Божьим промыслом

Глава 16

Рудольф Хенрик пошёл сразу за Волковым, шёл близко, видно было, что волновался, может, поэтому и решился заговорить с ним.

– Убрались восвояси! Думали, мы согласимся на капитуляцию. Мы с господами говорили и решили, что шатёр этому наглому мерзавцу отдавать не будем.

– Хенрик, вы с господами, – речь шла, конечно, о молодых людях из выезда барона, – болваны.

– Да? – искренне удивился молодой человек. – А почему?

«Почему?» Однозначно тут ответить было нельзя. Шатёр играл в отказе роль незначительную. Скорее, отказался он из-за пушек, которые генерал очень не хотел терять, а ещё, возможно, из-за того, что не хотел капитулировать перед еретиками, просто это было ему неприятно, а может, из-за того, что он действительно не доверял ван дер Пильсу, но вероятнее всего, из-за того, что хотел проявить себя перед герцогом. Задержать, остановить тут еретиков, спешащих к Фёренбургу, было похоже на настоящий подвиг. А что, он с малым количеством людей сделает то, что не смог сделать любимец курфюрста цу Коппенхаузен с целым войском. Разве сие не подвиг?

Но говорить обо всём этом юнцу, конечно же, было нельзя, поэтому он и сказал:

– До шатра мне дела нет, надобно будет, я этому Левенбаху сам его отвезу, а сказал я про шатёр, чтобы в стане врага между видными вождями еретиков была грызня. Ван дер Пильс торопится на север, пока наш цу Коппенхаузен снова не собрал силы. А тут из-за заносчивого и спесивого дурака ему придётся выковыривать нас из лагеря. Тратить время, припасы, губить людей. Думаю, Левенбаху теперь не поздоровится.

– Ах вот зачем вы сказали про шатёр? – удивлялся молодой человек. – Значит не из-за шатра мы будем тут воевать?

– Ещё раз повторяю вам, Хенрик, вы болван! – усмехался генерал и идущий с ним рядом полковник Брюнхвальд тоже посмеивался. – Мы воюем тут отнюдь не из-за моего шатра, мы здесь защищаем интересы герба Ребенрее.

Да, это был наилучший ответ офицеру. Пусть молодые господа так и думают.

Не прошло и получаса, как появились офицеры еретиков. Они стали объезжать лагерь по периметру, не сильно приближаясь. Офицеры как раз увидели, как на холм сотня солдат втащила полукартауну.

Постояли напротив батареи кулеврин.

– Не думаете их немного попугать? – спросил барон у майора Пруффа, который как раз руководил установкой картауны.

– Ещё чего! – отвечал тот. – Они и приехали сюда, чтобы выяснить дальность нашего огня и точность. Пусть сие будет скрыто от них до последних минут.

Волков молча с ним согласился и пошёл в свой шатёр. Еретики же, подождав немного, поехали дальше. Объехали северный холм, доехали почти до реки, рассматривая палисады и ещё не законченный ров.

Вскоре к нему пришёл Брюнхвальд и сказал про них:

– Очень внимательные, подлецы. Всё обнюхали. Уехали.

– Думаете, сегодня начнут?

– Ван дер Пильс очень торопится, но сегодня, может, и не начнёт; пока солдат покормит, пока те оденутся, пока построятся, уже и дело к вечеру будет. А ещё им фашины нарубить, навязать надобно. В общем, случится это не сегодня. Если, конечно, они не знали о нашем отказе и не приготовили всё заранее.

В его словах был смысл, и генерал с ним согласился. Но они явно недооценивали своего противника. Думали о ван дер Пильсе, как об обычном военачальнике, а он совсем не зря был так знаменит. Часа не прошло, как уехали офицеры еретиков, а уже из деревни по дороге пошли арбалетчики, шли, уже облачённые в хороший доспех, несли с собой свои широкие павезы, большие пучки болтов. И, как выяснилось, арбалетчиков у еретиков было много.

Очень много.

