Божья коровка 2

— Сколько таких случаев у вас в Союзе? Перечислите шедевры и их авторов.

— Ну… — замялся Марков.

— Помогу, — сказал инструктор. — Шолохов, к примеру. Правда, сочинил он не одну книжонку, а целых шесть томов — эпопеи «Тихий Дон» и «Поднятая целина». Гениальные произведения. Они написаны давно, но их переиздают, потому что люди Шолохова любят и хотят его читать. Только вот существовавший ранее порядок начисления литературных гонораров оставлял живого классика без денег. Получал всего десятую часть от ставки.[87] Персонально для него пришлось принимать специальное постановление правительства. Но теперь любой писатель будет получать, как Шолохов. При одном условии: если переизданная книга разойдется в магазинах. Нет — придется написать другую. Так что я могу вас успокоить: шедевр не пропадет, и его автор будет жить достойно.

Бурный разговор с инструктором состоялся и в Союзе композиторов. Там дошло до оскорблений.

— Что ты понимаешь в музыке, мальчишка? — воскликнул разъяренный Хренников. — Думаешь, раз сочинил десяток песен, так уже и композитор? Выскочка!

— Композитором себя не числю, Тихон Николаевич, — инструктор не смутился. — Заявления о вступлении в ваш Союз не подавал. И не буду — так же, как в Союз писателей, художников, хотя предложения от них мне поступали. Жаль, что разговор у нас не получился. Вижу, руководство вашего Союза не желает подчиняться воле партии. Доложу об этом секретарю ЦК КПСС. До свидания, товарищи!

— Надо было предложить ему вступить в Союз, — заметил Кабалевский, когда гость ушел. — Теперь последуют оргвыводы.

— Ничего он мне не сделает, — ответил Хренников. — Подумаешь, инструктор! Сам в ЦК пойду. Я лауреат трех Сталинских премий, а вдобавок Государственной. Кто он по сравнению со мной?

Хренников ошибся. Не прошло недели, как вышло постановление Политбюро ЦК КПСС о серьезных недостатках в деятельности Союза композиторов. Спешно созванное правление творческого объединения переизбрало свой секретариат, отстранив от управления Союзом Хренникова и еще с десяток одиозных деятелей. С предложением кандидатур в секретариат на заседании правления выступил все тот же молодой инструктор.

— Мне поручено напомнить вам, товарищи, — заявил в финале своей краткой речи, — что материальные ценности в стране создают простые люди. Те, что трудятся в полях, на стройках, на заводах. Их ударный труд дает всем вам возможность создавать великие произведения. Но раз так, они принадлежат народу, который их и оплатил. И ему решать, чьи творения им ближе и кому какие почести воздать. К сожалению, отдельные руководители творческих союзов, воспарив на лаврах, думают, что это их прерогатива. Дескать, творчество близких нам товарищей мы будем продвигать на сцену, телевидение, радио, а других, нам неугодных, близко не допустим. Негодная позиция! И еще. Особо подчеркну, халтура не прокатит. Если вы решили сочинить произведение об обычных тружениках, то оно должно быть ярким и талантливым. Просто обозначить тему, дав ответ на конъюнктуру — путь неверный. Не поймут и не похвалят. Партия такого подхода не приемлет…

Переменами в культуре все не ограничилось. Изменилась и партийная идеология. Постепенно из нее исчезли догмы, штампы. В городах с домов снимали лозунги с призывами, а то ведь доходило до абсурда. Как вам лозунг «Наша цель — коммунизм!» на крыше здания артиллерийского училища? В дни революционных праздников перестали вешать на домах огромные портреты кремлевских правителей. Да и на демонстрациях их больше не носили. Андропов продавил это решение на Политбюро, объяснив, что население видит в этом возвращение к эпохе культа личности. На идеологические должности в партийных комитетах стали подбирать специалистов, умеющих говорить с людьми доходчиво и просто. Тех, кто лишь бубнил с трибуны фразы из партийных методичек, отстраняли от работы.

В отношении подрастающего поколения упор в стране сделали на патриотическое воспитание. Это было раньше, но работа велась зачастую формально. Подходы изменили. В школах увеличили число часов на начальную военную подготовку. Теперь любой выпускник мог не только разобрать и собрать автомат Калашникова, но и стрелять из него. Девушек учили оказывать первую медицинскую помощь. На каникулах школьники отправлялись в походы по местам боев. В стране набирало силу движение поисковиков. Государство это поощряло, выделяя необходимые средства. Поисковики находили останки погибших солдат, которые позже торжественно перезахоранивали в братских мемориалах. В этом деле молодежи охотно помогали ветераны. Вечерами у костров они рассказали о боях, о том, что пережили в те годы… В серии «Помню» выходили книги воспоминаний фронтовиков, над которыми работали лучшие писатели и журналисты. Проект находился под эгидой ЦК КПСС, и средств на него не жалели. На основе этих книг снимали документальные сериалы и художественные фильмы. Здесь особо отличались белорусы, их киностудию стали шутливо называть «Партизанфильм».[88]

Реформировали армию. Для начала сократили ее численность, перестав призывать солдат по принципу «лишь бы были». Ранее судимым и парням с плохой характеристикой дорогу в армию закрыли. Все два года службы для солдата проходили в боевой учебе. Радикально разобрались с дедовщиной, для уволенных в запас действовали значимые льготы. Список их существенно расширили. Части постоянной боевой готовности состояли сплошь из сверхсрочнослужащих. Им платили, как выпускникам училищ министерства обороны, опытный сержант зарабатывал не меньше командира взвода, а порой — и больше. Престиж военной службы в СССР вырос до небес. Военкоматы осаждали толпы из желающих служить…

Поменялось отношение и к религиям страны. Перестали их гнобить, в частности, налогами. Верующим выделяли землю для строительства церквей и монастырей, и они росли как на дрожжах. Институт научного атеизма перепрофилировали в институт религиоведения, а соответствующие кафедры в вузах упразднили.

