Линкор «Альбион»

Глава 21

Хлопушка. Брат Емельян почему-то называл её хлопушкой. Это был плоский мешочек из жестких кусков кожи величиной с ладонь и с удобной ручкой. В мешок была насыпана хорошая порция свинцовой дроби, что делало хлопушку вещью весьма увесистой. Если такой «ладошкой» точно ударить, хлопнуть человека по затылку, то с вероятностью в девяносто процентов человек потеряет сознание. Тут главное – точно попасть, всё остальное сделает свинцовая дробь.

Тютин пользовался хлопушкой не раз и, можно сказать, руку на этом деле набил.

Внезапность. Охранник и управляющий едва вошли в помещение, и начальник, еще не успел снять цилиндр, а с ним ещё не поздоровались все работники кассы, как туда почти бесшумно ввалились два человека в масках. Управляющий всё, что успел, так это разинуть рот от удивления, прежде чем невысокий человек в маске поднёс к его изумлённому лицу ствол револьвера.

- Доброе утро, герр управляющий.

А вот охранник из-за своей природной неторопливости даже особо и изумиться не успел. Тютин, как только влетел в здание кассы, первым делом, не дав ему даже оборотиться и посмотреть, что это за шум, схватил большого, не понимающего, что происходит, человека за шиворот и с размаху врезал ему хлопушкой в область шеи и затылка. Врезал так, что котелок с головы охранника улетел в угол кассы. Но, как выяснилось, крупному человеку с бычьей шеей этого оказалось недостаточно, он удивился и попытался развернуться и узнать, кто это там хулиганит. Но брат Емельян был и сам силён, он не выпустил воротника охранника, не дал ему разобраться в ситуации и нанёс ему ещё два удара по затылку. Только после второго удара здоровяк поплыл, обмяк и медленно завалился на пол. Казак заглянул ему в полуприкрытые глаза и быстро вытащил у него из-за пояса револьвер: готово.

И вовремя, потому как в это время присутствующие при всём этом безобразии сотрудники кассы пришли в себя, поняли, что это налёт, и один из них, лысый бухгалтер в белой рубахе и чёрных нарукавниках, пронзительно выкрикнул дважды:

- Грабят! Грабят!

После чего спрятался за оградку, разделяющую помещение. Как только это произошло, другие сотрудники, как по команде, стали падать на пол. Попытался упасть и управляющий, но тот грабитель, что держал его за локоть, не дал ему этого сделать.

- Не надо, не надо… Идите к сейфу…, - и для убедительности снова показал управляющему дуло револьвера.

- Но автомат…, - пытался лепетать пузатый начальник.

- Не волнуйтесь, всё хорошо, идите, пожалуйста, к сейфу, – продолжал грабитель.

Брат Тимофей был почти спокоен: раз брат Емельян сказал, что он разберётся с охраной, а его задача – управляющий и сейф, то так тому и быть. В компетенциях брата Емельяна он не сомневался.

А охранный автомат, как и положено, после кодового слова «грабят» очнулся и мигнул парой ламп на приборном щитке; ему ещё требовалось некоторое время, чтобы включить все свои агрегаты, но времени у него уже не было, к нему, доставая из-за пояса большую, мощную отвёртку, заточенную под шило, уже подходил Тютин. Он, видимо, хорошо знал, что делать, так как производил свои действия очень быстро. Казак вставил отвёртку под бронещит, в щель под панелью, и ладонью, с усилием, за три удара загнал её внутрь конструкции. Там что-то хлопнуло и свернуло, а из щелей потекли струйки белого негустого дыма. Охранный автомат «Айвенго» не перенёс подобного обращения, прощально мигнул лампочками и угас… А казак повернулся к лежащим на полу клеркам и бухгалтерам. И для тех, кто смотрел на него, продемонстрировал по револьверу в каждой руке. Казак с удовольствием сказал бы что-нибудь доходчивое сотрудникам кредитной кассы, но они с товарищами договорились, что он будет молчать из-за своего весьма заметного акцента, чтобы не давать лишнюю нить тем, кто будет расследовать происшествие. Так что брату Тимофею, доведшему наконец трясущегося управляющего до сейфа, пришлось повернуться и на всё помещение крикнуть на прекрасном немецком с заметным северогерманским акцентом:

- Господа! Лежите спокойно и не поднимайте голов, иначе моему молчаливому другу придётся прострелить вам конечности. Во избежание инвалидности не проявляйте излишнего героизма, берегите себя.

