Целитель-9

Сердце дало сбой — тускло блеснув бронзой, за белой окружностью возник брусок. Я настолько стремительно склонился, чтобы рассмотреть клеймо, что лбом ударился о стекло. Номер, выбитый на перемещенном образце, полностью совпадал с тем, что рельефно отливал на верхнем слитке!

Манипулятор еще не касался его, а он уже здесь!

— Т-твою ж ма-ать… — хрипло вытолкнул я, и облизал сухие губы.

Время! Время! Еще полминуты — и семь! Время…

«Не будем плодить парадоксы, — барахтались мысли. — Причинность — побоку, да и черт с ней…»

Торопливо клоня джойстики и высунув от усердия язык, я подхватил манипулятором верхний брусок.

«В круг? Нет-нет…»

Механическая рука сдвинула образец, прибывший из будущего, в сторонку, а на освободившееся место поместила его же, но еще не угодившего в прошлое.

«С ума сойти…»

Часы дотикали, и ровно десять секунд спустя брусок исчез. Я выдохнул, ладонью утирая потный лоб.

— Пик, твой выход.

Мышонок привстал на задние лапки, обнюхивая сетчатый «потолок» своего картонного домика. Тузик звонко гавкнул.

— В очередь, псина, в очередь! — я нервно потер руки.

Перемещение мыша я замыслил на семь двенадцать. Дистанция — две минуты. Хронометр бесстрастно перебирал секунды, напрягая так, будто во мне самом скручивалась тугая пружина.

В десять минут восьмого коробочка с Пиком-2 материализовалась в центре камеры.

Я уже не спешил, знал, что всё успею. Мельком глянув на мыша-попаданца, опустил коробушку Пика-1 посередине белой окружности.

Семь двенадцать… Всё. Исчез.

Попал…

Там же, позже

В одиннадцатом часу я уморился, и плюхнулся на диванчик в изнеможении — хоть как-то собрать в кучку крикливые, разлетающиеся мысли.

Получилось всё. Полностью. Без единого сбоя.

Я слушал, как оба Тузика лаяли дуэтом. Хорошо еще, что пес, двоясь, перемещался в клетке, а то подрался бы. С самим собой.

Нет, к нарушению причинности я привык быстро. Подумаешь, причинность… Вон, всякие кварки с глюонами знать не знают, что начало предшествует концу, и ничего. Справляют свой конфайнмент, и шлют макромир ко всем чертям с матерями.

А вот меня угнетала, придавливала, сбивая дыхание, тяжкая лавина предчувствий, гаданий, рваных мыслей. О прошлом и будущем. Отпереть заветный сундучок старушки Пандоры так легко…

Вдруг тональность гула опала в низы, а на пульте замигали зеленые индикаторы, фиксируя заброс.

— Эт-то еще что? — я выпрямился, тревожась и напрягаясь.

Не те слова! Мне стало страшно. За стеклом хронокамеры качнулась тень, напомнив мне Терминатора, расправлявшего бугристое тулово. С рассыпчатым звоном повалились образцы.

— А, ч-черт…

Лязгнула дверца техотсека, и в лабораторию шагнул… я.

Помню, как меня однажды, еще в отрочестве, поразило, до чего ж представления о себе не соответствует тому образу, что запечатлевает любительская кинокамера. Сейчас вышло еще хуже.

Какой-то я… слишком длинный, что ли. Не высокий, а именно длинный, вытянутый. А эта сутулость откуда? Я же распрямляю плечи! И животик проглядывает…

— Что уставился? — криво усмехнулся двойник. Его лицо — или мое?! — передернулось, и он рявкнул: — Вставай, давай! Расселся тут! Я выставил дистанцию на пять минут, минута прошла. Через четыре минуты сюда вломятся… Ладно, потом разберемся! Шпионы, диверсанты, инсургенты… Бронежилет где?! Надел, быстро!

— Что ты на себя орешь? — вытолкнул я, послушно влезая в «броник». Шуточка вышла не слишком, да и губы мои прыгали. Ни возмущения, ни обиды нелепой я не испытывал, да и как обижаться на самого себя?

«Ты же видел Тузика? — юлили мыслишки. — Ну, вот, а это то же самое. Ну, почти…»

Мой аналог невесело засмеялся.

— Можешь называть меня Мишей, — фыркнул он. — Михаил Второй — это как-то… Ч-черт, они уже здесь!

