Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

* * *

В это-то наиболее сумбурное время и происходило наше спешное передвижение к Кременчугу для участия в действиях вновь сформированного отряда доблестного генерала Абрамовича в качестве его единственной конницы.

Еще в Знаменке мы узнали, что уже хорошо знакомый всем Коцур вскоре после столкновения с нами под Фундуклеевкой решил оставить линию железной дороги Знаменка—Бобринская и перенес операции своих банд в район Кременчуга. Этот важный железнодорожный центр привлекал собою внимание Коцура, во-первых, множеством сосредоточенных на нем складов и целого арсенала, а во-вторых, почти полным отсутствием в нем каких-либо добровольческих вооруженных сил, предназначенных для охраны тех же арсеналов и складов.

Достаточно указать, что в описываемое время громадный Кременчуг, насчитывавший до 150 тысяч населения, охранялся… комендантом города, доблестным полковником лейб-гвардии Павловского полка А.П. Редькиным[705] и всего лишь одной сборной ротой!..

К концу сентября Коцур приблизился к Кременчугу. Его отряд был снова значительно пополнен новыми охотниками грабежа и лихих повстанческих приключений, влившимися в ряды коцуровской вольницы во время ее движения через ряд деревень и сел.

Подойдя к недалекому от Кременчуга посаду Крюкову (на правом берегу Днепра), Коцур остановился на месте, не решаясь двигаться далее и угрожая в то же время гигантскому железнодорожному мосту на Кременчуг, являвшемуся важнейшим звеном в связи севера с Новороссией.

Причина, заставившая удалого атамана удержаться от немедленного занятия Кременчуга, – была боязнь его коменданта, полковника Редькина… В действительности же эта операция ему ничего не сулила бы, кроме полной удачи: в городе никого не было, кроме безоружного населения и упомянутой выше слабой комендантской роты; а потому повстанцы Коцура могли бы овладеть Кременчугом и всеми его богатствами положительно без всяких усилий и жертв. Но таких действий со стороны Коцура не последовало.

Весьма возможно, что на этот раз ему не удалось собрать верной информации о находившихся в Кременчуге силах противника, причем весьма возможно, что и полученные им сведения о таковых были умышленно преувеличены тайными сторонниками добровольцев, искренно желавшими утверждения белой русской власти, как наиболее законной и естественной…

Как выяснилось впоследствии, эта остановка Коцура перед крюковским мостом оказалась для него роковой и разрушила все его дальнейшие планы.

В конце сентября в Кременчуге появились части отряда генерала Абрамовича, в состав которого, как уже упоминалось, входил и наш Гвардейский конно-подрывной полуэскадрон.

Вход отряда в Кременчуг произошел совершенно спокойно, после следования через Крюков и гигантский днепровский мост, около которых еще продолжали рыскать коцуровские разъезды. Но оставаться в Кременчуге не входило в задачи и намерения генерала Абрамовича, и – почти немедленно же после нашего прихода в этот город – нами был получен приказ о выступлении в дальнейший путь.

Операция, которую начинал генерал Абрамович, далеко не обещала быть легкой: целью ее являлась борьба с Коцуром и его сподвижниками, а последние не могли считаться противником несерьезным, а тем более благородным и великодушным.

Слухи о всякого рода безобразиях и неистовствах, творимых повстанцами при столкновениях с белыми, уже давно были известны добровольцам, и без того уже измученным предыдущими походами. Тем не менее отряду генерала Абрамовича приходилось спешно приступать к действиям, несмотря на его «сборность» и разношерстность, весьма обычную при спешных формированиях Добровольческой армии.

Из последующего будет видно, что недостаток этот был совершенно парализован умелым руководством самого генерала Абрамовича, сумевшего благодаря своей опытности и личной отваге превратить свои «разношерстные» части в грозную для врага силу, нанесшую всему делу всесильного дотоле на Украине Коцура неотразимый удар.

Произошло это в следующем порядке.

В одну из ночей конца сентября 1918 года из Кременчуга выступила в поход единственная конная часть генерала Абрамовича, а именно – наш, уже достаточно знакомый читателю Гвардейский подрывной полуэскадрон.

Путь, нам указанный, лежал через тот же днепровский железнодорожный мост и посад Крюков, за которыми нам пришлось проследовать через две деревни, до последнего момента являвшиеся стоянками коцуровских частей. Последние, по-видимому, не желали ввязываться с нами ни в какие передряги и заблаговременно очистили эти деревни при нашем приближении.

Мы беспрепятственно шли все дальше и дальше, очищая путь для следовавших за нами других частей отряда, на рассвете того же дня выступившего в полном своем составе из Кременчуга. Причем к генералу Абрамовичу присоединился и доблестный полковник А.П. Редькин с комендантской ротой.

Вечером мы уже заняли город Новогеоргиевск, известный русским довоенным кавалеристам как бывшая стоянка 9-го запасного кавалерийского полка, а в военное время – крупных частей запаса русской конницы.

Этот вечер, проведенный нами в Новогеоргиевске, навсегда запечатлелся в моей памяти благодаря одному весьма важному обстоятельству: здесь генерал Абрамович собрал на совещание начальников всех частей своего «юного» отряда для составления плана дальнейшей борьбы с Коцуром, преследовавшей цели полнейшей ликвидации последнего.

