Мир совкового периода. Второе счастье

Я подошел к Михаилу, начал примериваться, чтобы стукнуть его кулаком в ухо, но он был крупнее, а руки у меня – немного ватные, и я понял, что не смогу отправить его в нокаут с одного удара. Поэтому просто со всей дури ударил каблуком своего тяжелого ботинка по его ладони, которой он опирался о гравийную дорожку. Он вскрикнул и в недоумении уставился на поломанные пальцы. Я подумал, что надо то же самое проделать и с его правой рукой, но решил не усугублять статьи, которые на меня могли повесить, мне и год сидеть за решеткой не хотелось. Я повторил операцию по отъему бумажника и у этого персонажа, а потом подошел к стенке гаража, в изнеможении оперся о неё и прикрыл глаза, надеясь, что когда голова перестанет кружиться, всё это окажется всего лишь сном.

***

– Это что за Бородино вы тут устроили?

Вопрос, который задал «морж», означал, что мой слух снова со мной. Правда, слова звучали немного непривычно и словно издалека, но я их хотя бы слышал. Я открыл глаза и повернулся. Николай стоял метрах в десяти от приятелей Боба и от меня. А из дверей «моего» гаража выглядывал Стас, который настойчиво прятал одну руку за спиной.

«Вот неугомонный».

Я оторвался от стенки и встал так, чтобы заслонять то ли Стаса от Николая, то ли Николая от Стаса.

– Добрый вечер, – поздоровался я. – Да вот, хулиганы какие-то... хотели избить нас, но мы сдачи дали.

Говорил я трудом, да и мысли в голове немного путались.

– Хулиганы, говоришь...

«Морж» подошел поближе, всмотрелся в лежащих на земле «хулиганов».

– Вот этого я помню, у него отец в нашем НИИ работал, потом ушёл куда-то, – он указал на Михаила. – И этого тоже вроде видел в нашем районе, хипари какие-то, вечно соберутся, сидят, пьют и прохожих задирают. Потом куда-то делись, думал, выросли – а они вон что. Чем это вы их так?

– Световухой из магния, – я не счел нужным скрывать такие подробности. – К самим только слух вернулся, а этому я ещё добавку выдал, чтобы не суетился.

– Да, серьезная у вас световуха... – он посмотрел на окровавленного Родиона. – В наши годы они такой эффект не давали. Что за состав?

– Обычный, – Стас подошел поближе и включился в игру. – Три части магния и две марганцовки, просто с навеской я переборщил.

Я заметил, что он всё ещё прячет за спиной самопал.

– С навесками надо осторожнее, у меня друг так глаза лишился, – поделился Николай. – А вы чего с ними делать собираетесь?

– Да по-хорошему надо бы в милицию сдать, но тут впору «скорую» вызывать... хотя жить вроде будут.

– Милиция... да, милиция это правильно... не боитесь, что вас самих и затаскают? Световухи световухами, но это оружие, как ни крути.

«Морж» хитро посмотрел на меня, и я понял, что он не собирается нас сдавать. Если бы хотел – мы бы с ним не говорили, а уже писали бы чистосердечное в присутствии какого-нибудь усталого капитана или майора.

– Мне до них дела нет, Стасу тоже... мы вообще вас ждали, чтобы с мопедом начать разбираться. А тут эти... уроды, – я слегка пнул Михаила, который был чуть ближе ко мне.

А он внезапно отпрянул и громко крикнул:

– Тебе не жить, сука! Не жить!

И я стукнул его посильнее – так, чтобы он упал на бок, окончательно пачкая свой модный батник о грязный щебень.

– Извините, – сказал я «моржу». – Они, похоже, ещё не до конца осознали. Сейчас...

Я подошел совсем близко к Михаилу и присел рядом на корточки. Намотал его воротник себе на кулак, притянул его голову к своей и прошипел:

– Слушай сюда, козёл, а потом приятелям своим передай. Вчера я это Лёхе говорил, но могу и повторить, не гордый. Вы меня конкретно заебали. Вот просто вусмерть. Мне срать на вашего Боба, срать на его детские психозы и на прочую гниль, что живет в ваших юных тупых головах. И на вас всех троих срать с высокой колокольни. Чем вы там занимаетесь, пока я вас не вижу, меня не касается. Но если вы ещё раз рыпнетесь в моём направлении, вам будет очень плохо, гораздо хуже, чем сейчас. Я уже думаю, что стоит вам прямо тут ноги переломать... как Родион грозился... скажу, что с забора неудачно прыгали, оба. Но пока что я добрый. Поэтому и Лёха ваш от меня вчера на своих двоих ушлёпал, хоть и хромая... зря, наверное.

Михаил что-то промычал. Я слегка отпустил воротник, и он зашелся кашлем.

– Так вот, – продолжил я. – Вчера было первое предупреждение, но вы потом спросите у этого уёбка, почему он вам его передал не полностью. Понял? – он кивнул. – А сегодня второе, оно же последнее. В следующий раз я буду бить очень сильно и, скорее всего, вы останетесь инвалидами... или сядете, зависит от моего настроения в тот момент. Ибо вы меня довели, козлы вы сраные. Я из-за вас неделю потерял. Благодари богов, что не всю... иначе вы сейчас... А теперь подбирай своего кореша и валите нахуй отсюда.

Я резко бросил голову вперед и с наслаждением услышал хруст костей. Нос у Михаила сломался, и теперь его кончик смотрел чуть в сторону и вниз, а из ноздрей потекли небольшие струйки крови.

– Понятно тебе всё, козлина? Не слышу!

Я слегка встряхнул его.

– Бонядно, – прогундосил он.

– Ну раз понятно, встал на ноги, поднял своего дружка-пидора и свалил с горизонта.

