Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

* * *

Вообще, «Отец Горио», если взглянуть глубже, явился неким продолжением определённой линии, начатой Бальзаком в другой своей работе – «Златоокой девушке». Законченная в 1835 году и ставшая эпизодом «Истории тринадцати», повесть тем не менее сыграет важную роль во всём творчестве Бальзака. Прежде всего потому, что она своего рода глубокое эссе о Париже – городе, который Оноре манил, чаровал и одновременно пугал.

Главный герой повести – молодой Анри де Марсе, побочный сын лорда Дэдли, с которым читатель не раз встретится на страницах других произведений автора. По отношению к женщинам он холоден, равнодушен и неприступен. Правда, до тех пор, пока не встретил некую «девушку с золотыми глазами», Пахиту Вальдес, которая гордеца покорила. Однако, став его любовницей, девушка признается, что влюблена не только в Анри, но и… Впрочем, целью моего повествования не является краткое изложение всех бальзаковских сочинений, которые не поддаются подсчёту.

Так вот, о Париже. Как уже было сказано, писатель частенько называл его загадочной пустыней. Не приходится сомневаться, что, рассказывая о так называемых парижских кругах, он писал их под впечатлением дантовых кругов ада. Правда, у Бальзака этих самых социальных кругов всего лишь пять. В любом случае, «Златоокая девушка» задала направление дальнейшему движению.

Первый круг, пишет А. Моруа, представляет собой «мир неимущих: это рабочий, пролетарий, мелкий лавочник». «Затем следует второй круг, – продолжает Моруа, – те, у кого уже есть кое-что за душой: это оптовые торговцы, чиновники, клерки – словом, буржуа. Что нужно буржуа? “Тесак национальной гвардии, к обеду – неизменное мясо с овощами, законным образом сколоченный капиталец, чтобы обеспечить себя на старости лет, и приличное место на кладбище Пер-Лашез”. Третий круг этого ада, “который когда-нибудь, вероятно, обретет своего Данте”, составляют стряпчие, адвокаты, врачи, нотариусы – все исповедники этого общества, испытывающие к нему презрение. Четвертый круг – люди искусства; лица их поражают своим изможденным, хотя и благородным видом, здесь соперничество и клевета убивают таланты. Наконец, пятый круг – аристократия, владетельная знать, благоухающие, золоченые гостиные, мир богатый, праздный, обеспеченный. Тут все нереально. Под личиной учтивости скрывается упорное презрение. Здесь царят тщеславие и скука. Пустое существование превращает лица в безжизненные маски, в обычную “физиономию богача, искаженную гримасой бессилия, освещенную отблеском золота, утратившую признаки мысли”…»{304}

«Бальзаковский Париж, – утверждает Пьер Сиприо, – реальный город, в котором живут и действуют реальные люди. Даже их имена внушают доверие… В 1835 году каждый парижанин понимал, что, говоря о портном, имели в виду Бюиссона, а о враче – Дюпюитрана. Мороженое всегда заказывали у Тортони, обувь – у Пине, бронзу – у Деньера, ювелирные украшения – у Кристофля, книги – у Мама. Ротшильды всегда жили на улице Ля Файет, Вендели – в Бриэй, а Шнайдеры – в Крезо. Герои Бальзака – зачастую настоящие двойники реально существовавших людей, и в целом ряде случаев исследователям его творчества удалось установить прототипы»{305}.

Впрочем, не забывал Бальзак и о вполне конкретных людях – своих друзьях.

А. Труайя: «Он по-королевски принимал своих друзей, лишь из желания поразить их и потешить себя. Жюль Сандо вспоминал обед, который Бальзак устроил первого ноября 1834 года для пятерых “тигров” из “дьявольской ложи” Оперы. Пришел и Шарль Нодье, и Россини со своей любовницей. Еда была отменной: молодой лосось, курятина, мороженое, сухие вина. Золотых дел мастер Лекуэнт предоставил по этому случаю пять серебряных блюд, три дюжины столовых приборов, лопаточку для рыбы – настоящую жемчужину. Все эти чудесные вещи закончили свою жизнь в ломбарде. Вероятно, стремление к роскоши у писателя объяснялось необходимостью продемонстрировать свой успех»{306}.

Однажды Бальзака посетил князь Альфред Шенбург, чрезвычайный посланник, который приехал в Париж, чтобы сообщить Луи-Филиппу о восшествии на австрийский престол императора Фердинанда I. Князь был принят писателем на улице Батай; они долго беседовали, хорошо отобедали, пили знаменитый бальзаковский кофе. Перед отъездом из Франции Оноре вручил австрийцу рукопись «Златоокой девушки» для передачи её Еве Ганской.

Ева, Ева… Оноре постоянно думал о ней.