И, не услыхав возражений от лежащих на полу служащих, он повернулся к дрожащему от страха пузану:

- Герр управляющий, давайте не будем тянуть, люди лежат на полу, им неудобно, открывайте сейф.

- Что? – начальник предприятия как будто удивился. Он смотрел на маску брата Тимофея с непониманием – Открывать сейф?

- Да-да, - кивала ему маска. – Берите ключик, вот этот вот, - Елецкий взял замысловатый ключ, что болтался у управляющего на цепочке для часов, - давайте я вам помогу, вот он, берите его в ручку и отпирайте сейф.

Не будь тут Тютина, брат Тимофей сорвал бы ключ с цепи и сам бы отпёр несгораемый шкаф, но опытный казак не рекомендовал этого делать.

- Эти сволочи из «Дитриха Шлоссера» наловчились всякие хитрости в свои сейфы ставить; три месяца назад… да, зимой, в Каннах, вот такой вот новый отпирали, - рассказывал казак, - и едва вставили ключ, едва провернули, а из щёлочки вверху брызнула кислота товарищу в лицо, хорошо хоть, в глаза не попала. А ещё и шип отравленный вставляют, провернёшь ключ, а он и выскакивает тебе в руку. Так что пусть пузатый сам сейф отпирает, а ты рядом стой, но настороже будь.

И брат Тимофей, глядя на кислую и испуганную – непонятно чего в ней было больше – физиономию управляющего, понял, что слова казака о ловушках в сейфах не пустой звук.

- Открывайте сейф, любезный, - сказал он уже без всякой учтивости в голосе. – Ну, все вас ждут.

- Я…, - ростовщик уже чуть не плакал, - я не могу…

И тогда Тимофей Сергеевич приставил к его щеке револьвер.

- Если я выстрелю, вы скорее всего не умрёте, но кушать вы уже никогда не сможете, будете только пить… Ну, - он даже взял руку управляющего, ту в которой был зажат ключ, и стал с усилием тащить её ближе к замочной скважине, - открывайте, давайте, давайте… Ну, чего вы упрямитесь? Хотите проявить свою храбрость? Желаете остаться без зубов и нижней челюсти? Открывайте свой ящик.

- Я не могу…, - по щекам управляющего покатились слёзы.

- Вы любите кушать? – спросил у него брат Тимофей.

- Да, я люблю кушать…

- Но вам больше не придется этого делать, - Елецкий с силой надавил стволом револьвера на щеку пузана. – Я уже начинаю злиться, а когда начну, я выстрелю.

- Вы злой человек, - всхлипывал управляющий.

- Да, я злой человек, а вы и усугубляете, только и делаете, что злите меня, - сказало он и вдруг заорал: – Вставляйте ключ, иначе я стреляю. Ну, раз… Два…

- Надо отключить тумблер! – неожиданно закричал управляющий. – Иначе меня может убить током!

- Ах вот как!

- Да, нужно отключить ток! – уже вовсю рыдал начальник кассы.

- Ну, так отключайте, отключайте, где ваш тумблер?

- Он там. За шкафом, - управляющий указал на стену возле сейфа.

- Ну так вперед, вперёд, отключайте его, не тяните, мы с вами целую минуту тут толчёмся, а должны были уже уходить. Неужели вам так приятно наше общество, что вы так медлите?

- Нет, не очень…, - пролепетал ростовщик.

- Что не очень? – не понял брат Тимофей.

- Не очень приятно ваше общество… Мне.

И тут уже Елецкий не выдержал и толкнул его револьвером в лицо и зло произнёс:

- Давайте, отключайте же!

- Но вы же тогда заберёте мои…

Ростовщик не успел договорить, ни он, ни грабитель в маске не заметили за своими пререканиями, что второй грабитель, тот, что высокий, подошёл к ним, быстро врезал управляющему по голове рукоятью револьвера и прошипел тоном, навевающим ужас:

- Быстро! Быстро!

