снаряда. Плагиат по-королевски, так сказать.

Ну и да, разумеется, были и другие изменения, но там уже были более мелкие изменения в рамках общей унификации, вроде уменьшения числа типов колёс, число которых было снижено с 22 штук до всего 10. В общем, тут всё понятно.

Что касается настоящего боевого крещения, то оно произошло 8 июня 1790 года. В этот год произошёл крупнейший за всё правление Артёма бунт. Бунты были и раньше, и в значительном количестве.

Все они, разумеется, крайне жёстко подавлялись, а пресса, занявшая провластные позиции благодаря щедрости Артёма, всячески очерняла бунтовщиков, выставляя последних в крайне неприглядном свете.

Правда, на этот раз бунтовали не деревенщины — на этот раз бунтовала крупная аристократия. Если быть точнее, то часть высшей аристократии, оттеснённая более успешными представителями последней, хотела провернуть государственный переворот и установить в Испании дворянскую республику, подобную той, что была в Речи Посполитой.

Переворот не вышло совершить, потому что в решающий момент оказалось, что бунтовщики не смогли заручиться реальной поддержкой королевской гвардии.

Тем не менее, они смогли привести под своими знамёнами четыре полка, правда, весьма сомнительных боевых качеств. Королевская гвардия, в то же самое время, включала в себя 2 пехотных полка — испанский пехотный полк и валлонский пехотный полк.

Помимо них, гвардия располагала собственной кавалерией, а также, с недавних пор, артиллерией, в том числе и конной, кою прозвали «летучей». По сути, армия в миниатюре.

Более того, гвардия была самым боеспособным элементом испанской армии, ведь Артём изменил принцип набора солдат в гвардию, и теперь в испанской гвардии находились не самые статные и самые красивые парни, а лучшие из лучших в испанской армии.

Причём валлонский полк был таковым теперь исключительно по названию — при Артёме набирать в него стали исключительно испанцев. Формальным поводом для этого стало то, что из-за беспорядков в Голландии и Бельгии стало «невозможным» набирать оттуда солдат.

В принципе, это было правдой, а испанских и не только солдат начали набирать в этот полк ещё задолго до этого, ещё с момента отложения испанских владений в Нидерландах.

Тем не менее — только при Артёме отказались от набора солдат в гвардию за пределами страны. Разумеется, на боевых качествах королевской гвардии это отразилось более чем положительно.

Вкупе со всем остальным, а также регулярными тренировками и манёврами, это позволило испанской королевской гвардии стать самым боеспособным элементом испанской армии.

Действуя слаженно, она, собранная в единый кулак, буквально с лёту врезалась по силам предателей, приведя последних в шок и исступление. Если бы не численное превосходство последних, гвардия бы окружила их и ликвидировала угрозу, но, увы.

Первый полк был физически уничтожен, второй и третий сдались в плен, однако четвёртый сумел ускользнуть и покинуть Мадрид, отступив в сторону Вальядолида.

Вальядолид они заняли с тяжёлым боем — спустя несколько часов кровопролитного сражения они всё же сумели сломить сопротивление местного полка, после чего заняли Вальядолид.

Тем не менее, потери были ошеломительные — 40 % личного состава полка к этому моменту были небоеспособны, либо по причине смерти, либо по причине ранений. По сути, и сам полк теперь был абсолютно непригоден к бою.

В принципе, по идее, на этом всё и должно было закончить, ведь регулярная армия была непоколебима в своей верности королю, это доказал местный полк, а королевская гвардия и подавно — она это продемонстрировала ещё более рьяно.

Однако, будь всё так просто, я бы вам об этом не стал рассказывать. Напротив, бунтовщики решили прибегнуть к крестьянским массам, и при поддержке реакционно настроенного духовенства даже слишком преуспели в этом начинании.

За считанные дни они смогли собрать здесь «армию» в 80 тысяч человек. Причём за счёт запасов арсенала, захваченного ими в Вальядолиде, они смогли эту армию полностью вооружить, и даже осталось немного для последующего расширения.

Как можно заметить, Артёму, в конечном итоге, расширение местных оружейных мастерских до полноценного арсенала вышло боком. Тем не менее, местный арсенал не располагал производством пушек, вследствие чего у армии предателей практически не было пушек.

Артём же, тем временем, разумеется, собирал свою регулярную армию в окрестностях Мадрида. В его распоряжении было 46 тысяч человек и порядка 76 полевых орудий, из которых 12 были в распоряжении его «летучей» конной артиллерии.

