Божьим промыслом

Глава 39

Едва стал бить колокол, зовущий горожан на утреннюю службу, как помощник Гюнтера мальчишка Мартин, зевая, внёс в его спальню свечу, зажёг лампы.

– Доброго утра вам, господин.

– Воду согрел? – Волков сел на постели.

– Согрел, у двери стоит.

– Неси.

Мальчишка внёс в комнату полтаза с холодной водой и большой мятый кувшин с горячей. Также два чистых полотенца. Всё, как требовал господин. Он поставил таз на лавку у кровати. Волков стянул с головы каль, в котором спал, кинул его на перину. Тут и колокол перестал звонить, значит, шесть утра. Барон стал мыться, а мальчишка подливал ему воду.

– Холодно на улице? – интересовался господин.

– Жуть, – отвечал слуга.

– Одежда готова? – Волков вытирал лицо.

– Гюнтер уже готовит.

Не успел генерал весь вытереться, как одежда была принесена. Бельё накрахмалено и белее снега. Колет, панталоны, чулки, перчатки, берет, плащ – идеально чисты. Даже перо на берете распушено. Старший слуга стал помогать ему облачаться.

Пока несли завтрак, он отсчитал двести монет. Уложил в красивый кошелёк. Должен был прийти чёртов жулик, любовник и секретарь графини по совместительству фон Гюнтензау. Волкову было даже думать неприятно о том, что часть его денег пойдёт этому пройдохе. Но генерал уже всё для себя решил. А пока он будет с этим человеком вежлив. Пока.

Всё-таки трактир «Шесть хвостов» был, наверное, лучшим в городе. Стоял он рядом с дворцом, тут останавливались все господа, приехавшие в столицу по делам. И было неудивительно, что здесь подают неплохое вино и отличное пиво и что повара тут весьма неплохи. После завтрака генерал подошёл к окну. На улице всё ещё темно. Утро едва-едва продиралось серым светом по холодным улицам. Торговцы уже открыли лавки. Ко дворцу потянулись кареты, разгоняя перед собой тележки разносчиков. А секретаря Брунхильды всё не было. Во сколько же они встают? Или опять во дворце был бал до ночи?

Он ещё раз взял и пробежал глазами контракты и прошения офицеров. Опять поморщился: ну разве канцлер такое подпишет? Как дети, ей-Богу! Посидел, послушал, как оживает трактир, как бегают лакеи по лестницам, как роняют посуду и ругаются.

А секретаря всё не было. Ждать он больше не хотел, да и не мог, поэтому собрался и спустился вниз. Его офицеры были уже в столовой зале и увеличивали его и так уже немаленький счёт за постой. Он поздоровался и сказал:

– Дорфус, подберите десять человек и идите за мной во дворец, я буду сначала у канцлера, а потом пойду к казначею. Встречайте меня у казначея.

– Конечно, генерал.

Канцлер принял его незамедлительно. В приемной у высшего чиновника земли Ребенрее было полно народа, важные господа сеньоры и купцы ждали своей очертели, тихо переговариваясь меж собой, но едва генерал вошёл в приёмную, увидавший его секретарь тут же вышел из-за стола и, поклонившись Волкову, сказал:

– Я доложу господину канцлеру о вашем прибытии.

Волков раскланивался со знакомыми людьми и почувствовал себя важной персоной сразу, как только дверь распахнулась и секретарь сказал ему:

– Господин канцлер ждёт вас, господин генерал.

Фезенклевер не поленился встать из-за стола и выйти к нему навстречу. Волков поклонился ему, но канцлер ему кланяться не стал, а попросту положил руки генералу на плечи.

– Рад вас видеть, любезный друг мой.

– Вчера на совете было принято решение… – начал было Волков, но канцлер его не стал слушать.

– Я всё помню, давайте сюда бумаги.

– Признаться, тут мои офицеры просят немного лишнего… – генерал протянул контракты и прошения, написанные от его имени.

– Садитесь, – канцлер указал ему на стул возле своего стола. А сам стал разглядывать бумаги, что дал ему Волков. Его тяжёлое и неулыбчивое лицо почти не менялось, когда он откладывал одну бумагу и начинал читать другую. Этот опытный человек был внимателен и сосредоточен. Наверное, это были главные качества первого сановника земли Ребенрее.

Генерал сидел напротив и ждал, что вот-вот Фезенклевер оторвётся от бумаг, посмотрит на него как-нибудь нехорошо и заговорит. Но канцлер лишь отложил одну бумагу и перешёл к чтению следующей. А когда всё было прочитано, он, не произнося ни слова, взял большое перо и, макая его в чернильницу, стал подписывать один за другим все принесённые генералом счета и контракты. Подпись его была размашиста и красива, но и на этом он не остановился. Достав из ящика на столе большую государственную печать, он припечатал её к каждому листу. А после этого достал из папки ещё несколько листов бумаги и, протянув их Волкову, произнёс:

– Рад сообщить вам, что Высочайшим соизволением ваша просьба о возмещении потерь при Гернсхайме удовлетворена полностью. Потеря кареты, коней, пушки и личных средств вам будет возмещена казною в полной мере, лафеты ваших орудий будут восстановлены силами арсенала Его Высочества.

Генерал был так удивлён, что поначалу не нашёлся, что и сказать, а когда собрался с мыслями, спросил:

– И когда же можно будет получить эти деньги?

– Курфюрст просил, чтобы по вашему делу проволочек не было, он хочет, чтобы вы со своими людьми как можно скорее отправились в Фёренбург. Этот город весьма беспокоит Его Высочество, так что всё серебро – и по контрактам, и по счетам, и по вашему прошению – уже ждёт вас у казначея, – сказал канцлер, протягивая Волкову пачку бумаг.

Тот встал, взял бумаги и, поклонившись, произнёс:

– Спасибо вам, господин канцлер.

Фезенклевер же вышел из-за стола, подошёл к нему и протянул руку для рукопожатия:

– Это вам спасибо, дорогой мой генерал.