Сделаем Испанию снова великой!

Глава 14. Революция снизу

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ГОД

Начался отлично. Начался он с того, что был завершён первый этап начатой ещё в 1786 году общеимперской переписи населения. Следом после этого в Мадриде, наконец, состоялась первая сессия «Имперского парламента».

За всем этим, разумеется, следила вся просвещённая Европа. Впрочем, как и прежде. Затем, что всей Европе отчаянно желалось провала реформ Артёма.

Тем не менее, провала не случалось — случился экономический бум. Испанская экономика была освобождена от феодальных пережитков — цеховых ограничений и баналитетов.

Был решён аграрный вопрос за счёт массовой продажи земель Церкви — до того второго по размерам владельца земли во всей стране, освоения новых земель.

Был решён вопрос колониальной торговли — она стала значительно более свободной, конкурентной. Были созданы новые институты. Собственно, мы всё это уже проходили.

В общем, вы уже понимаете, по крайней мере, должны понимать, что реформы Артёма самым положительным образом отразились на благополучии населения и темпах экономического роста.

И это ведь — только краткосрочные эффекты. Представьте, какой эффект будет на более длинной дистанции. Возможно, Испания станет первой экономикой Европы — чем чёрт не шутит, верно?

Сейчас же, впрочем, Испания полностью восстановилась после неурожаев и катастроф 1788 года, и даже несколько окрепла экономически. Что, разумеется, не могло не радовать Артёма, ведь чем более крепкой будет его экономика, тем более крепким будет его положение в стране.

Но, разумеется, нет худа без добра — успешное восстановление Испании на фоне продолжающейся разрухи во Франции лишь усугубило положение Людовика XVI.

И, разумеется, начались события, столь нам известные — у Людовика XVI нет денег, ведь природные катастрофы всё продолжаются, а его политический авантюризм на Востоке не окупается.

Он созывает сначала нотаблей, где получает отворот-поворот и узнаёт о существовании аристократической фронды. Ну, а дальше вы знаете. Так или иначе, 5 мая 1789 года в зале дворца «Малые забавы» Версаля состоялось торжественное открытие Генеральных штатов.

Главное событие XVIII века, таким образом, было теперь буквально обязано сбыться. События, к слову, приняли самый интересный оборот. Как уже было упомянуто ранее, 5 мая 1789 года состоялось открытие первого заседания Генеральных штатов 1789 года.

Всего здесь собралось 1 165 представителей, из которых половина была от третьего сословия, которому было дано двойное представительство в Генеральных штатах.

Разумеется, тут же начались прения. Так, уже 6 мая депутаты от третьего сословия отказались конституироваться в особую палату для отдельного заседания, как это сделали дворянство и духовенство, чтобы приступить к проверке полномочий депутатов.

Третье сословие пригласило и два других сословия, чтобы приступить к совместной проверке полномочий. Оба сословия отказались, после чего вступили в яростные дебаты с третьим сословием.

Наметился раскол, и дебаты продолжались практически полтора месяца, прежде чем 10 июня аббат Сьейес предложил обратиться к другим сословиям с последним приглашением.

Это было сделано, после чего уже 12 июня началась перекличка депутатов всех трёх сословий. Сначала к третьему сословию присоединилось 20 депутатов из числа духовенства, после чего уже 17 июня оно объявило о создании Национальной ассамблеи.

Консерваторы пошли жаловаться к королю, после чего Людовик XVI, то ли в силу своей глупости, то ли в силу своей бесхребетности, поддержал их, постановив закрыть «Зал малых забав» под предлогом ремонта.

Тем временем, в рядах депутатов от духовенства шли жестокие споры о том, чью же им сторону всё же занять, и только 19 июня они решили присоединиться к третьему сословию.

Таким образом, Национальное собрание, состоящее из депутатов от духовенства и третьего сословия, уже 20 июня собиралось водвориться в «Зал малых забав», с тем, чтобы принудить короля к признанию Национального собрания.

Однако, двери зала были закрыты, и они вынуждены были переместиться в соседнее здание — «Королевский зал для игры в мяч». Ну, вот это вот всё вы знаете.

Затем было «королевское заседание» 23 июня в «Зале малых забав», якобы закрытом на ремонт, состоялось очередное заседание. Людовик XVI, не церемонясь, объявил о роспуске Национального собрания.

Третье сословие с немногочисленными депутатами от дворянства и духовенства покидывать зал отказалось, послало королю весть о том, что тот может пойти в сраку со своими приказами о разгоне Национального собрания и отмене решений 17 июня.

Напротив, оно продолжило заседание. Король, узнав о наглости третьего сословия, приказал своей гвардии разогнать Национальное собрание силой.

Гвардию остановили оставшиеся дворяне во главе с Лафайетом. Сразу же после этого Национальное собрание по предложению Мирабо приняло постановление о неприкосновенности депутатов Национального собрания.

На следующий же день, уже 24 июня, к Национальному собранию присоединилась большая часть духовенства, а уже 25 июня — 47 депутатов из числа дворян.

Таким образом, к Национальному собранию присоединилось теперь порядка 3/4 депутатов Генеральных штатов. Людовик же, принуждённый политической ситуацией, снова проявил своё малодушие, буквально принудив консерваторов 27 июня присоединиться к Национальному собранию.

