Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 1

— Нужна немедленная операция! Сейчас мы его выгрузим и отнесём в операционную. Лев Давыдович, давайте санитаров, — обернулся он к Сангородскому.

Но майор взял его за руку:

— У меня распоряжение начсандива везти прямо в госпиталь, ведь до госпитальной базы ехать не больше пары часов, дорога хорошая… Я не могу согласиться на операцию здесь. Помогите чем-нибудь так! — сказал он.

Алёшкин разозлился, однако сдержал себя и постарался объяснить кратко и доходчиво, не повышая голос:

— Вы его за это время потеряете! О чём разговаривать? Надо делать то, что надо!

Сердясь, он невольно сказал это громче, чем следовало, часть его слов достигла слуха раненого. Фельдшер, нагнувшаяся к больному, поднялась, подошла к краю машины и сказала:

— Комиссар требует, чтобы оперировали его здесь, если это надо.

Майор развёл руками, а в это время санитары уже перекладывали раненого на носилки. Оперировал комиссара Борис, вызвав на помощь Картавцева. К этому времени самый опытный врач медсанбата Башкатов уже совсем не вставал с постели.

Через полчаса рану удалось зашить, сверху наложили плотный слой марли и ваты. Ловкие руки Кати Шуйской, взявшейся делать перевязку комиссару, быстро и туго забинтовали раненого, ему сразу стало лучше. Выпив кружку горячего чая с небольшим количеством вина, он совсем повеселел:

— Спасибо, доктор, — сказал он, — как ваша фамилия?

— Алёшкин, — ответил Борис. — А вы, товарищ полковой комиссар, не разговаривайте, а то все мои труды пропадут даром.

В это время в медсанбате появился Перов. Он подъехал вместе с группой автобусов и санитарных машин. На одну из этих машин и погрузили раненого комиссара. Перов решил сопровождать его сам и немедленно отправился в путь. Надо отметить, что с того момента, как Перов был назначен временным командиром медсанбата, он совершенно преобразился. Куда девались его разухабистость и нагловатое ёрничество, которое ранее сопровождало его появление в любом месте батальона? Собственно, они почти пропали ещё раньше, когда дивизия попала в первые бои, и на медсанбат обрушилась лавина раненых. Но тогда, чувствуя себя каким-то ненужным, лишним что ли (ведь для командира санвзвода в этот момент никакой работы не было) и, страшась того, что его могут направить на работу в операционную или перевязочную, он стушевался, стараясь сделаться незаметным.

Теперь же, когда армейский хирург Фёдоров возложил на него такую ответственную задачу, как командование всем медсанбатом, Виктор Иванович вдруг понял себе цену. Стремясь оправдать это назначение в глазах своих подчинённых, знавших его с другой стороны, а также обладая достаточным умом и умением воздействовать на людей, он решил самым деятельным образом помогать начальнику эвакоотделения доктору Долину. Последний являлся абсолютно штатским человеком, не умевшим ни командовать, ни на чём-либо настаивать. Он явно не справлялся со своими обязанностями, и эвакуация стала самым узким местом в работе медсанбата, Перов это уловил. Понял он также и то, что всякая задержка с эвакуацией будет чревата тяжёлыми последствиями как для всего санбата, так и для него лично, как командира батальона, хотя и временного. Чувствовал Виктор Иванович, что дальнейшее отступление дивизии вызовет за собою отход армии, а, следовательно, передислокацию на юг и санотдела армии, а он очень хотел попасть к начсанарму, чтобы любым путём избавиться от должности, которую временно должен был исполнять. Сопровождение столь высокопоставленного раненого, каким был комиссар дивизии, являлось самым удобным предлогом для поездки в санотдел армии.

Кроме того, в санбате стояли две машины, загруженные химимуществом, принятым Перовым в Ленинграде под личную ответственность. Он очень опасался за его судьбу, поэтому решил взять эти машины с собой, чтобы разгрузить их на армейских складах.

Все остальные автобусы и санитарные машины были загружены другими ранеными и отправлены в путь. Как потом оказалось, это была последняя колонна машин, прибывшая в медсанбат за ранеными.