Я отбросил его, и Михаил шлепнулся на спину, суетливо ощупывая нос здоровой рукой. Но, кажется, мои угрозы дошли до его сознания. Он с трудом поднялся, доковылял до всё ещё стонущего Родиона, всё лицо которого покрылось кровью, помог ему встать. И вскоре эта странная парочка, которая выглядела очень непрезентабельно, скрылась за поворотом.

– Сурово ты с ними, – покачал головой Николай. – Хотя в мои годы мы свинчатками дрались, там и головы пробивали, и кости ломали.

– У меня ломик есть, но я не стал им бить... пожалел.

– Если это пожалел... но ладно. Вы как сами-то?

– До свадьбы заживет, надеюсь, – отшутился я. – Вроде без особого ущерба. Стас, ты нормально?

– Что? А, да, слух немного только... но ты прав, с навеской я переборщил, – откликнулся тот.

– Да... переборщил, – криво усмехнулся я. – Николай, пойдем за мопедом?

***

Меня поразило, что автомобилисты, которые по пятничному вечеру уже возились в своих боксах, не проявили никакого интереса к моей небольшой войнушке, словно она не происходила совсем рядом и с громкими звуковыми эффектами. Просто стояли поодаль, да глядели, что и как. Я списал всё на присутствие «моржа». Он и в той компании выглядел лидером, но, видимо, его уважали и другие члены кооператива, которые по молчаливому соглашению доверили ему выяснить обстоятельства происшествия, ну а когда он не стал суетиться, и сами успокоились. Сторож, кажется, вообще ничего не видел и не слышал – хорошее качество, которое наверняка позволит ему пережить девяностые без особых проблем.

С мопедом мы разобрались быстро. Николай выгнал свою «Волгу», я вытащил останки «Верховины» и запчасти, которые уже не запчасти, отдал две красненьких из своих запасов – и потащил весь этот металлолом к себе.

– Зачем он тебе? – недоуменно спросил Стас.

Мы курили на улице у бокса, ворота которого были распахнуты настежь, и ждали, когда выветрится весь дым, который оставил самопал.

– Да фиг знает... – я неопределенно пожал плечами. – В школе мечтал, потом перемечтал. Я тут в первый день этим мужикам помог, но зачем-то сдуру про мопед сказал, а потом этот... Николай... пришел и предложил, всего за двадцатку. Отказываться было неудобно, не говорить же ему, что я в этом гараже только из-за магния?

– А ты его снимаешь?

– Что? Не, какое снимать, это дорого. Бабушка Аллы договорилась по знакомству. Боюсь, теперь меня отсюда погонят ссаными тряпками, после таких игрушек...

– Могут, да, – Стас сплюнул. – Но вообще круто получилось, согласись?

– Да я бы обошелся, честно... хорошо, что не насмерть, потом доказывай, что ни в чем не виноват, а они сами пришли. И фиг докажешь же...

– Да я спецом небольшой заряд делал, как ты сказал про то, что не хочешь насмерть, – насупился Стас.

– Не, к тебе претензий ноль, ты молодец. Я уже думал кидать в него что-то тяжелое и пытаться достать свой ломик, – я нагнулся и подобрал это орудие с земли, куда отбросил сразу после выхода из гаража. – Но точно знал, что не успею. Он чем-то занимается боевым, этот Родион... как бы не каратэ. Удар хороший, поставленный. И тут ты стрельнул.

– Да они на тебя отвлеклись, я и воспользовался, – Стас выглядел польщенным моей похвалой и признанием его заслуг. – Только стрелять пришлось в лицо... навеска же... одежду вряд ли пробило бы.

Я хотел сказать, что если бы дробина попала Родиону в глаз, то всё было бы совсем печально, но не стал. Не попала – и ладно.

Я вспомнил о своих трофеях. Достал кошелек попроще – Михаила; в нем было несколько десяток, пятерки и трёшки – всего около восьмидесяти рублей – и бумажка с номером телефона. Всё это я отправил себе в карман. Потом осмотрел бумажник Родиона, который даже ощущался более толстым. Заглянул внутрь – там были аккуратно и по порядку сложенные сотенные и полтинники, фиолетовые четвертаки, красные десятки и прочие купюры. В общем, целая выставка на очень приличную сумму, которой, пожалуй, хватит на первый взнос за кооперативную двушку. Родион явно не был бедным студентом. [3]

– Стас, дело оказалось очень прибыльным, – хмыкнул я. – Держи вот, за помощь.

Я отсчитал две сотни червонцами и передал приятелю.

– Думаешь, стоит? – с сомнением спросил он, разглядывая со всех сторон очень приличную сумму.

– Стоит, – убежденно ответил я. – Хуже не будет. И вот что, Стас... Ты забери второй пугач... или вообще лучше уничтожь его.

– Почему? – недоуменно переспросил он.

– У меня есть сомнения, что они это так оставят, – честно сказал я. – Сегодня-завтра буду ждать милицию. Ну а напирать на самооборону проще, если у меня найдут лишь один использованный самопал и немного смеси. Скажу – мол, для себя делал, детство вспомнил. Ну а ты... если доберутся, говори, что вообще не при делах. Сидел, примус починял, в драке не участвовал. И, разумеется, – не стрелял. Понял?

– Да не тупой, понятно всё... Не люблю я такое...

– А кто любит? – я пожал плечами. – Не мы такие, жизнь такая... Впрочем, может, и пронесет.

Цитату из «Бумера» Стас, разумеется, не узнал.

[1] Авторство этого сравнения приписывают Екатерине II, Фаине Раневской, критику Белинскому, но широкое распространение оно получило только в девяностые-нулевые.

[2] Чайная ложка – это пять граммов порошка (не любого, конечно, но в хозяйстве), столовая – двадцать.

[3] около полутора тысяч рублей