Миша-2 метнулся к окну. Я, выщелкнув и загнав обратно обойму в ПСМ, глянул через его плечо. Во двор въехал «КамАЗ»; из-под брезента, прячущего коробчатые, угловатые формы, выскользнул человек в фуфайке. В руке он сжимал то ли большой черный пистолет, то ли…

— «Узи»! — выдохнул я.

— Вижу, — выцедил двойник и, неожиданно обозлившись, гаркнул: — Ну, и чего ты стоишь?! Бегом на четвертый, пока они не ворвались!

Я молча и с большим удовольствием продемонстрировал ему кукиш. Михаил Второй скривился.

— И чего ждал, спрашивается? — пробормотал он с отвращением. — Был один дурак, стало два!

— У тебя меньше трех минут, — вежливо напомнил я, и осекся.

Хлесткие автоматные очереди донеслись из фойе. Палили от души — огонь «калашей» я узнавал, но его перемежал незнакомый стрекот.

Глухо ударили в дверь — мы оба перевели взгляд с часов на вход. Рвануло, вышибая замок, скручивая металл, и створка с грохотом распахнулась, ударяя в стену и напуская клубы вонючего дыма. Из гари выпрыгнули двое — типичный англосакс и метис, вполне себе белокожий, но скуластый, с раскосыми глазами.

— Чертежи! — гаркнул англосакс, вздергивая блестящий, тупорылый револьвер. — Живо!

Оба Миши ответили одинаково — наши пистолеты выстрелили дуплетом. Правда, лишь один из патронов истратили не зря — полукровке прободало ногу. Тот взвизгнул, паля от бедра. Его сорок пятый калибр дал промах — пуля жалобно звякнула, задевая столбик балюстрады, и миновала мою бренную тушку.

— Сука! — потрясенно выдохнул двойник. — Пульт расхерачил!

Парой выстрелов он развернул косоглазого, и тот скатился по пандусу. А меня будто конь лягнул в грудь.

— Х-ха! — выдохнул я, отлетая и роняя оружие.

«Попал, англосакс херов… — всплыло в мозгу. — Теперь синячище будет…»

С рычанием перекатившись, я подобрал пистолет. Не мой, правда, а «кольт» метиса, да так и шмальнул, лежа на боку. Огнестрел рявкнул, дергаясь в руке. Англосакс пугливо отшатнулся — и пуля из его револьвера, предназначавшаяся Мише-2, влепилась в стену.

Тут я во второй раз оторопел — из техотсека выскользнул Иван Третий, неуловимым движением швыряя нож. Клинок завяз в мускулистой длани англосакса, и револьвер зазвякал по полу. А «Царевич», резко присев, скосил противника мгновенным фуэте. Тот еще рушился, когда из техотсека показались Рустам с Умаром.

И лишь теперь до меня дошло, что вижу не пришельцев из будущего — спецназ попросту воспользовался люком в детекторную.

И тишина…

Утих гул ускорителя. О стрельбе напоминал лишь сизый дымок, уплывавший по сквозняку. Постанывавшего англосакса увели, труп косоглазого унесли.

Морщась, шипя сквозь зубы, я поднялся на одно колено, и выпрямился. Хороший «броник», словил пульку. А то разворотило бы грудину, никакая Сила не спасла бы. Да и какая со мной Сила… Так, силёнка…

Крякая от боли в ребрах, я обошел главный пульт. Приблизился двойник, волоча раненую ногу — на трениках выше колена мокрело темное пятно.

— Сквозное? — мотнул я головой на рану.

— Да ерунда, затянется…

Подойдя, он оперся о поврежденную консоль, хмуро тронул расколоченный экран монитора, и дернул щекой.

— Представляю, сколько там схем намололо… — хмыкнул я невесело. — Закажу сегодня же, завтра привезут из Зелика… Из Зеленограда.

— Я в курсе, как сокращенно называют Зеленоград, — ровным голосом выговорил двойник.

— Прости, не подумал, — насупился я. — Да и толку…

— Ты понял, — криво усмехнулся Миша-2. — Время упущено. Время прошло. Чертово время…

— Спасибо, что заставил «броник» надеть, — сказал я, не зная, как себя вести.

Второй глянул исподлобья, разумея меня, как никто.