— Мы проанализировали судьбы подготовленных на кафедрах специалистов, — объяснил на пленуме ЦК этот факт Андропов. — Выяснилось, что многие пошли в священники. Это что ж получается, товарищи? Мы работаем на церковь? А она ведь отделена от государства. Пусть сама готовит будущих попов. Скажем честно: многолетняя пропаганда атеизма в стране не дала результата. А тогда вопрос: она нужна? Приведу пример из истории царской России. В ней православие было государственной религией и всячески насаждалось. Но когда в 1917 году Временное правительство сделало обряд причастия в армии добровольным, к нему стало прибегать лишь 16 процентов солдат. У нас верующих в три раза меньше в процентном отношении. Стоит ли овчинка выделки и расхода средств? Как нам эти пять процентов помешают строить коммунизм? Да к тому ж они мешать не собираются. Наши верующие — патриоты СССР. Учатся, работают, как прочие советские граждане. Ну, а то, что верят в бога, так это их личное дело…

Разумеется, не все шло гладко. Было много недовольных, и в ЦК летели жалобы. Разбираться с ними ездил молодой инструктор, только вел себя он нестандартно. Первым делом отправлялся в трудовые коллективы, где беседовал с рабочими, членами КПСС и беспартийными. На основе этих встреч писал служебные записки. После них нередко забуревшие секретари обкомов и горкомов теряли свои должности. А в подведомственных им прежде регионах в магазинах появлялось мясо, молоко и прочие продукты. В результате у инструктора в стране и партии сложилась репутация довольно специфическая. Местные начальники его боялись, ненавидели и проклинали. Как-то раз в Тбилиси на него напали вечером на темной улице неизвестные с ножами. Но убить не получилось — под одеждой у инструктора был бронежилет. Легкий, но удар ножа он выдержал. Одного из нападавших инструктор застрелил, а второго, ранив в руку, утащил к себе в гостиницу. Оттуда позвонил в Москву. После этого, заперев в ванной пленника, забаррикадировался в своем номере. Прилетевшее местное начальство не впускал, несмотря на все их просьбы и угрозы, отвечая, что патронов у него в достатке и стреляет он умело. Через несколько часов в Тбилиси спецбортом прилетел спецназ — группа «А»,[89] созданная здесь немного раньше, чем в знакомой нам истории. Взяв инструктора и пленника в кольцо, она вывела их из номера, а затем доставила на аэродром, где уже садились транспортные самолеты с солдатами и офицерами из дивизии Дзержинского. К утру все партийные и государственные учреждения Тбилиси были взяты под контроль. Следом начали работу следователи Генеральной прокуратуры… Результатом стало отстранение от должностей руководителей Грузинской ССР, были сделаны и другие жесткие оргвыводы.

… В 1976 году Брежнев перенес клиническую смерть. И, едва оправившись, попросился у товарищей по партии в отставку. В этот раз ему пошли навстречу, и генсеком стал Андропов. Вот тогда и началось. Аресты, громкие процессы, приговоры… Скверну в партии, торговле, министерствах бывший председатель КГБ вычищал решительно и жестко. Его молодой помощник и здесь заметно отличился. Он не раз в сопровождении бойцов из группы «А» выезжал на задержание больших начальников. Там случались перестрелки — мафия сдаваться не хотела. При таком раскладе правая рука Андропова давал команду: «Работаем на поражение. Живьем не брать!». После нескольких таких расправ (что подробно освещалось в прессе) его начали бояться даже высшие чиновники страны. Имя и фамилию помощника Андропова они произносили с дрожью в голосе.

А народ? Народ рукоплескал. Недовольство властью на местах у многих лилось через край. Ну, а тут дождались, наконец! Ведь одновременно с наведением порядка в управлении в стране пошли реформы. Основные — в экономике. Предприятиям предоставили широкие права, но одновременно и повысили ответственность за результаты их работы. Разрешили деятельность производственных и других кооперативов, уравняв их в правах с государственными предприятиями на снабжение сырьем и материалами. Появились частные предприниматели в области услуг: парикмахеры, фотографы, портные… Многие и раньше занимались этим делом, только нелегально, но теперь их не преследовали, более того, им выделяли помещения, помогали с оборудованием и материалами. Насчет этого партийные комитеты всех уровней получили жесткие инструкции. Колхозникам выделяли в пользование земли для подсобного хозяйства, при желании заняться разведением скота — и луга для выпаса и заготовки сена. Снабжали комбикормом — при условии сдачи молока и мяса государству. Разобрались и с колхозами. Освободив руководителей хозяйств от мелочной опеки, требовали только результат. Дал стране продукции побольше — получи поддержку и награду. Нет? Снимай пиджак и бери вилы в руки. Перекидывать тебя с хозяйство на хозяйство, как оно бывало прежде, более не будут. И плевать на то, что коммунист. С них и спрос построже… Постепенно, но проблема с продовольствием в стране сошла на нет.[90] Многое в стране менялось, и людям это нравилось…

Отметился будущий генсек и на международной арене. В начале 80-х начались инспирированные Западом волнения в Польше. Разбираться с этим в Варшаву Андропов отправил своего верного помощника. Тот, собрав руководство ПОРП,[91] объявил: