Самый лучший комсомолец. Том пятый

Хватило пары минут легких пощечин и сбрызгивания водичкой.

— Мы в подвале и опасности, — предупредил я открывшую налитые кровью, мутные глаза девушку.

Она тут же подскочила и принялась озираться.

— Чугунова, промыть желудок! — скомандовал дядя Семен.

— Есть! — хрипло выдохнула она и приникла к воде.

Пока Виталина выполняла приказ, доски над головой начали капать смолой, краской и черт его знает чем еще, а в щелях показалось пламя. Зато под ногами — благодать! — ледяная вода уже по щиколотки.

— Все стихии в сборе, — оценив ветхость ящика с картошкой и его оккупированность крысами, я решил продолжить стоять в воде.

Вредно, конечно, но что поделать?

— Только зверушкам не стравливай, радость моя — потравятся, — попросил Виталину.

— Клоун! — сипло припечатала она меня, приложилась к трубе еще разок и виновато посмотрела на меня. — Прости, Сережа.

— Ты же не знала, что вот так все обернется, — развел я руками. — Тут, как всегда, целый комплекс проблем, но винить мы будем только падшего генерала Щукина. Какова мразь, а?

— Подонок! — согласилась Виталина, оценила диспозицию уже вдумчиво, потрогала частично выцарапанный из стены кирпич. — Время?

— Тревога пошла полторы минуты назад.

— Наши?

— Теоретически живы, — успокоил ее я.

— Ленин теоретически тоже жив, — фыркнула она.

— Ленин жив метафорически, — поправил я. — В наших пылающих пролетарским гневом сердцах. А наших Щукин грозился от несчастного случая спасти — вытащить для достоверности.

— Семен Степанович, вы знали? — спросила Вилка.

— С чего бы мы тогда в подвале сидели? — он наклонился и почесал коленку, до которой почти добралась вода. — Дай-ка, — взял ножик и принялся за шов. — Язва у меня, вот и не ел ничего.

— Спасибо вам от всей души, — поблагодарил я.

— Потом поблагодаришь, — он постучал по кирпичу рукоятью, пошатал и вытащил, впустив горстку глины. — Так… — буркнув себе под нос, оторвал от потолка остаток трубы — больше двух метров.

— Для дыхания! — поняла Виталина и кинулась помогать.

Вместе у них получилось ввинтить трубу, и после череды тестовых прогонов и выплюнутой землицы у нас появился источник воняющего гарью, но все-таки уличного воздуха.

Бабах! — что-то над головой мощно рухнуло, но прямо на глазах обугливающийся потолок пока держался.

— Меньше полутора часов осталось, — посмотрев на часы, поведал я «сокамерникам», стуча зубами.

Ощущения удивительные: снизу ледяная вода, а сверху — раскаленный воздух и начинающие подозрительно потрескивать волосы. Не выдержав, зачерпнул воды ладонями и смочил голову. Дальше мы принялись по очереди дышать через трубу.

— Когда затопит станет чуть более нервно, — прокомментировал я достигшую пояса воду.

— Пошли отсюда! — выломав дощечку из всплывшего ящика, Виталина принялась отгонять паникующих крыс.

Бедолаги выбирались на лестницу, понимали, что там жарко и прыгали обратно вводу — и так по кругу.

Когда вода поднялась до груди, дышать не через трубу стало невозможно, обожженная кожа на голове молила выныривать пореже, но не выныривать совсем оказалось нельзя — инстинкты упорно заставляли высовываться и хватать ртом наполненный гарью раскаленный воздух. К счастью, скоро эта возможность пропала, вода достигла пола, и последний начал давать слабину, проламываясь по всему подвалу, обрушивая в воду обугленные мебель и балки с кусками шифера — прямо пылает дача генерала Щукина. Наш укрепленный уголок, к счастью, выдержал, а конвейер «приник к трубе — вдохнул — пустил следующего — выдохнул носом — дождался очереди — повторил» длился, казалось, тысячелетиями. КГБшники понятно — у них профессиональная выдержка и холодная голова, а я держался исключительно на упрямстве и нежелании завершать попаданческую карьеру так рано — а как на плоды трудов своих любоваться? Но план-минимум давно перевыполнен, и даже без меня история пойдет совсем по-другому.

Блики над головой в какой-то момент прекратились, и я попытался посмотреть на часы — тщетно, лампочка давно нас покинула, дышим буквально на ощупь. Через сотню «дыхательных циклов» над головой замелькали фонарики. Дядя Семен оттолкнулся ногами, всплыл, нырнул обратно и потянул за шивороты нас с Виталиной. Все, получается!

Когда меня вытянули из воды и положили на носилки, я откашлялся и улыбнулся склонившемуся надо мной силуэту, просипев обожженным горлом:

— Теперь мы оба с тобой горелые, деда.

И провалился в уютную, лишенную необходимости дышать в трубу по очереди темноту.