Были взяты на учет все силы нашей весьма незначительной армии, каковые необходимо было спаять в одно цельное ядро для достижения хотя бы минимального успеха. А силы эти были следующие: 1) Гвардейский конно-подрывной полуэскадрон в 132 сабли при пяти пулеметах, 2) учебная команда 5-й пехотной дивизии, 3) железнодорожная охранная рота, 4) кременчугская офицерская полурота, 5) одно тяжелое и одно легкое орудие…

Это было все, с чем приходилось выступать для настоящей и весьма серьезной войны против повстанческих отрядов Коцура, насчитывавшего в это время в рядах своей удалой вольницы до двух тысяч человек!..

Но успеху действий генерала Абрамовича содействовали хорошие качества большинства его частей, исключительных по своему составу. Таковыми являлись гвардейские конносаперы, почти поголовно состоявшие из студентов-вольноопределяющихся, кадет, юнкеров и немцев-колонистов, а затем образцовая учебная команда из тех же немцев-колонистов Таврии. Почти каждый из этих бойцов, в большинстве случаев совсем юных, являлся образцом дисциплинированности и преданности делу борьбы против произвола и анархии.

Кроме кадет и других молодых добровольцев-интеллигентов, в тех же частях находилось и достаточное число отличных солдат мирного времени, в совершенстве знавших свое дело и не терявшихся ни при каких обстоятельствах.

Ночью весь отряд генерала Абрамовича выступил из города Новогеоргиевска. Местность, по которой приходилось следовать, была пересеченной, покрытой холмами с крутыми и неровными подъемами и спусками. Еще до рассвета мы прошли через большие украинские села – Малая Андрусовка и Андрусовка Польская, после чего стали головными частями спускаться в плавни, выслав вперед боевое охранение из конных разъездов.

Стало светать, и, когда взошедшее сентябрьское солнце осветило еще зеленые поля и холмы, перед нашими глазами открылась богатая и живописная панорама, какую редко можно было где-либо встретить, кроме благодатной Украины, на просторах которой теперь разыгрывались столь кровавые и жестокие трагедии.

Мы увидели Чигирин, тот самый знаменитый городок Чигирин, около которого вьется столько древних легенд и красивых исторических былин… Теперь этот городок потонул в зелени своих густых садов и огородов, кое-где показывая белые стены маленьких домиков и мирные вышки церковных колоколен.

С левой стороны к Чигирину почти вплотную подступали внушительные склоны гор, тогда как справа, слегка подернутые сизыми туманами, раскидывались густые плавни, тянувшиеся до самого горизонта. Широкий и светлый, их перерезывал на две части Днепр, невольно заставлявший забывать о жуткой действительности, толкавшей множество людей в братоубийственную и кровавую бойню на родной земле.

Мы двигались без задержки вперед, оставив позади себя пехоту с артиллерией несколько задержавшимися во время походного движения.

Весь Чигирин с его садами и белыми домиками был виден нам как на ладони, освещенный лучами поднявшегося над горизонтом солнца. Мы ясно различали стены древнего запорожского монастыря и улицы предместья, на которых царили полнейшие спокойствие и тишина.

Доступные наблюдению простым глазом, наши дозоры вошли в пригородную деревню и начали осторожно продвигаться вперед вдоль ее улицы и огородов. За ними стали вливаться в селение и конносаперы.

Дозоры благополучно прошли базарную площадь, находившуюся на пригорке, подле церкви, и мы ясно видели, как они стали спускаться к самой реке, где уже зеленели городские огороды.

– Здесь никого нет! – заметил кто-то из наших. – Ни о каких повстанцах в Чигирине нет и помину!

– Ушли совсем, не желая с нами связываться! – добавил другой голос. – И хорошо сделал Коцур… что за удовольствие воевать, когда в этом нет никакой необходимости!..

И вдруг – не успел говоривший окончить своей фразы, как все вздрогнули, услышав знакомый сухой звук, раздавшийся на противоположном берегу реки.

Это был выстрел, за которым последовали второй и третий, перейдя затем в характерное таканье пулеметов.

– Вот тебе и ушли! – с горечью заметил мой сосед. – Это Коцур, господа, самый чистокровный Коцур!..

Говоривший был прав: прискакавший через минуту дозорный привез донесение, что коцуровская пехота с пулеметами стояла совсем близко, за рекою, около мостов…

– Рысью ма-арш!

Под таканье пулеметов мы на рысях ушли в один из переулков и стали за школой. Тотчас же спешились, рассыпались в цепь и огородами вышли к речке. Находившиеся на другом берегу коцуровцы щедро осыпали нас свинцовым дождем, ни на минуту не прерывая пулеметного таканья.

Начался бой, упорный и трудный, в особенности для нас, еще остававшихся без пехоты и артиллерии, сильно поотставших за время походного движения. Только к вечеру, когда эти части подоспели к нам на помощь, и вся пехота отряда генерала Абрамовича оказалась налицо, добровольцам удалось сломить сопротивление противника, который стал весьма осторожно отходить от реки.

Причиною отхода коцуровцев послужило, весьма вероятно, одно обстоятельство, каковое первоначально было известно только нам, чинам Гвардейского конно-подрывного полуэскадрона. Этим обстоятельством оказался приказ генерала Абрамовича, в силу которого конноподрывники должны были зайти противнику в тыл и занять небольшую переправу через реку, находившуюся в трех верстах от Чигирина. Такой маневр, в случае его выполнения, отрезал Коцуру путь отступления к Холодному Яру и лишал его всякой связи с городом.

Но Коцур, по-видимому, разгадал этот замысел и постарался не попасть в ловушку: этап за этапом он отвел своих людей от реки и стал проходить через Чигирин, почти соприкасаясь своими тыловыми частями с авангардом добровольцев.