Поход без привала

15

На четыре группы разбил Павел Алексеевич оставшиеся с ним войска, четыре маршрута были проложены через Варшавское шоссе. Один из них, самый западный, был наиболее трудным. Кто-то должен пойти в том направлении, которое указано было в ложном приказе, должен увлечь за собой преследователей. Иначе фашисты быстро поймут обман.

Самый длинный, самый трудный, самый опасный маршрут генерал взял для своего отряда. Павел Алексеевич рассуждал так: он, наиболее старший и опытный среди командиров, скорее найдет правильное решение в критической ситуации. Во всяком случае — должен найти. С ним штаб, много офицеров, отборные бойцы, разведчики. Людей меньше, чем в других группах, но это к лучшему: легче уйти от преследования. К тому же — все на конях.

Комиссар Щелаковский одобрил замысел Белова. Риск, конечно, большой, зато и дело важное. Штабной отряд увлечет немцев на запад, а конногвардейцы, парашютисты и пехота с обозом перейдут шоссе на тех участках, где фашисты оставят лишь легкие заслоны.

Следовало позаботиться и о том, чтобы противник «не прозевал» отход отряда Белова. Поэтому Павел Алексеевич приказал начать движение засветло, пока летают вражеские разведывательные самолеты. Фашисты забеспокоятся, пойдут вслед за Беловым. А остальные группы в это время затаятся в лесах.

Штабной отряд двигался пешком без дорог, выдерживая направление по компасу. В конце колонны коноводы вели лошадей. После полуночи попали в низину, затопленную водой. Она доходила до щиколоток, а кое-где до колен. Деревья здесь стояли редкие и кривые. Люди проваливались в ямы. Пришлось вытянуться цепочкой по одному. Павел Алексеевич шлепал по воде и думал, что в его планах многое зависит от быстроты, от выносливости бойцов. Но где критерий? Вероятно, ориентироваться надо на свои силы. Если он выдержит нагрузку, ее выдержат и другие. Ведь почти все солдаты и офицеры намного моложе генерала.

Близился рассвет, когда отряд выбрался на сухое место. Впереди проселок, который нужно пересечь. Кононенко уже побывал там и доложил: дорога завалена спиленными деревьями и минирована. Вероятно, поработали партизаны. Севернее, в полутора километрах, расположился в деревне полк гитлеровцев. Противник не спит. На окраине деревни устанавливают артиллерию. Слышен гул танковых моторов. Соседство опасное.

— Все равно будем делать привал, — распорядился Белов. — Люди выдохлись. Отстал Вашурин с группой бойцов.

— Опасно, — повторил Кононенко.

— Подождем Вашурина. Я думаю, фашисты не будут рыскать в лесу. Они смотрят на дорогу, ждут крупные силы наших войск.

Павел Алексеевич вылил из сапог воду, нашел местечко посуше и лег, завернувшись в бурку. Засыпая, успел подумать: бойцам хуже, у них только шинели…

Разбудила его беспорядочная стрельба. Вскочил стремительно, нащупал рукой пистолет. Осмотрелся. Утро было серое, накрапывал дождь. Стрельба доносилась с дороги.

Натягивая мокрые сапоги, Павел Алексеевич слушал доклад адъютанта Михайлова. Оказывается, полевой караул вступил в бой с вражескими саперами, начавшими разминировать дорогу.

— Отряд, поэскадронно, становись! — скомандовал Белов. Офицеры и солдаты быстро занимали места в строю. — Кононенко, бери разведчиков, прикрой нас со стороны деревни. Отойдете последними.

— Слушаюсь! — на каблуках повернулся подполковник.

Отправив вперед дозор, Павел Алексеевич повел отряд к дороге. Метрах в трехстах за деревьями увидел черный танк. Из ствола пушки раз за разом вылетали острые язычки пламени. Танк бил вдоль проселка. Но к вражеской машине уже подбирались разведчики.

— За мной! — скомандовал Белов и первым, прыгая через поваленные стволы, перебежал дорогу.

Быстро пошел по кустарнику и вскоре оказался на берегу озера, заросшего кувшинками. Озеро тянулось далеко, суживаясь лишь в одном месте — там, где пересекал его деревянный мостик у мельницы.