Не менее двух сотен подошли к лагерю с юга и сразу же стали кидать болты из-за домов и заборов. Одна из рот капитана Циммера, под руководством ротмистра Бродкуммера, как раз была выставлена Брюнхвальдом тут в охранение. Она же понесла и первые потери. Доспехи в этой роте были так себе, и тут же два солдата были ранены болтами.

Бродкуммер немедля отвёл солдат подальше к палаткам, и тогда обнаглевшие арбалетчики стали спускаться в ров, который тут был неглубоким, и, вылезая из него, начали выдёргивать колья и разбивать рогатки.

Бродкуммер послал гонца к капитану, построил солдат, выставив, как и полагается, лучших солдат в первый ряд, и пошёл отгонять арбалетчиков от заграждений – и отогнал. Те, конечно же, отбежали к домам, но в этой атаке было ранено ещё шесть пехотинцев, а у присутствующего здесь вездесущего фон Флюгена был убит его очень неплохой конь.

Об этом бое было доложено и генералу, и когда он приехал на место, тут уже были капитан Циммер и Роха со своими офицерами.

– Всё это возня, – заявил Роха, – они тут только наше внимание отвлекают, атаки из деревни не будет.

Скорее всего, он был прав, но генерал нашёл, что ему возразить:

– У нас лекаря нет, а раненых будет куча. Ты уж пришли сюда пять десятков аркебузиров, пусть хоть в малости остудят этих мерзавцев.

– Вы же знаете, генерал, – морщился Роха, – не могут мои стрелки тягаться с арбалетчиками. Тем более, что те за заборами сидят. За домами прячутся.

Это было так. Арбалеты заряжались намного быстрее аркебуз, и, что было самым неприятным, болты летели намного точнее пули. А в дистанции арбалет мало уступал аркебузе. Так что пятьдесят аркебуз не были достойным противником двум сотням арбалетов. Волков, в прошлом сам арбалетчик, это прекрасно понимал, но сейчас у него не было другого средства против арбалетов, и он настоял:

– Пришли сюда людей, пусть хоть издали постреливают, чтобы эти сволочи хотя бы ров не перелезали и рогатки не рушили.

Роха, предполагая потери среди своих людей, нехотя, но согласился.

А от дороги уже прибежал посыльный и сообщил, что там тоже арбалетчики, подходят ко рву и кидают болты.

Генерал и Брюнхвальд поспешили на холм с шатром. Ещё подъезжая к холму, они увидели полдюжины раненых, которых сослуживцы относили к палаткам. И когда они поднялись на холм, перед ними предстала неприятная картина.

Арбалетов у ван дер Пильса, как оказалось, было много; если с юга, по словам Циммера, бой начали не менее двух сотен арбалетчиков, то тут, со стороны дороги, всё было буквально заставлено павезами.

– Чёрт! – удивился Брюнхвальд. – Да их тут, наверное, полтысячи!

– Четыре сотни, чуть больше, – поправил его Волков, он мог достаточно точно определить количество этих бойцов, что называется, «на глаз».

К ним на холм въехал капитан Вилли.

– Они пришли, и нам пришлось увести солдат, тех, что заканчивали копать ров. Так они поставили павезы совсем близко ко рву и стали кидать болты по артиллеристам, что были у кулеврин. Пруфф велел своим людям отойти от пушек.

– А это их сапёры, – сказал Брюнхвальд, указывая на сотню людей, которые за спинами арбалетчиков рубили ветки у придорожного кустарника. – Фашины рубят.

– Неужели ван дер Пильс начнёт сегодня? – удивлялся генерал.

– Видно, он очень сильно торопится, – предположил полковник.

– Может, Пруффу пострелять по ним? Припугнуть сволочей немного? – предложил Вилли.

Но генерал, да и полковник тоже, только взглянули на него, и он сразу всё понял. Бить главными калибрами по рассыпанным по полю арбалетчикам и сапёрам было как минимум расточительно. А тем временем одна из бригад вражеских сапёров во главе с бригадиром прошла под прикрытием арбалетчиков до рва, спустилась туда, поднялась на другой стороне и деловито начала вырывать колья, что были набиты за рвом.

– Вилли, вы и дальше будете смотреть, как они разрушают наши укрепления? – поинтересовался генерал.