— Пока что я — это всё еще ты. Мы думаем почти одинаково, но постепенно расходимся. Ты боишься меня обидеть — зря. Я всё сделал правильно, только не надо искать в моем поступке кучу благородства! Ведь я спасал не одного тебя, но и себя тоже. Ну, сам подумай, много ли у меня шансов было — отбиться одному? Вот и считай… Мы бы, как в той песне, пропали поодиночке. А оно нам надо?

— Пожалуй, нет, — усмехнулся я.

Рустам выбрался из техотсека, бормоча: «Так точно… Так точно…» в радиофон, повернулся к нам — и попятился.

— Жин урсин! — вырвалось у него. — Черт побери… — еще не вполне справясь с собой, Рахимов сообщил: — Там… это… Иванов подъехал! — и заспешил: — Пойду, ребятам передам.

Проводив спецназовца глазами, мой близнец усмехнулся.

— Знаешь, а я бы всё равно не вернулся, даже если бы пульт уцелел… А ты?

— Еще чего! — фыркнул я заносчиво. — Кино «про шпионов» — и не досмотреть? Фиг!

Цокот каблучков едва не оборвался падением — Лена ворвалась, хватаясь за дверь.

— Миша! Ты… — ее взгляд дико заметался.

— Лена, всё нормально! — повысил я голос. — Просто опыт удался.

— Он — первый, — усмехнулся двойник, тыча в меня пальцем. — Зато я старше на пять минут — прожил их дважды!

— О, господи… — слабея, девушка вцепилась в ограждение, и тут же вздрогнула, ширя глаза. — У тебя кровь?

— Да царапина, — отмахнулся Миша-2.

— Сейчас я! — подхватилась Браилова, сбегая по пандусу. — Миш, ты куда аптечку дел?

Мы оба показали на ящики под пультом. Переглянулись — и я подмигнул двойнику.

Там же, позже

— Не хреново девки пляшут… — только и вымолвил Иванов, увидав в кабинете директора сразу двух Михаилов Гариных. Однако начальственные инстинкты взяли верх. — Не знаю уж, кого из вас винить первым, а кого — вторым, но! — он шлепнул ладонью по столу, раздельно выговаривая: — Почему. Вы. Нарушили. Мой. Приказ?! Почему спустились в лабораторию? Я вас спрашиваю!

Тот из Гариных, что стоял без рубашки, с бинтами, накрученными на грудь, дерзко парировал:

— А сами-то, Борис Семеныч?

Гарин в олимпийке, но без штанов, и с обвязанной ногой, иезуитски усмехнулся, подсмыкивая трусы:

— Генеральское ли это дело — под пулями скакать?

— Мальчишки! — с отвращением обронил генерал-лейтенант, и без сил опустился на стул.

— Э-э, товарищи Гарины… — подал голос Иваненко, сплетая и расплетая худые нервные пальцы. — Ваш вклад в науку бесценен… Но на вас же никаких нервов не хватит! Да сядьте вы, наконец!

Михаил с ушибленной грудью опасливо примостился на краешке стула. Его копия с огнестрельной раной устроился рядом.

— Как двоятся будто! — вздохнул Иванов понуро. — О, сколько ж нам открытий чудных… — усмехнувшись, он остро глянул на «Миху Подстреленного». — А уж сколько проблем повылазит… Для вас всё только начинается.

— Ну, все планируют новую жизнь с понедельника, — усмехнулся тот, кривя губы, — а я с четверга. Уже как бы бонус!

Рванув на себя дверь, просунулся Умар.

— Товарищ генерал-лейтенант! — зачастил он, косясь на двойников. — Летит!

— «Ми-8»? — подхватился Борис Семенович.

— Не! «Ка-26»!

Иванов грузной трусцой подался на выход, цыкнув на Михаилов:

— Сидеть!

На крышу вела узкая лестница, однако выглядывать наружу генерал-лейтенант не стал. Еще пилота спугнет.

— Снег весь убрали? — спросил он, лишь бы спросить.

— Так точно, — подтянулся Иван Первый. — Чисто.

— Кто наверху?

— Индеец с кубинцем. На них цэрэушные термокостюмы… Они как вещественные пароли.

— Ну, правильно… — вздохнул Иванов, прислушиваясь.

Рокот винтов навалился, заглушая все звуки; вихрящийся воздух ворвался и на лестницу, кружа прихваченные снежинки.