Целитель-9

Глава 19

Среда, 6 февраля. Вечер

Москва, улица Строителей

Зима неожиданно вспомнила о своих атрибутах — к ночи защипал морозец, а с утра замело. Скудная пороша вилась по слежавшемуся насту, белая на иссиня-сером, закручивалась спиральками и змейками, вспухала, царапая шубы и пальто шуршащими снежинками, и бессильно опадала.

Но это снаружи, за окнами, тронутыми инеем, а дома вовсю тужились батареи, нагоняя тепло, и зависала тишина.

Пока не кончились каникулы, Рита умотала к родителям в Первомайск. Навестить, отдохнуть — и вернуться с полными сумками гостинцев.

А я, временно безработный, принимал дорогого гостя. Ну, как бы меня — всё чаще ловлю себя на мысли, что в словах «двойник» или «дубль» скрыт оскорбительный оттенок.

Улетая, Ритулька навела везде блеск, так что особо напрягаться мне не пришлось. Так, приготовил кой-чего, ибо не инфой единой жив человек, и указал товарищу Браилову на гостиную.

— Битте!

— Данке шён…

Я не то, чтобы понимал, скорее, чувствовал, каково «визитёру» в доме, где он жил-поживал, да добра наживал. Уже не тягостно, но грустно. А Мишка, будто ощутив мои думки, криво усмехнулся.

— Не сложно догадаться, по какому именно руслу течет твое высокоорганизованное сознание, — затейливо выразившись, он скинул куртку и переобулся, осторожно нацепив Риткины тапки. — Вот, мол, убывает бедный изгнанник. Ни дома, ни жены — как тут встретишь старость? Не майся! Аллес гут… Выпить есть?

— Горячительного? — уточнил я.

— Прохладительного!

— Квас будешь?

— О, самое то!

Налив стакан шипучего имбирного, я угостил свою копию. Смакуя, Браилов выдул миллилитры до донышка, и крякнул в доволе.

— Продолжим наш разговор, — ухмыльнулся он а ля Карлсон, который живет на крыше. — Согласись, что житие твое состоялось и устоялось. Даже так — застоялось. А у меня всё по новой! И работа, и дом, и любовь. Нет, правда. Инна... К-хм... Рита... Период бурной страсти миновал, вы привыкли друг к другу, и секс не горячит более, поскольку стал будничным явлением. Не потому ли тебя так заинтересовала Лена?

— Трудно с собою спорить, — кисло улыбнулся я. — М-да… Тебе бы еще Наташу вспомнить!

— С Иверневой всё по-другому, — мотнул головой мой оппонент. — Наташка очень даже секси. Хотя, не спорю, умница-разумница. Но прежде всего тебя — ладно, ладно, меня! — привлекали ножки, грудь, попа… Верно?

— Да… — закатил я глаза. — Такая попа была… А как чудно она утягивалась в талию! Прям перевернутое сердечко.

— Уймись! — фыркнул Браилов, и задумался. — Признаться, я и сам плохо понимаю, отчего меня тянет к Ленке. Внешние данные? Ну, так мало ли хорошеньких девчонок! Вспомни Надю. Перешучивались, пересмеивались, но отношения дальше того, чтобы шлепнуть по тугому задику, не пошли бы. Согласись.

— Соглашусь… — вздохнул я, валясь в кресло. — Так и не шлепнул ни разу. И даже не ущипнул… Ладно, хватит нам Лену изучать и классифицировать! Все равно ничего не поймешь — женщины, они вне всякого понимания. Ты чего звонил? Новости есть?

Миша утвердительно кивнул, присаживаясь напротив и некультурно облокачиваясь на стол.

— Завтра уезжаем, билеты я уже купил.

— На поезд? — задрал я бровь. — С Ярославского?

— Не провожать! — выставил палец мой визави. — Мы хотим тихо и незаметно убыть. Как все. Хотели спальный вагон, чтобы никто не мешал, а потом передумали, пошли в народ. Прокатимся в плацкартном! Море чая, море общения… С жильем всё, вроде, решается. Приедем, сразу двинем выбирать — и дом, и этаж, и даже улицу!

— А я тоже скоро убуду, — рассеянный вид мне удался.

— Куда? — сфокусировался взгляд напротив.

