Мир совкового периода. Второе счастье

Глава 16. Догонялка

В отделе милиции я провел в общей сложности часов шесть – не самое интересное времяпрепровождение для субботы. Мне, правда, дали бумагу и позволили написать собственные кляузы – на гоп-компанию друзей Боба и до кучи – на несчастного старлея. Но последние два часа я был нужен, кажется, исключительно для напоминания причастным, что обычные с виду граждане могут оказаться очень необычными. Я припомнил убийство какого-то гэбешника на «Выхино» пару лет назад и подумал, что наша милиция с большим трудом усваивает уроки. [1]

Валентин задержался у дежурного по каким-то своим делам, и на улице я оказался первым и в гордом одиночестве. Время было обеденное; заботы с правосудием сожрали у меня половину дня, но оставили несколько часов на блаженное ничегонеделанье. Правда, к Михаилу Сергеевичу мы с Аллой уже не попадали, но, думаю, он извинит нас – всё-таки не каждый день человека пытаются упрятать за решетку, – и назначит другое время. Мне элементарно нужно было прийти в себя.

Но у Валентина были на меня другие планы.

Он вышел из отделения и встал рядом со мной. Достал пачку «Мальборо», протянул мне, не удивился отказу, прикурил – и с наслаждением выпустил струю дыма.

– Что чувствуешь? – вдруг спросил он.

– Пустоту внутри, – буркнул я. – Спасибо вам. Честно говоря, к вашему появлению я уже готовился хорошенько посидеть на нарах и торговался лишь за срок.

– Для того и нужен контроль над милицией... иначе всё может быть очень неправильно, – серьезно сказал Валентин.

«Кто устережёт сторожей?», подумал я. Через несколько лет разложение коснется абсолютно всех. Я где-то читал, что уже в конце восьмидесятых можно было купить любого чиновника на любом уровне иерархии – вопрос был в цене. Какой-нибудь инструктор в райисполкоме мог выполнить «просьбу» всего за сто баксов, а вот Горбачеву потребовалась Нобелевская премия мира, чтобы отдать Западу Варшавский союз. Ну а личные знакомства всегда были в цене – сложно отказать близкому приятелю, которому потребовался сущий пустяк. Например, закрыть какого-то студента на несколько лет – в назидание и поучение, так сказать, основам человеческих отношений в обществе развитого социализма.

Но вслух про сторожей я ничего не сказал, хотя гэбешники во время дикого капитализма первых лет существования независимой России чувствовали себя очень и очень неплохо. Милиционеры, кстати, им серьезно уступали, работая, в основном, по низам.

– Всё равно спасибо.

– Да ерунда же, говорю, дело житейское, – отмахнулся тот. – Очень вовремя они на тебя, как ты выразился, наехали.

– Я пойду? Аллу надо обрадовать, она волнуется, наверное.

Алла точно волновалась – тут к гадалке не ходи. И мне самому хотелось оказаться дома и хоть немного расслабиться под бубнеж советского телевидения.

– Нет, мы пока не прощаемся, – многообещающе произнес Валентин. – Михал Сергеич просил всё-таки навестить его.

– Сегодня? – засомневался я.

– Ну а что? К тому же ходить не придется, у меня машина, взял в нашем гараже. И за Аллой можем заехать. Михал Сергеич её особо упоминал. Наверное, понравилась она ему чем-то.

Прозвучало немного двусмысленно, но я решил не обращать на это внимания.

– Хорошо... если он не возражает против позднего визита, то я готов. За Аллу не поручусь, возможно, ей нужно будет время, чтобы собраться. Показывайте, куда идти.

– Да никуда не надо, вот моя ласточка стоит, – Валентин указал пальцем на черную тридцать первую «Волгу» на служебной стоянке милиционеров.

***

Если бы Горьковский автозавод выпустил свой ГАЗ-3102 ещё в начале семидесятых и в том виде, в котором собирался, это была бы натуральная бомба. Но в Советском Союзе регулярное обновление модельного ряда автомобилей считалось буржуазным излишеством, деньги на это развлечение выделяли со скрипом и не всегда, а окончательно запутывали ситуацию понты набравшей жирок советской бюрократии. Поэтому тридцать первую «Волгу» выпустили только через десять лет – какой-нибудь «Мерседес» за это время показал миру несколько моделей, – да ещё и с принудительным ограничением количества и путей распространения. Все экземпляры тут же разбирали правительственные и горкомовские гаражи.

Сейчас я был уверен, что это было следствием кланового уклада общества, но никто на самом верху не одернул зарвавшихся бюрократов. Ребята из Политбюро могли, поскольку ездили на представительских «зилах» и смотрели на новые «Волги», как на говно – чем, в сущности, эта сильно упрощенная старая разработка и была. Но они не посчитали нужным вмешиваться.

Впрочем, особым говном тридцать первые не были. Во всяком случае, в СССР 1984 года они были сродни тому же «мерседесу» из девяностых – дорого, престижно и почти удобно. Эти машины были недостижимой мечтой всяких цеховиков, которые не имели даже тени шанса получить её ни за какие деньги и вынуждены были довольствоваться двадцать четвертой моделью. Через несколько лет ситуация изменится, но в худшую для продукции ГАЗа сторону – окажется, что в условиях свободного рынка их флагман проигрывает любой иномарке средней руки во всем, включая стоимость. Но преданные фанаты у этого завода и его продукции останутся и в очень отдаленном будущем.

К тому же на стоянке у отделения милиции, в окружении обычных «Жигулей», стояла не простая тридцать первая «Волга», а настоящая легенда автомобильных форумов будущего. И пусть она выглядела точь-в-точь как любая представительница этой модели, но я видел отличия.

