Я Родину люблю. Лев Гумилев в воспоминаниях современников

Известный незнакомец

Это было лучшее время Москвы. После Олимпиады Москва по-особенному расцвела, похорошела… Занятия на Высших курсах сценаристов и режиссеров начинались с 9.30. Из общежития, которое находилось на улице Галушкина в районе ВДНХ, мы торопились в учебный корпус – рядом с Белорусским вокзалом. Здесь же известный всем Дом кино, Тишинский базар, чуть поодаль – зоопарк, занятия шли и на Малой Грузинской улице. Недалеко был дом Владимира Высоцкого – кумира многих людей.

Сокурсники – джигиты что надо, все как на подбор. Александр Кайдановский, сыгравший главную роль в фильме Андрея Тарковского «Сталкер», руководитель группы «Цветы» Стас Намин, прежний главный редактор Рижской киностудии Лео Раге, Александр Зельдович – сын академика Ефима Зельдовича и известной писательницы Аллы Гербер… Среди тридцати слушателей курсов находился и я.

Занятия проводили известные режиссеры, имена некоторых мы раньше знали только по газетам и журналам или видели на экранах телевизоров. Это Эльдар Рязанов, Эмиль Лотяну, Глеб Панфилов, Никита Михалков, Владимир Грамматиков и мой мастер Сергей Соловьев. Хотелось бы назвать талантливого философа, ставшего легендой при жизни – Мераба Мамардашвили, писателя-историка Натана Эйдельмана, культуролога Паолу Волкову, выдающихся режиссеров Леонида Трауберга и Сергея Юткевича… Теперь, по происшествии многих лет, понимаю, что тогда не осознавал истинную цену этим встречам, возможности слушать лучших представителей интеллигенции того времени.

Однажды нашу лекцию перенесли на 10.00. Придя к назначенному часу, мы обнаружили, что перед учебным корпусом уже полно народа и машин. Наш кинозал на первом этаже битком набит людьми. Словно вступая в пределы чужого дома, мы нерешительно вошли.

Прямо передо мной стоял человек с узнаваемыми чертами лица, подумал: «Уж не Альберт Филозов ли это?» В зале, кажется, нет свободных мест. Увидел Андрея Миронова, стоявшего, облокотившись о деревянную стену. Все остальное перестало существовать для меня. «Вот это да… Знаменитый Миронов!..»

У каждого из нас было свое место в зале, мое оставалось свободным. С трудом протиснувшись сквозь ряды дополнительно поставленных стульев, осознал, что Андрей Миронов стоит. Стало неловко.

– Здравствуйте, садитесь сюда, – предложил ему.

Но тут Вера Игоревна Суменова, заместитель директора, сказала: «Талгат, вы сами садитесь. Лекция прежде всего для вас, а гости постоят». Миронов мне улыбнулся и поблагодарил. Вскоре к трибуне, с которой читались лекции, подошли Никита Михалков, наш директор Ирина Кокорева и три незнакомца.

– Доброе утро, друзья! Сегодня у нас в гостях известный ученый, историк-этнограф, поэт, человек-легенда Лев Николаевич Гумилев, – представила гостя директор – и зал бурно зааплодировал. – Спасибо Вам большое, Лев Николаевич, что приехали к нам из Ленинграда.

Это имя я услышал впервые.

Лев Гумилев – мужчина среднего роста, полноватый, с зачесанными на одну сторону жидковатыми волосами. На левой щеке чуть выше губы родимое пятно, при ходьбе слегка приволакивал одну ногу. Когда поздоровался, стал заметен дефект речи: он не произносил полностью звук «р» и слегка заикался.

Лекция ученого сразу захватила. Он рассказывал об истории человечества, особенностях деления на этносы. Для меня это был первозданный материал, открывались загадочные, доселе неизвестные миры. В небольшом зале полным-полно народу – и все слушали, затаив дыхание.

Поражало и другое – в руках лектора ни книги, ни конспектов. Все он рассказывал по памяти, когда, у какого народа происходило то или иное событие. В тот день я услышал много нового об истории Европы, Ближнего Востока, Китая, Индии и Америки. Диву давался, как помнил ученый столько имен, в каком веке, в каком государстве какие монархи правили… Что за чудо, что за знания! И что за волшебное свойство у этого человека – все помнить?!