Сзади приближалась стрельба. Подбежал запыхавшийся Кононенко:

— Товарищ генерал, лучше обогнуть озеро справа. На мельнице кто-то есть. Может, засада!

Обходить озеро — терять время. Водоему не видно конца. А фашисты совсем близко.

— Атакуем мельницу! Я веду первый взвод!

Выхватил у кого-то винтовку, бросился вперед. Сержант Бобылев обогнал его. Бойцы топали рядом.

Мельница молчала. Вот сейчас немецкий пулеметчик резанет в упор, скосит взвод… Но справа набегает подполковник Билых с людьми. Кто-нибудь успеет ворваться!

Прикладами выбили дверь, несколько человек заскочили в ветхое строение, раздался крик:

— Хенде хох!

— Ты чаво это, сынок, а? — поднялась с лавки заспанная старуха. Приставила к уху ладонь, глядя на разгоряченных солдат. — Чаво говоришь, голубь?

— Тьфу! — сплюнул Белов, испытывая неловкость. Больно уж геройски вел взвод на штурм мельницы. Отличился, можно сказать!

Повернулся и пошел в густой старый лес. Следом, сконфуженно улыбаясь, поспевал Кононенко.

Под деревьями бойцов нагнали коноводы. Люди садились на лошадей и быстро исчезали за поворотом дороги. Павел Алексеевич не торопился. Еще теплилась надежда, что догонит Вашурин.

Вот уже разобрали коней разведчики, прикрывавшие отход. Появились за озером немецкие танки, начали бить из пушек по краю леса. Павел Алексеевич вскочил в седло и ласково потрепал ладонью шею Победителя. Умный конь с места пошел галопом.

Выигран еще один бой, но радости Белов не чувствовал. Жаль было Вашурина, с которым прошли вместе столько трудных дорог. Теперь начальник штаба уже не догонит отряд, теперь между Беловым и Вашуриным — немецкая пехота, немецкие танки…

Ветер разогнал тучи, и горячее июньское солнце быстро взяло свое. Высохли капли воды на листьях и траве, прогрелся воздух. На большом привале в глубине леса бойцы развесили для просушки одежду и обувь. Спали раздетые. Белов приказал дневальным оттаскивать людей с солнцепека в тень.

Не отдыхали только разведчики. По три-четыре человека уезжали они на задания: прощупывали деревни, соседние лесные массивы, наблюдали за дорогами.

Вечером Павел Алексеевич суммировал полученные сведения, и картина получилась неутешительная. Отряд оказался в самой гуще вражеских войск. Все населенные пункты окрест были заполнены немецкими солдатами. По всем дорогам двигались фашистские колонны, направляющиеся к Рославлю. Свободным был лишь путь дальше на запад.

— Ничего себе! — Комиссар Щелаковский даже присвистнул, взглянув на карту. — Тот самый маршрут, который указан в ложном приказе. Мы, Павел Алексеевич, сами над собой топор занесли!

— Зато всех остальных вывели из-под удара.

— А мы, что же, так и пойдем по пути, который гитлеровцам подсказали? Прямо в пасть? Нате, мол, ешьте?

— Другого маршрута нет, комиссар. Немцы готовятся к большой операции, а мы постараемся проскользнуть втихомолку, без боя.

— Таким большим отрядом?

— Нет. Разделим отряд на два сводных эскадрона. В первый войдут офицеры штаба и политотдела, комендантский эскадрон, разведывательный дивизион и радисты с двумя станциями. Около двухсот пятидесяти человек. Командиром сводного эскадрона назначаю себя. Ты — комиссар. Не возражаешь?

— Согласен.

— Во втором эскадроне — все остальные бойцы и командиры. Поведет их подполковник Билых. Он пойдет параллельно с нами, но на значительном удалении. Внимание немцев будет раздвоено.

— И запутаются фашисты, где Белов, где Билых! — кивнул комиссар. — Попотеют переводчики на допросе, если «языка» возьмут. Фрицам теперь всюду Белов мерещится.

— Это тоже делу не помешает, — сказал Павел Алексеевич.