— Не в Сибирь, успокойся! Вернусь в Первомайск — и выйду на работу в том самом папином «ящике». Стратеги из Академии Наук решили спрятать маленький институт в большом! Так что… Пишите письма!

— А Рита? — сощурился Браилов.

— А что — Рита? Рите еще год учиться! Как вариант, перейдет на заочное. Ну, посмотрим еще, — звякая тарелками, я накрыл на стол. Курочка с овощами мне всегда удавалась — благоухала, мигом раскручивая аппетит. — По-моему, ты постоянно следишь за собой, чтобы мыслить иначе…

— Что, так заметно? — невесело усмехнулся гость.

— Мне одному. Нет, я тебя понимаю — хочется зажить своей собственной жизнью, а неизбежный параллелизм раздражает. И все же инерция сознания слабеет. Мы уже расходимся порой, а уедешь, и процесс ускорится — наша общая мировая линия разветвится.

— Инерция сознания? — хмыкнул Браилов. — Забавно… А, давай, проверим?

— Давай. О чем ты думал вчера вечером?

— О тех девчонках, что забросили предпенсионера в прошлое, в себя.

— Аналогично! — кивнул я. — Выводы сделал?

— Ну-у… Одно мне ясно — официально их никто не посылал, никакой Институт Времени. Да хоть какой-нибудь Мировой Совет! Можешь ты себе представить организацию, что вот так вот, запросто, решит поменять историю человечества? Фигня же! Ведь никаких гарантий того, что измененная реальность окажется лучше прежней, нет и быть не может. Да, кое-что получилось, той же афганской войны удалось избежать. А кто нас застрахует от иных конфликтов? Мало ли что может случиться! Поэтому Лена с Наташей или дурили… м-м… нас с тобой, скажем так, или их использовали втемную. Кто — неизвестно.

Покровительственно хмыкнув, я откинулся на спинку.

— Ну, я об этом впервые задумался где-то полгода назад… Ладно — мы с тобой задумались! Почему Наташка Томина уверяла, будто иновременной объект не продержится в прошлом и пяти секунд? Распадется, дескать, от эманации хронокорпускул, и перейдет в доквантовое состояние? С чего вдруг?

— Помню, помню… — ухмыльнулся Браилов. — Всю ночь не спал, пересчитывал хронодинамику заброса! А до чего ж страшно было, когда Пик в прошлое сиганул!

— Ага, — подхватил я, — сижу, смотрю на мыша — и считаю: «Тысяча раз, тысяча два, тысяча три…» До десяти досчитал, а Пик лишь усами шевелит!

— Нет, ну видали мы и неквантованную материю — Киврин ее вырожденной звал…

— Это другое, — качнул я головой. — Мы с тобой прикидываем варианты, а ответ, скорее всего, не имеет отношения к хронофизике. Наташка просто соврала! Зачем, не знаю. Может, и был какой-то смысл в ее вранье, или Томина лгала из любви к искусству… Да и не важно это! — у меня не вышло скрыть самодовольную улыбку. — Похоже, что инерция сознания действительно слабеет! Вчера я додумался… Стоп! А ты чего не ешь? Давай, давай, лопай! Зря готовил, что ли? — показав хороший пример, я набил полный рот, лелея в душе мелкое торжество. — Миш, а тебе Леночка Рожкова никого не напоминает?

Мой невинный тон вызвал у собеседника легкое беспокойство.

— В смысле?

— Ладно, ладно, не буду тянуть кота за все подробности! Понимаешь, я закопался в проблему чуток глубже некоторых. Так вот. Твоя Ленка была замужем, развелась где-то год назад — и оставила мужнину фамилию. А ее девичья — Рожкова.

— Ни-и… хрена-а себе… — еле вытолкнул Браилов. — Подожди, подожди… Ты хочешь сказать, что это та самая Леночка?! Так… Стоп… Ну, да… В две тыщи восемнадцатом ей было где-то восемнадцать или девятнадцать. Если она переместилась в тот же самый семьдесят четвертый, то… Да, всё верно. Сейчас ей двадцать пять!

— А зачем ей было перемещаться? — спокойно парировал я. — Да и ерунда это всё! Или забыл уже, инертный ты наш, что Лена впервые встретила тебя прошлой осенью? Блин, ладно, нас с тобой! Пускай наша Сила увяла, но чуять психосущность пока что получается. Лена не играла тогда, не притворялась.