– Заведу людей на холм, – с сомнением отвечал капитан. – Постреляю немного.

Волков понимал его неохоту: стрелки на двести шагов по одиночной цели попадали нечасто, это не колонны пехоты расстреливать. А подойти ближе двух сотен, спуститься к позициям кулеврин – тогда стрелков будут выкашивать арбалетные болты. Те бьют куда как более точно.

– Постреляйте, Вилли, постреляйте немного, – произнёс барон.

Тем более что от деревни в их сторону шла ещё одна группа сапёров. Их было под сотню, и несли они с собой шанцевый инструмент. Они явно собирались закапывать ров.

А полковник Брюнхвальд, видя это, с некоторой удовлетворённостью произнёс:

– Нет, всё-таки сегодня ван дер Пильс дела не начнёт.

И он оказался прав. Настоящего дела в тот день не было, но возня по всему периметру лагеря тянулась до сумерек и была так тяжела и кровава, что показалась Волкову настоящим сражением.

Стрелки у дороги почти понапрасну жгли порох, стараясь не дать сапёрам еретиков засыпать ров и растащить колья с рогатками. А на юге лагеря, у домов селения, шла настоящая драка за один длинный забор. Арбалетчики еретиков очень удобно устроились за забором одного зажиточного дома и кидали из-за него болты, давая своим товарищам разбивать рогатки, что прикрывали лагерь с юга. Аркебузиры не справлялись с большим количеством арбалетчиков, и тогда капитан Циммер приказал своему ротмистру Пильнье с сотней людей отогнать врагов от забора, и тот быстро и с небольшими потерями то и сделал. За ним следом к забору сразу подошли и аркебузиры; теперь они могли стрелять оттуда, простреливая весь деревенский проулок и берег реки. Но это был временный успех; сразу после обеда на помощь арбалетчикам подошли две пехотные сотни еретиков рассыпным строем. Пильнье, разумно полагая, что перевес явно не на его стороне, со своей сотней и аркебузирами отошёл за рогатки к лагерю. И снова арбалетчики еретиков уселись за забором. А пришедшие им на помощь пехотинцы полезли ломать рогатки.

И тогда несуразный капитан Циммер построил всех имевшихся у него людей в колонну по шесть и, несмотря на ужасный град болтов, на удивление быстро провел их через вырубленный лесок. Строй всегда сильнее рассыпанных бойцов, поэтому он и выбил еретиков от забора, зарезав парочку зазевавшихся.

Враги снова бежали по проулку и остановились в конце. Циммер их не стал преследовать. Аркебузиры опять удобно расположились у забора, и на том бой подзатих.

Но ближе к вечеру к противнику подошло подкрепление, и из-за угла дальнего дома сразу за россыпью идущих арбалетчиков появилась голова мощной колонны. Циммер не стал ждать, одной пехоты у врага оказалось в два раза больше, чем у него. И он отвёл своих людей за рогатки к лагерю. Капитан послал к генералу просить подкрепления, если враг решит идти на лагерь. Но так как ноябрьский день уже клонился к концу и начинало темнеть, еретики дальше забора не пошли.

Ближе к сумеркам еретики свои нападения прекратили, арбалетчики и сапёры с поля ушли. Лишь у забора оставили крепкий отряд. Когда стемнело, стали подводить итоги дня и поняли, что сегодняшняя возня была не так уж и безобидна. Четверо убитых и больше сорока раненых. И этот урон нанесли только арбалетчики. Это было очень досадно. Особенно учитывая то, что половина из этих потерь легла на стрелковые сотни. У генерала сердце обливалось кровью, когда он терял своих знаменитых стрелков.

Будь у него хотя бы сотня арбалетов, да с его отличными позициями на холмах, он бы еретикам преподнёс хороший урок, но генерал уже давно делал ставку на порох. У него в его личном арсенале и десятка арбалетов не было. И вот теперь почти на половину сотни его войско уменьшилось. Кого-то из раненых братья-солдаты сами, по мере сил и умений, подлечили, но большинству требовались знающие лекари. И тогда Волков позвал к себе Максимилиана.