Мир совкового периода. Второе счастье

Из двух почти одновременных вопросов я выбрал тот, который задала бабушка.

– Всё нормально, разобрались, – ответил я. – Правда, нервы потрепали... и, кажется, я ещё сильнее залез в долги к Михаилу Сергеевичу.

– Это почему?

– Он попросил своего знакомого приехать... ты же ему звонила? – спросил я Аллу.

– Да, предупредила его, как ты просил.

– Видимо, он понял твой звонок как просьбу о помощи. Ну и помог, как мог, – я улыбнулся. – Но сейчас всё позади. Правда, нам теперь надо к нему ехать, он настоятельно предложил, и теперь не откажешься. Так что одевайся, лягушонка, коробчонка ждет.

– Какая коробчонка? Егор!

Алла спрыгнула с меня на пол, звонко шлепнув по паркету босыми пятками, и требовательно уставилась на меня.

– Хорошая коробчонка, с автоматом, – успокаивающе сказал я. – Машина внизу ждет с моим спасителем. Так что давай, натягивай самое лучшее, что есть в твоем гардеробе, поедем благодарить Михаила Сергеевича.

– Ох... Точно нельзя отказаться?

– Миссия невыполнима, – я развел руками. – И тебе отмазаться не удастся. Нас обоих позвали.

– Езжайте-езжайте! – Елизавета Петровна снова встала на мою сторону. – Егор хоть немного развеется. А вечером тогда подробно расскажешь, что произошло.

Это было последнее, что мне хотелось делать этим вечером, но, видимо, я должен был испить эту чашу до дна.

***

Валентин ждал нас рядом с машиной. Он был спокоен, никакого нетерпения не выказывал, и вообще у него был вид человека, который готов стоять так до скончания веков. Я сомневался, что это в его характере, но, наверное, его работа требовала относиться к различным задержкам с христианским смирением, хотя никто в КГБ, разумеется, это качество сейчас так не называл.

– Мои приветствия прекрасной даме, – он чуть согнулся в хребте и протянул руку.

Я думал, что Алла не купится на этот нехитрый прием – всё-таки я проворачивал его несколько раз, и она должна была запомнить, к чему приводит протянутая рука. Но она снова попалась на этот трюк – Валентин перехватил её ладонь и поцеловал. Меня кольнуло иголочкой ревности, от которой я постарался избавиться как можно скорее. Этот Валентин был ровесником мне из будущего, а Аллы он был старше чуть ли не втрое. Это, конечно, ничего не значило – я читал и про более странные мезальянсы, особенно в среде всяких творческих и околотворческих личностей. Но в данном случае я посчитал, что угрозы моему возможному браку с Аллой нет.

Алла, кстати, отреагировала, как я предвидел – вырвала руку и с негодованием уставилась на Валентина, не зная, стоит ли применять насилие к этому импозантному господину.

– Валентин, она не любит, когда ей целуют руки, – вмешался я. – Истинная комсомолка, осуждающая всякие буржуазные пережитки. Из-за этого я очень ограничен в способах выражения моих чувств к этой красавице, что очень меня огорчает.

Со мной Алла не стеснялась, но я стоически вынес удар её кулачка в плечо.

– Вот о чем я говорю, – невозмутимо обратился я к Валентину, который с трудом сдерживал смех.

– Егор!

Пришлось обнять её.

– Всё нормально, лягушонка... извини, – прошептал я ей на ушко и сказал уже громче: – Валентин, а вы позволите ещё немного поуправлять этим агрегатом? – я кивнул в сторону «Волги». – Хочу продемонстрировать... своё искусство...

– Конечно, без вопросов, – легко согласился тот. – Я и сам хотел попросить. Меня только удивило, что у тебя не было никаких затруднений с...

Он запнулся, и я пришел ему на помощь.

– С автоматической коробкой передач? – он кивнул. – Я про такие слышал, но самому пользоваться пока не приходилось. Но оказалось, что ничего сложного, даже попроще, чем с механикой. Главное, удерживать себя, чтобы не дергать постоянно за ручку. Поедем?

– Конечно. На даче у Михал Сергеича бывал?

– Доводилось, – улыбнулся я.

***

– Егор, а куда мы едем?

Алла села впереди, рядом со мной, а Валентин сразу достал откуда-то пухлую папку с документами, погрузился в их изучение – и посмотрело в окно, лишь когда мы проезжали ВДНХ.

В принципе, маршрут от Новоалексеевской до Сокола я испытал ещё на «двушке» и мог бы воспользоваться им ещё раз. Тут не было Третьего транспортного кольца, но Сущевский вал и Нижняя Масловка существовали достаточно давно. И если бы я управлял чем-то простым и примитивным, то снова поехал бы по этому пути. Но форсированная «Волга» требовала скорости, а это могло обеспечить лишь одно место во всей столице. Московская кольцевая дорога.

И я свернул с Новоалексеевской направо, чтобы по Проспекту Мира добраться до МКАДа, по нему до Ленинградки – ну а потом и до Сокола. По расстоянию этот путь был раза в четыре больше, но тут начинала работать арифметика московского траффика – дальше не значит дольше. Время в пути по обоим маршрутам было примерно одинаковым, тем более что пробки на дорогах сейчас были очень редким явлением, особенно вечером в субботу. В будущем я, конечно, на это не решился бы, но тогда кольцевая стояла регулярно и плотно и в любой день недели.