- А-а…! - заорал ростовщик и немного присел. - Это очень больно,- из его головы по виску, по щеке быстрой струйкой полилась кровь – на плечи сюртука, на белоснежный и накрахмаленный воротник сорочки, на пол, на манжеты; но несмотря на это, он, подвывая, тут же засунул руку за сейф, чем-то пощёлкал там и сообщил:

- Всё! Отключил.

И потом, уже без напоминаний и уговоров, трясущимися и запачканными в кровь руками он вставил ключ в замочную скважину и провернул его в одну сторону до щелчка, потом сделал два оборота в другую и после уже распахнул толстую дверь шкафа: вот, берите. И горько, горько зарыдал, отойдя в сторону.

Тут уже брат Тимофей не терялся, он раскрыл мешок и стал смахивать в него с полок всё, что было в сейфе. Пачки банкнот разных казначейств, в том числе и некоторое количество британских фунтов; ровные, завёрнутые в серую бумагу упаковки с монетами большой ценности; мелкие монеты, что лежали в коробочках; часть монет падала на пол, но он на упавшие деньги внимания не обращал, брал только то, что удобно было ссыпать в мешок. И деньги всё не кончались. Рыдания ростовщика были горестны настолько, что случайный прохожий, услышав подобное, решил бы: человек распрощался со всею своей семьей, не менее. Но жестокосердые грабители не имели и капли жалости к несчастно выгребли всё, что было в сейфе. А забрав деньги, поспешили к выходу, вежливо попрощавшись с убитым горем ростовщиком.

А на выходе, на крыльце увидели сидевшего на земле человека, у которого из рассечения на лбу сочилась кровь:

- А это кто ещё такой? – взглянув на сидящего и садясь в экипаж, спросил брат Тимофей у брата Аполлинария, который так и сидел на козлах коляски, дожидаясь товарищей и поигрывая хлыстом в руках. Он ему и ответил:

- А это один очень любопытный, но очень тупой человек, который сначала всё интересовался, что здесь происходит, потом хотел уйти, а теперь тут отдыхает.

А тут и Тютин запрыгнул в коляску, и Квашнин, щёлкнув кнутом, пустил коней с места в галоп и погнал их прочь из города Веделя, на юг, на юг.

И маски они сняли, лишь когда отъехали подальше от кассы, и тут уже появилось , проверяет с среди них веселье, которое случается с людьми, что сделали непростое дело и сделали его успешно.

- Ну что?! Взяли чего-нибудь?! – не оборачиваясь к товарищам, кричал Тютину и Елецкому Квашнин.

- Взяли, «вашбродь», взяли, - заверял его казак.

- Тысячи три талеров будет, серебром и ассигнациями, - прикидывал довольный Тимофей Сергеевич.

- Быстро управились, и трёх минут не прошло, - хвалил братьев инженер. – Я думал, дольше будете копаться.

- Это ещё долго, - отвечал ему казак, - брат Тимофей уж больно мягок, миндальничал с крохобором, а те доброту людскую не понимают, пришлось ему подсобить. Уговорить банкира.

- А что было-то? – интересовался брат Аполлинарий.

- Потом, потом всё расскажем, ты сейчас за дорогой следи, - советовал вознице Елецкий.

На дорогах экипажей было уже много, но до почты, где они оставили запасную коляску, товарищи добрались быстро. Тут они пересели, казак сел на козлы, а инженер и Елецкий стали считать деньги; так они поехали в Гамбург. Но до Гамбурга Квашнин не доехал. У первой же лодочной станции он, взяв с собой триста талеров ассигнациями и сотню серебром и сложив всё это в саквояж, сошёл. Заказал себе лодку и поехал вверх по течению покупать баркас. А Елецкий и Тютин направились в торговый дом Нобеля, где братья решили купить пять тонн динамита. Лучше было, конечно, заказать его в другом городе, так как местные твари на подобную покупку могли обратить внимание, но, посоветовавшись, решили рискнуть и купить в Гамбурге, так как их подгоняло время.