Не медля, Артём тут же выступил в сторону Вальядолида и уже через несколько часов оказался в его предместьях, застав предателей врасплох. Воспользовавшись этим, он отсёк и окружил передовые части последних, в течение 1 дня взяв в плен 17 тысяч человек.

Разоружив их, он оставил для присмотра за ними 2 тысяч человек, в то время как сам двинулся на встречу с основными частями врага. Тем не менее, никакого сражения не произошло.

Бывшие крестьяне, не отличавшиеся дисциплиной, ничего не смогли противопоставить натиску обученной, профессиональной испанской армии, прошедшей через глубокие реформы Артёма и его предшественников.

Так что, как ни странно, стоило Артёму лишь молниеносным манёвром разбить передовые части армии предателей, как последняя тут же потеряла всякую степень боевого духа и полностью утратила боеспособность, поверив в обещания более мягкого наказания в случае добровольного отказа от дальнейшего бунта против государства.

Более того, недавно набранные в армию крестьяне вскоре обернулись против ядра бунта, окружив и взяв участников Мадридского восстания, уступавших им в числе в десятки раз, в плен. Естественно, сами крестьяне надеялись на милость государя в случае подобного демарша.

Артём, впрочем, милостив не был. Предатели или нет, но взятые ими в плен солдаты всё ещё были представителями короны, а убитые ими офицеры — представителями родовитой аристократии.

Подобное, разумеется, прощено быть не могло, но верный своему слову, Артём всё же несколько смягчил свой гнев. Зачинщики восстания, очевидно, были отданы под суд.

Судьба их разнилась от одного к другому — самых пассивных из них всего лишь разжаловали из офицеров, лишили аристократических титулов и сослали в тюрьму для политических заключённых на Канарских островах.

Самых ярых же из них, разумеется, также лишили аристократических титулов и разжаловали из офицеров. Правда, в их случае лишение аристократических титулов касалось не только их самих, но их семей.

Таким образом, их дети и супруги отныне не имели права где-либо упоминать о своём аристократическом происхождении, поскольку теперь они были его лишены, причём так, как будто их у него никогда и не было. По сути, проклятие памяти с нюансами.

Более того, их имущество, в том числе родовое, подлежало полной и безоговорочной конфискации, с целью последующей его продажи, причём для пущей жестокости Артём продал его за бесценок представителям новой сельской аристократии, то есть, бывшим крестьянам.

Более того, он разрешил последним использовать название имения в качестве своей фамилии. В самом деле, удар ниже пояса для любого представителя аристократии.

Он не только лишил их титула и имения, но и продал его за бесценок его «плебсу», даровав последнему ещё и право называть себя по названию их имения.

Правда, на документы с юридической силой это право не распространялось, но это уже нюансы, к которым уязвлённая родовитая аристократия была слепа.

Наконец, самых ярых предателей, очевидно, также ждала смерть, причём не абы какая, а самая жестокая. Знатный садист, Артём всячески поиздевался над последними.

Вернее, сам Артём просто был жёстким и весьма жестоким человеком, особенно по отношению к тем, кого он видел угрозой для себя, а вот его палач был самым настоящим садистом, причём в худшем смысле этого слова.

Различные виды деприваций, в том числе депривация сна, пытки с водой, в том числе умышленное утопление, жестокие избиения, в том числе удары по пяткам, унижения, в том числе сексуального характера, членовредительство и неоказание медицинской помощи.

Треть жертв палача Артёма умерло ещё до официальной казни — их мёртвые и уже начавшие гнить тела, причём касалось это и некоторых живых, подвергали жестокой «казни» через потрошение в ходе последней.

Парад жестокости, вы скажете, и я с вами более чем соглашусь. Это был парад бессмысленной жестокости, который по праву никто не оценил, а особенно — родовитая аристократия.

Тем не менее, за Артёмом стояла крепчавшая день ото дня буржуазия. Ей родовитая аристократия не нравилась, а отданных под суд её представителей она и вовсе ненавидела, по праву видя в них угрозу для своих недавно приобретённых свобод.

Подавляющая часть армии и флота же были верны королю до гроба, поскольку Артём всячески заботился о финансовом благополучии высших и младших офицерских чинов, среди которых немало было его первоначальных сторонников.

Имея широкую общественную поддержку и подконтрольную прессу, а также безоговорочную поддержку армии и флота, Артём мог вертеть страной как пожелает.