Всё это – за исключением информации про ситуацию на дорогах будущего – я изложил Валентину и добавил:

– Ну и обидно такую машину на светофорах тормозить. Полетать хочется.

Он хмыкнул.

– Ну что ж, полетай... только низенько-низенько. А то крылья тут в комплект не входят.

Это я и сам знал. Такой апгрейд своей продукции конструкторы ГАЗа даже в розовых мечтах не закладывали.

Я нажал на газ – и мы полетели, но, конечно, только в фигуральном выражении. До сотни эта «ласточка» разгонялась долго, отчаянно тупила даже при полностью нажатой педали газа, да и машинки на проспекте и шоссе мешались – периодически приходилось притормаживать, чтобы вписаться в очередное окошко между неторопливо пылящими попутчиками.

Где-то я привлек внимание гаишников – наверное, один из них срисовал мои «шашечки» в потоке и передал информацию своим коллегам. Но первый же из стражей ПДД, которого я заметил, замер на полушаге на обочине, проводив нас задумчивым взглядом. В зеркале заднего вида я заметил, что он подтянул ко рту рацию. Ну да, машины КГБ всегда имели особые серии номерных знаков, тем более такие продвинутые, как этот экземпляр.

Оторвался я лишь на МКАДе. Вот он был пустым – во всяком случае, с моей точки зрения. Левая из полос вообще не была занята, в правой ехали по своим надобностям какие-то грузовики, автобусы и легковушки, но мне до них дела не было. Я наконец разогнал «Волгу» до вполне приличных ста сорока километров в час и решил дальше не экспериментировать – пока что она шла достаточно уверенно и тихо, но что с ней будет, если я ускорюсь ещё на десяток километров, я не знал. Всё-таки этому пепелацу было далеко даже до серийного «хюндая» из моего будущего.

Алле скорость нравилась, хотя я заставил её пристегнуться. Валентину, кажется, тоже всё пришлось по душе. Я же просто наслаждался относительно хорошей машиной и думал о том, что при случае можно будет купить себе какое-нибудь отечественное средство передвижения – если останутся деньги после того, как мы с Аллой обзаведемся квартирой. Связываться с советским автопромом мне было откровенно лень, из машин этих лет меня привлекали разве что какие-то иномарки, но они стоили настолько безумных денег, что мечтать о них можно было долго. Проще подождать лет пять, а там в Союз завезут огромную партию подержанных «мерсов» и «бэх». Хотя я больше облизывался на «лендкрузер» 70-й серии, которая пошла на конвейер как раз в 1984-м, или на одну из версий второго «гольфа». Эти рабочие лошадки хорошо перепродавались и через тридцать лет за вменяемые деньги и не требовали больших капитальных вложений.

***

Ворота на дачу старика нам открыл какой-то незнакомый мужчина. Но он не стал выяснять, кто мы такие, а с Валентином вообще поздоровался за руку, да и мне протянул свою пятерню, которую я пожал. Своё имя он не назвал, но сообщил, что Михаил Сергеевич ждет нас в столовой.

На дорожке к дому Валентин чуть придержал меня за локоть.

– Водишь ты действительно неплохо, – тихо сказал он. – Но тебе надо получше подумать над своей легендой. В деревне так водить не научишься. Чудес, знаешь ли, не бывает. Нет, не говори ничего, – он заметил мою попытку открыть рот. – Я всё равно не поверю твоим оправданиям. Но очень надеюсь продолжить наше знакомство. После этой встречи я очень рассчитываю на премию. Возможно, ты приносишь удачу.

И он подтолкнул меня к ушедшей вперед Алле, которую я догнал, с трудом переставляя ватные ноги.

Мне было физически плохо от осознания того, какой я всё-таки долбоёб. Эти ребята вычислили моё слабое место и подкинули такую наживку, при виде которой я не смог устоять. И теперь я был полностью в их власти и зависел лишь от доброй воли Валентина и пославшего его Михаила Сергеевича. Другое дело, что пока что я видел от них только хорошее, но если они вынудят меня признаться в том, что я хоть в какой-то степени знаю будущее?

Я, конечно, хотел поделиться своими воспоминаниями с кем-либо более ответственным, но опасался. Ведь знания могут быть и опасными. Это пока Валентин выглядит добряк добряком. А что будет потом, когда он узнает, что его премия, которой он, кажется, искренне радуется, ничего не значит с точки зрения вечности? У меня не было никаких предположений на счет его действий в этом случае. Но, похоже, мне придется узнать, на что он способен. И показать лучшее, на что способен я сам.

[1] Вернее, «убийство на «Ждановской», поскольку тогда эта станция метро называлась именно так. В декабре 1980 года сотрудники милиции напали на подвыпившего майора КГБ, причем из-за коньяка и закуски в его новогоднем продуктовом наборе. Буря была страшной, кого-то расстреляли, кого-то посадили; одним из последствий стало увольнение Щелокова с поста министра МВД и его последующее самоубийство.