Времена не выбирают

Петру Алексеевичу оставалось два дневных перехода до Полтавы, если его ничего не задержало в пути. Наверняка и Карл об этом знал. Потому вероятность диверсии в ближайшие две ночи возрастала почти до ста процентов. Но в эту ночь «дикие гуси» решатся на вылазку, или в следующую? Бог весть. Главное — смотреть в оба и не терять головы.

Сегодня она полдня потратила на то, чтобы хоть часть белгородцев немного поднатаскать на борьбу с такими, как она сама. Чтобы хотя бы пять секунд могли продержаться и поднять шухер. Самой большой проблемой оказалась не физическая подготовка. С этим у местных был полный порядок. Сложнее всего было преодолеть психологический барьер — все эти понятия о «благородной войне» и тому подобное, особенно среди офицеров. Наконец не выдержала и заявила: «Если к вам в дом лезет разбойник с ножиком, вы не станете придерживаться всех этих правил — просто саданёте чем попало и куда попало. Ну, так вот, и сейчас то же самое. Цель нашего противника — не красиво подраться, а убить нас. И ему всё равно, как он это сделает — благородно или не очень. Ему важен результат — чтобы мы тут дуба дали…» Только после этого дела пошли куда лучше.

…Приближение пресловутого «Часа Быка» — то есть двух часов пополуночи — Катя ощущала как давящую со всех сторон темноту. Это было не нечто личное, просто просыпались древние инстинкты, унаследованные людьми от животных предков. Она могла видеть, как примерно те же ощущения, испытываемые в разной степени, охватывали и солдат в карауле. Смолкли негромкие разговоры, они начали ёжиться, словно под холодным ветром. Майская ночь и впрямь была прохладной, но уж в полном обмундировании и епанче поверх можно было чувствовать себя утеплёнными… Это состояние всегда её угнетало, однако Катя привычно исполняла свои обязанности, наплевав на личные проблемы. Она как раз проверяла караул у Киевских ворот, когда всё её существо обожгло ощущение прицельного взгляда со стороны. Точнее, снизу, из-под стены.

Это чувство не подводило её ни единого раза, ни там, ни здесь. А это значило, что «гуси» прилетели.

4

В скудненьком свете тлеющего фитиля, который всегда имелся у пушкарей, белгородцы увидели, как солдат-девица вдруг остановилась и замерла. А затем медленно подняла руку, прикладывая палец к губам: мол, тихо. Видать, что-то не то расслышала. Они и так молчали, а сейчас и сами застыли, ровно истуканы. И… тоже услышали.

Снизу доносились едва различимые шорохи. А где-то совсем рядом, на стене — словно гвоздём в камне кто-то тихо ковыряет. Солдат-девица неслышно — вот те крест, шаги её и впрямь не слыхать! — сместилась в сторону, откуда доносился звук. Присмотрелась, отошла в тень и, судя по тусклому отблеску, достала нож из голенища. Она не жаловала шпагу, больше доверяя короткому клинку.

Драгуны тихо, чтобы не сильно шуметь, стали взводить курки на ружьях. Велено было, ежели эти проберутся, палить им по ногам и рукам, так как наверняка на туловища наденут броню, которую пуля не берёт.

Небо было ясное, звёздное. Убывающая Луна только-только начала подниматься над горизонтом, подсвечивая окрестности. Пусть и не полная, с блюдце, но всё же предметы стали отбрасывать тени. И вот одну из таких теней, зашевелившуюся на бруствере, углядели уже все.

Тень буквально растеклась по камню, словно сливаясь с ним. Не знаючи, куда смотреть — не вдруг заметишь. Послышался шорох. Тот человек тихонечко сполз на вымостку боевого хода, совершенно теряясь в сплошной тьме, царившей под бруствером… Что-то едва слышно прошелестело, скрежетнуло — и снова затихло. А над бруствером показалась вторая тень, повторившая манёвр первой. И снова какой-то подозрительный шорох в темноте. Наконец от каменной кладки отделилась третья тень более привычных очертаний: то солдат-девица, пригнувшись, буквально перекатилась к белгородцам. В каждой руке она держала нечто вроде короткого ружья весьма странной формы. И, судя по тому, что новоприбывшие не протестовали против этого, им было уже всё равно. Девица положила одно из ружей справа от себя, а из второго явно намеревалась стрелять. И когда над бруствером возникла третья тень, капитан Меркулов уже не колебался.

— Пли!

Разбирать, где там у того «гостя» голова или ноги, уже никто не стал, пальнули куда придётся. Судя по воплю — куда-то да попали, благо, четыре шага — не расстояние. Тень скользнула назад, за бруствер. Что с этим пришлецом далее сталось, было неведомо.

— Зажечь огни!!! — заорал капитан.

Его команду подхватили офицеры на стенах города, а солдаты принялись зажигать масляные фонари и даже самодельные факелы. И тут, как и говорила солдат-девица, застучали выстрелы ещё в трёх местах, где более всего опасались вылазки. Судя по тому, что солдаты стреляли сверху вниз, вдоль стены, лазутчиков обнаружили ещё, так сказать, на подходе. А Катерина, вооружённая отобранным у оных странным ружьём, приникла к верхней кромке бруствера и тоже целилась куда-то вниз. Оттуда доносилась такая пальба, словно стреляла разом целая рота… Выстрелы, крики… Со стороны свейских позиций тоже начали палить ружейно: видать, там и правда скрытно подобрались и ждали, когда ворота откроют. Одним словом, началась настоящая баталия, только при лунном свете.

5

Стрельба стихла так же внезапно, как и началась.

Перед глазами Хаммера, лишь чудом не свернувшего себе шею при спешном возвращении к подножию стены, до сих пор стояла картина, выхваченная из темноты брошенным кем-то из русских факелом.