Национальное собрание же, вобрав в себя всех депутатов Генеральных штатов, уже 9 июля объявило себя Учредительным национальным собранием, подчёркивая свою цель — выработать Конституцию.

Тем временем, Людовику XVI 26 июня пришло письмо от Артёма, в котором он всячески предостерегал последнего от действий, направленных на разгон Учредительного национального собрания.

К сожалению, на французского короля это не подействовало, ведь в этот же день он начал концентрировать в Париже и его окрестностях армию численностью в 20 тысяч человек. Причём, разумеется, не абы кого, полки из наёмных немецких и швейцарских наёмников.

Тем не менее, 27 июня Учредительное национальное собрание заслушало доклад Мунье об основах будущей Конституции. Тогда же прозвучали первые призывы использовать испанскую конституцию в качестве основы для создания французской.

Тем более, что уже 10 июля испанский посол при французском дворе, граф Аранда опубликовал в печать открытое письмо Артёма. Последнее, в сущности своей, представляло собой его полное и хвалебное одобрение действий Учредительного национального собрания, а также предложение использовать испанскую конституцию для создания французской.

Фактически, Артём намеренно спровоцировал Людовика XVI. Это, разумеется, сработало, и французский король, разъярённый, приказал моментально разогнать Учредительное собрание.

После чего, разумеется, отправил 11 июля в отставку премьер-министра Неккера, в котором буржуазия видела человека, способного вывести страну из кризиса и провести реформы, желаемые «нацией».

Парижская толпа, узнавшая обо всех этих подвижках короля уже 12 июля, начала откровенный бунт. Десятки тысяч парижан высыпало на улицы в этот воскресный день.

Солдаты королевского военного дома, гвардейцы короля, перешли на сторону Учредительного собрания практически целиком. Начались стычки с правительственными войсками.

Уже на следующий же день, 13 июля, парижанами был создан Постоянный комитет, им же объявлено о создании Национальной гвардии. Фактически, на глазах у всей Европы родилась Парижская коммуна.

В то же самое время, на улицах стали сооружать баррикады, но так как оружия не хватало, то уже 14 июля парижская толпа ограбила Дом инвалидов и захватила после нескольких часов осады Бастилию.

Людовик, слишком нерешительный для того, чтобы сжечь Париж для сохранения своей власти, хотя такая опция у него была, а его министры даже выступили за этот шаг, вынужден был признать Парижскую коммуну.

Неккер был призван обратно к власти, а уже 17 июля Людовик XVI в сопровождении делегации Учредительного собрания прибыл в Париж, где принял из рук мэра Парижа трёхцветную кокарду.

Революция, таким образом, победила. Затем, чтобы начался её новый этап — муниципальная и крестьянская революции. В течение всего двух недель королевское правительство потеряло всяческую власть над страной.

Фактически, в стране произошёл полный переворот. Переворот, который вновь поддержал Артём. Разумеется, Артём снова поддержал революционные начинания во Франции.

Однако, естественно, не предпринимал никаких реальных шагов — через графа Аранду он вновь опубликовал очередное открытое письмо к парижанам, в котором одобрил их решимость, но на этом, собственно, и всё.

Формально он не признал ни саму Парижскую коммуну, ни другие городские коммуны. Не признал он и стихийно организовавшиеся крестьянские отряды, громившие аристократов и банды, ими «нанятые для травли народа».

Формально, он признал только Учредительное собрание. В то же самое время, его засланные агенты всячески разжигали во Франции беспорядки при помощи денег, интриг и пропаганды.

Артём анонимно спонсировал все радикальные газеты, издававшиеся во Франции, все радикальные салоны Парижа. Фактически, все его шаги были направлены исключительно на провокацию короля и его окружения.

Аки дирижёр, он занимался оркестровкой ещё более жестокой революции во Франции. Для него победа каких-нибудь революционно настроенных радикалов была бы крайне удобна.

Как-никак, она ведь дала бы Артёму, уже наращивавшему своё военное присутствие на границе с французскими колониями в Америках, удобный повод для разрыва отношений с Францией. И, как следствие, объявления ей войны и захвата её колоний.

Тем не менее, провокации не удавались. Не удалась и попытка Артёма тайно организовать коалицию против Франции и революции. Аргументы Артёма были убедительны, как и подкупы чиновников.

Тем не менее, революция, к сожалению, ещё не зашла достаточно далеко в своём походе против феодализма, чтобы европейские дворы начали серьёзно волноваться по этому поводу.

Поняв это, Артём занял выжидательную позицию. Он свёл своё участие в политических событиях во Франции к самому минимуму, продолжив лениво наблюдать за их ходом.

Военные укрепления, строившиеся на территории всех испанских колоний, и служившие, в первую очередь, интересам дальнейшей колонизации, продолжили строиться.

Благо, что Артём начал строительство укреплений и наращивание своего военного присутствия в Америках ещё до Французской революции, и не только в Карибском бассейне, что отвело от него подозрения Парижа.

Правда, всё же он принял одно очень важное решение — он пригласил от имени графа Аранды в Испанию всех дворян, несогласных с политикой Учредительного собрания, или опасавшихся насилия масс.

Чем, разумеется, разозлил парижан, но сумел выставить это так, будто то было решением его правительства, над которым он, в силу конституции, никакой власти не имеет.