Божья коровка 2

* * *

Леонид Ильич положил на стол прочтенный им последний лист бумаги из доставленной ему спецпочтой папки и на некоторое время погрузился в думы. То, что он сейчас узнал из стопки документов, подготовленных сотрудниками КГБ, вызывало изумление и гнев. Так расправиться с хорошим парнем! Лишь за то, что он поспорил с Сусловым… Знал ведь Михаил Андреевич, что генсек к Коровке благоволит. Тем не менее, посмел. Да, сказал ему генсек на том банкете, чтобы разобрался с музыкантами, но не так ведь! Ладно б Суслов ограничился внушением. Вместо этого он размахнулся от души. Коровку выгнали с работы, отчислили из института, запретили его песни, к слову, замечательные. Парню дворником пришлось работать. Мало этого, добрались до невесты. В результате Ковалева бросила Коровку. А вот это уже подлость…

По натуре Леонид Ильич был человеком справедливым и терпеть не мог, когда кого-то шельмовали без причины. Ладно б дело было лишь с одним Коровкой. Тут достаточно звонка, чтобы ситуацию исправить. Только суть совсем в другом. Документы ясно говорили, какой вред стране и партии нанесло самоуправство Суслова. Понятно, «голоса» клевещут, так им за это деньги платят, но ведь начали ворчать и в СССР. Ругают лично Брежнева. Получается, дрова ломает Михаил Андреевич, а винят за это Леонида Ильича? Ведь еще совсем недавно люди в очередь стояли за его портретом — тем, который нарисовал Коровка. Но тогда, насколько Брежнев помнит, люди Суслова пытались наказать руководство типографии. Случайность? Леонид Ильич не верил. Он прекрасно помнил, как снимали с должности Хрущева. Дров его предшественник, конечно, наломал, но в ЦК тогда постарались сделать так, чтобы вызвать недовольство им у партии и у народа. Суслов в той истории был одним из главных закоперщиков. И доклад на пленуме, который снял Хрущева, делал тоже он. Получается, что вздумал повторить такое с Брежневым? Стать генсеком захотел? А ведь Брежнев ему верил…

«Андропов — молодец! — подумал Брежнев. — Раскусил изменника. Преданный мне человек. Что ж, придется наводить порядок…»

Он снял трубку с аппарата защищенной связи.

— Слушаю вас, Леонид Ильич! — раздалось в наушнике. — Здравствуйте!

— Добрый день, Юрий Владимирович, — поприветствовал Андропова генсек. — Прочел твои бумаги. Очень интересные, спасибо.

— Мы старались, Леонид Ильич.

— Неплохо потрудились, — одобрил Брежнев. — Только фактов будет мало, их понадобится больше.

— На какую тему?

— Нужен обстоятельный доклад об упущениях в идеологической работе в СССР. Цифры и примеры. И такой, чтобы на пленуме ЦК прониклись.

— Понял, Леонид Ильич! — сказал Андропов. — Подготовим. Какие сроки?

— Двух недель вам хватит?

— Справимся.

— Для начала мне покажешь. Прочитаю и скажу, что дальше делать.

— Я не подведу вас, Леонид Ильич!

«Понял, — усмехнулся Брежнев, опуская трубку на аппарат правительственной связи. — Пусть старается. Может, его вместо Суслова? Почему б и нет? Человек он грамотный, толковый, преданный опять же. Надо бы подумать. Так, а что с Коровкой? Если позвоню и прикажу, чтобы парню все вернули, Суслов обязательно насторожится. Нет, не надо, пусть считает: я не в курсе или же одобрил его действия. А Коровка — парень крепкий. Если не сломался сразу, то еще чуток потерпит…»

Утвердившись в принятом решении, Брежнев вызвал в кабинет Цуканова. Предстояло заняться большой работой — подготовить созыв Пленума ЦК КПСС. Нужно сделать это так, чтобы не вызвать подозрения того, кого сейчас приговорили…