— Выходит, простое совпадение? — нахмурился Мишка.

— Ну, если и совпадение, то далеко не простое. Не знаю, запутался. Я уже всякие комбинации рассматривал — и с сопредельным пространством, и с другим временным потоком, и с хронотеррористами…

— Ну-ка, ну-ка! — живо заинтересовался Браилов. — О хронотерракте подробней.

Я сгреб остатки яства, и неторопливо зажевал, формулируя ответ.

— Одно ясно — Лена и Наташа действительно из будущего, и не близкого. Один тот пульт-трансформер чего стоит. А темпоральная капсула? Нам до таких технологий еще расти и расти. Но вот зачем, кому в прекрасном далёко занадобилось изменение реальности? И я подумал: что, если поискать не причину, а мотив? Сразу на ум пришли борцы всякого розлива, что ныне сражаются за социализм или против социализма, под флагами красными, черными, радужными. Второй довод — времена меняются, а люди остаются прежними. И вот, представь себе такое эпичное полотно: неким активистам в XXIII или в XXV веке показалось, что будущее вышло не настолько светлым, как мечталось предкам. И эти удалые революционеры, лишь бы «счастье для всех — и даром», устраивают хронодиверсию. Две засланки… кстати, вполне возможно, что обе они — биороботы, вроде Терминатора… трогательно убалтывают попаданца. «I`ll be back!» — обещает тот мужественным голосом. В перерывах между любовями спасает СССР — и всё прогрессивное человечество дружно строит коммунизм, под флагами и стягами в планетарном масштабе!

— Суперблокбастер, — заценил Мишка. — Кстати, твой список милого вранья, услыханного от «Терминаторш», или... хм... складно изложенных легенд, неполон. Помнишь, Лена сболтнула, что от них самих ничего не осталось, одно лишь сознание? Да и то, дескать, транслятор слил в двух студенточек — Наташина личность угодила в Аллу Вишневскую, а Ленкина — в какую-то Ксеню… — лицо его вдруг исказилось. — Ч-черт! Я же видел паспорт Ленки! Моей Ленки! Ей там девятнадцать… Вылитая засланка! Ну-у… Слов нет, одни слюни остались!

— Ничего, мы и этот паззл соберем, — мрачно усмехнулся я. — Али мы не Шерлоки Холмсы?

— Короче, без поллитры не разберешься! — подвел черту Браилов. — Наливай!

Сухо цокнули рюмки, сходясь золочеными ободками.

— М-м… — облизнулся гость. — Яблочком отдает… Ну, что? Будем искать?

— Порасспрашивай Ленку, — серьезно глянул я. — Может, какие-то странные встречи были… Да хоть сны! А больше и пытать некого, Алла Вишневская не родилась еще…

— Может, смотаться в две тыщи восемнадцатый? — поплыл в улыбке Браилов, одним глазом посматривая на меня через хрустальную рюмку. — Ладно, ладно! Пошутить уже нельзя… Лей тогда!

Я плеснул.

— Ну, за нас!

Пятница, 8 февраля. Раннее утро

Ла-Манш, борт атомарины К-503 «Чайка»

— По местам стоять, к погружению! — командирский голос разнесся по отсекам подлодки.

Вахтенные тут же забегали, совершая уставные деяния. Например, продували баллоны гальюнов. Бодрящий сквознячок витал от носового ракетно-торпедного отсека до кормового турбинного, освежая стоялый воздух.

— Все вниз. Приготовиться к погружению.

Личный состав затопал в проходах-щелях, поджимаясь, увертываясь, привычно шныряя через люки.

— Во втором отсеке стоят по местам к погружению, — бодро отчитался командир отсека. — Присутствуют все.

Приняв доклады, командир ПЛАРК распорядился:

— Отвалить горизонтальные рули.

Рули выдвинулись в рабочее положение, и по общекорабельной трансляции прозвучало:

— Задраить верхний рубочный люк.

Тут уж сам командир подлодки лично убедился, всё ли нормально в рубке. В отсеках делалось тише, хождения прекращались, КП и БП переходили на таблицы подводного хода — лодка будто напрягалась, готовясь тихонечко подкрасться к жертве.