Офицер в местном зелёном кафтане с красными отворотами, молодой совсем. Не высунулся всем корпусом за бруствер, как то сделали его более беспечные сослуживцы, а грамотно приник к заграждению, только трофейную винтовку выставил. И стрелял по ним — короткими очередями по три-четыре патрона.

Он делал это правильно, чёрт бы его подрал! Будто его учили обращаться с автоматическим оружием!

А может, и правда — учили? Может, этот парень вовсе не местный, а из тех самых русских, современников? А что? Вполне мог пойти на службу к царю.

Когда все явились в точку сбора — раздосадованные срывом вылазки, естественно — провели перекличку. Трое ранены. Четверых не хватало. Подождали полчаса. Затем ещё полчаса. Отсутствие бойцов пытались объяснить и отставанием, и ранением, но всем уже было понятно: их стало на четыре человека меньше.

Чёрт бы их подрал, этих русских, к какой бы эпохе они ни относились!

Теперь ещё нужно было идти к королю и получить от него знатный нагоняй за проваленную операцию. Ух, щенок! Обожает отпускать ехидные словечки и замечания — как раз то, чего Хаммер на дух не выносил. Но ничего не поделаешь: тот, кто им платит, приказал выполнять все распоряжения короля Швеции. Не выполнили? Получите по шее. И хорошо, если не топором, сейчас вроде ещё в ходу такие королевские развлечения.

Как и следовало ожидать, его шведское величество не спал. Видимо, ждал донесения о взятии этого плёвого городка. Но так как сообщения ему приносили совсем не радостные, то и настроение у короля было, прямо скажем, не самое лучшее. Парочка генералов, присутствовавших в палатке, тоже сверлила вошедшего недобрыми взглядами.

— Судя по тому, что вы явились без связки голов в руках, вашу миссию постигла неудача, — едко сказал он.

— Увы, ваше величество, — вынужден был признать Хаммер. — Это была не случайность. Нас ждали.

— Я исключаю вероятность измены с нашей стороны, — всё в том же ключе продолжал Карл. — Как, в таком случае, вы объясните случившееся?

— Там был кто-то из них, из тех русских, — нехотя признал командир «диких гусей».

— Вы видели там людей в похожей униформе? — вот сейчас король заинтересовался.

— Нет, но один из …защитников крепости весьма грамотно завалил моего человека, завладел его оружием и стрелял из него по нам. Он делал это по всем правилам нашего военного искусства. Так что вероятнее всего это он заложил нас и нашу тактику коменданту.

— Скольких вы всего безвозвратно потеряли сегодня?

— Четверых…

— Печально, — согласился швед, хотя, по его голосу никак нельзя было сказать, что он опечален. — По вашей милости сорвалась великолепная возможность расстроить все планы русских. И у нас остались всего сутки, одни сутки, чтобы сделать это по всем правилам нашего военного искусства! — король гневно повысил голос. — Соберите своих людей и объявите им: завтра они идут на штурм вместе со всеми. Придам вас на усиление в славный Эстергётландский полк, он понёс потери и нуждается в пополнении. Оружие, обмундирование и амуницию дозволяю оставить свои, во всём прочем — слушаться моих командиров!

— На этой операции я утратил четверых не самых худших бойцов, — зашипел Хаммер, которого совсем не обрадовала идея короля. — Для нас это существенные потери — мы за пять лет в Новом Свете потеряли четверых, и тех от болезней! А здесь — за каких-то четверть часа! Теперь вы намерены вовсе нас угробить, отправив на штурм крепости?

Клокоча от гнева, он сделал всего один резкий шаг в сторону шведа — и в его горло мгновенно упёрлись кончики трёх шпаг. Король и его генералы, чтоб им… А у входа — этого он не видел, но кожей чувствовал — выросли двое драбантов с фузеями.

— Не советую вам забываться, Хаммер, — голос Карла был донельзя надменным.

Англичанин, где-то краешком сознания помнивший, что он уроженец страны с наследственной монархией, понял: сейчас он сделал огромную ошибку. Теперь оставалось только одно.

— Я… виноват перед вами, ваше величество, — сказал он, по-воински встав на одно колено. Склонил бы голову, однако шпаги мешали. — Горе от утраты боевых товарищей помутило мой разум. Но я взываю к вашей рассудительности. Мы не обучены штурмовать крепости и погибнем все до единого, не принеся вам никакой пользы.

— Что-то я немного пользы видел от вас и до того, — король лихо вбросил шпагу в ножны. — Мой приказ остаётся в силе. Завтра вы идёте на штурм в составе Эстергётландского полка. Можете идти и обрадовать своих подчинённых, а затем отправляйтесь к полковнику Штакельбергу.

Вот так, Хаммер. Вот так. Видимо, этот парень с тремя коронами на знамени действительно начал что-то подозревать и пытается от них избавиться. Что ж, тем хуже для него.

Им остаётся только выжить при завтрашнем… то есть, уже сегодняшнем штурме. Если включить голову, то это не так уж и нереально.

— Как прикажете, ваше величество…

Интермедия.

— Что за диковинное оружие?

— Сегодняшние трофеи, Алексей Степанович. Взяла у этих.

— Странно. Я думал, вы скажете больше.

— Только в присутствии государя и с его личного дозволения, полковник. Прошу понять меня правильно…

6

После ночной перестрелки полковник собрал офицеров. На «разбор полётов», как подумалось Кате, и она угадала. Келин опросил всех и затем грамотно провёл анализ случившегося.

— Древние говорили — кто предупреждён, тот вооружён, — сказал он после этого. — Если б не знали, чего ждать, то дождались бы — открытых ворот и захвата города. Поручик Черкасова, — это уже ей. — Примите нашу благодарность за своевременное предупреждение.