Несмотря на сложившееся в будущем мнение, в СССР много чего было. В том числе и автомобили, которые собирали по специальным заказам различных ведомств. И не какие-нибудь грузовики или трактора повышенной проходимости или убойности, а именно легковушки. Политбюрошный ЗИЛ-114 был как раз такой спецсерией, причем целиком, без исключений. «Волги» большей частью шли в стандартной комплектации, но для советских секретных служб на том же заводе, в соседнем цеху, выпускали внешне неотличимые аналоги, которые имели совсем другую начинку – как, например, «ГАЗ-23», который ездил гораздо быстрее «ГАЗ-21». Свою спецверсию получила и тридцать первая.

В неё запихнули двигатель как раз от двадцать третьей, и на старых фотографиях нештатный пятилитровый движок выглядел очень импозантно по сравнению с хаотичным нагромождением деталей очередной версии стандартного ЗМЗ-402. Но он был тяжеловатым и серьезно менял баланс всего корыта, поэтому опытные водители советовали класть в багажник что-нибудь тяжелое вроде крышки канализационного люка, которая идеально вставала в нишу для запаски. Правда, эти манипуляции требовали укрепления рессорного хозяйства, утяжеляли машину, делали её не очень резвой и слегка туповатой.

В общем, это была форсированная по самое не могу «Волга» с автоматом, которая имела солидный запас прочности, позволяющий пережить лобовое столкновение хоть с трамваем, и которая могла конкурировать с «мерседесами» этого времени. Последняя из советских «догонялок» – транспорта из Гаража Особого Назначения. Вот только это чудо социалистического автопрома оставалось всё той же «Волгой» – у неё были слабые тормоза, неправильная развесовка и убогая управляемость.

Легенды про эту модификацию «Волги» ходили разные, и подтверждались они, разумеется, исключительно репутацией говорившего – вернее, писавшего своё ценное мнение на профильном форуме. Такое «мамой клянусь» в чистом виде. Развал СССР машинки из КГБ не пережили – или пережили, но ненадолго. Без дорогостоящего обслуживания движки и коробки передач очень быстро загнулись, превратив движимое имущество в недвижимое. Но именно отсутствие действующих экземпляров делало возможными различные спекуляции на данную тему от всяких экспертов из интернета.

И вот я стоял рядом с одной из таких легенд и мог потрогать её рукой. Но при этом ощутил знакомый мандраж, который говорил, что всё не так просто, как кажется.

***

– Михал Сергеич говорил, ты неплохо водишь, – Валентин глянул на меня с легким ехидством.

Мне стало совсем тоскливо, но я понимал, что отвертеться не получится. Да мне и не хотелось. Если я доживу до появления автомобильных форумов, то смогу излагать правду с полным на то основанием. Вот только никаких доказательств своей правоты я тоже привести не смогу.

– Никто не жаловался, – осторожно ответил я.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Валентин. – Сядешь за руль? Я устал, а день ещё не закончен.

– Сяду, почему нет.

Возможно, я зря волновался, а Валентин всего лишь хотел посмотреть, как я буду пытаться прожать фальшивую педаль сцепления и найти первую передачу на автоматической коробке. Любой водитель из СССР этого времени, плохо знакомый с достижениями буржуйского автомобилестроения, мог оказаться в затруднении, попади он за руль этой версии «Волги», хотя автоматы активно использовали, например, в автобусах. Но всё равно нужна была привычка, чтобы не тыкать понапрасну в третью педаль. У меня такая привычка была – последние лет пятнадцать я передвигался исключительно на иномарках с автоматом, и во время поездки на «двушке» мне изредка приходилось напоминать себе о необходимости в нужные моменты переключать передачи. Особенно трудно было справляться с этим после бессонной ночи в Шахтах.

Машина не была заперта, а ключи торчали в замке зажигания. Я сел на водительское кресло, подстроил его под себя, примерился к педалям... Валентин уселся сзади. В зеркале я увидел его предвкушающую веселье физиономию.

– Можно ехать? – спросил я как можно спокойнее.

– Да, давай. Сначала к вам домой, заберем девушку Аллу.

Я завел машину, отметил, что бензина полный бак – эта гадина жрала топливо как не в себя, и требовала девяносто восьмой, который можно было получить только на некоторых заправках, причем исключительно в Москве. Ехать на этой «Волге» за пределы МКАД не стоило – хотя, наверное, в областных центрах можно было разжиться дефицитным топливом. Я переключил коробку на движение – и отважно тронулся с места. Краем глаза я увидел, как предвкушение на лице Валентина сменяется разочарованием и удивлением.

И я пожалел, что ехать нужно было всего ничего – полкилометра с одним светофором. Не погонять.

***

Алла была заплаканной и хмурой, но по-прежнему милой и активной. Во всяком случае, я с трудом сумел удержаться на ногах, когда она прыгнула на меня, стоило только мне войти в дверь. Она обхватила меня руками и ногами, уткнулась лицом мне в шею – и шептала, что больше не отпустит меня никуда-никуда и никогда-никогда. Мы оба знали ,что это не так, что бывают обстоятельства выше нас, но сейчас эти словам были для меня как бальзам на душу.

– Всё закончилось, лягушонок, и мне тоже не нравится быть далеко от тебя, особенно по субботам, – прошептал я.

– Почему лягушонок? – Алла отстранилась и посмотрела на меня с осуждением.

Из своей комнаты выглянула Елизавета Петровна.

– Егор, как ты? Вижу, что отпустили... – сказала она.