Три часа лекции прошли, как три минуты. Вместе с взволнованными людьми я вышел на улицу. Гумилев закурил. Он, как и мой отец, курил папиросы. В какой-то момент из толпы, окружавшей ученого, «вытиснулся» один человек, и я тотчас пробрался на его место. Льву Николаевичу задавали множество вопросов.

Гумилев посмотрел на меня и спросил:

– Откуда будете, дорогой?

Я ответил, что из Казахстана.

– Мне нравится Казахстан… Когда-то мне пришлось побывать там в определенное время, – сказал он.

Воспользовавшись моментом, задал свой вопрос и я:

– Действительно ли в истории был народ под названием джунгары? Если был, то где он сейчас?

Ученый заулыбался и произнес:

– Вот эти вопросы мы будем обсуждать в следующий раз…

Гости уехали. Растерянный, я остался стоять на месте: «Откуда же взялся этот ученый? Если все эти люди были готовы стоя слушать его, значит, он человек далеко не простой. Лев Николаевич Гумилев…»

С нетерпением ждал вторую лекцию. Почтенный ученый приезжал к нам раз в 2–3 недели до начала декабря. Мы слушали его с беспредельным вниманием, узнавая тайны происхождения и судьбы этносов.

Я понял, что этнос есть феномен биосферы, что теория пассионарности отражает явления исторического процесса этногенеза. А также, что взгляды Гумилева на этногенез возвышались над сознанием общества и расходились с мнениями ведущих ученых страны. Его открытия, к которым он шел в течение 30 лет, подвергаясь репрессиям, до сих пор, как представляется, не получили должной оценки.

Тогда же я узнал, что мать Льва Гумилева – легендарная поэтесса Анна Ахматова, а отец – знаменитый поэт Николай Гумилев.

Сын поэтов:

…Явилась юность —
праздник мира,
В моей груди кипела кровь.
И в блеске солнечного пира
Я увидал мою любовь.
Она во сне ко мне слетала
И наклонялася ко мне.
И речи дивные шептала
О золотом, лазурном дне.

Читая эти строки Николая Гумилева, вспоминаю слова Абыза (мудреца) из либретто великого Мухтара Ауэзова «Енлик – Кебек»: «Ну что делать, перезвон – всполохи, всполохи – перезвон… Мечты бедняжки-юнца. Чудесный облик весны… Светозарное дыхание мая. Хочу молодость видеть именно такой…» Кажется, Абыз говорил именно об этих строчках поэта. Бурлящая, взрывная, вольная сила, не вмещающаяся в грудь. Это молодость, это тайна чувства, величие любви…

Николай Гумилев родился в Кронштадте в семье корабельного врача. Выдающийся поэт Серебряного века, прозаик, переводчик, литературный критик, создатель школы акмеизма. Слушал лекции по французской литературе в Сорбонне, путешествовал по Франции и Италии, совершил несколько экспедиций по восточной и северо-восточной Африке.

После начала Первой мировой войны в 1914-м записался добровольцем в армию, награжден двумя Георгиевскими крестами. В 1921 году Николай Гумилев был арестован по подозрению в участии в контрреволюционном заговоре и расстрелян.

Анна Ахматова – одна из значительных фигур русской литературы XX века, поэтесса, переводчица и литературовед. Пережила блокаду, дважды была номинирована на Нобелевскую премию по литературе. Ахматова – фамилия бабушки с материнской стороны. По этой линии Анна Андреевна – потомок татарской ханши, берущей начало от Джучи-хана, сына Чингисхана.

В 1912 году в семье Ахматовой и Гумилева рождается сын Лев.

После революции репрессиям подверглись близкие Ахматовой люди: расстрелян первый муж Николай Гумилев, третий муж, Николай Пунин, трижды подвергался аресту и умер в лагере в 1953-м единственный сын Лев Гумилев, провел в заключении в 30–40-е годы более десяти лет… Как могла, Анна Ахматова боролась за сына, старалась помочь ему. Самым значительным ее произведением стала поэма «Реквием», посвященная жертвам репрессий, рассказывающая о горе жен и матерей «врагов народа».

Отношения матери и сына не были простыми. Анна Ахматова о перенесенных тяготах и невзгодах писала так: «Категория времени гораздо сложнее, чем категория пространства. Этот день для вас был ужасен, но он был днем вашей жизни. И вы хотите, чтоб не только люди, но и день вернулся. И чтобы жизнь началась с того самого места, где ее прервали. Склеилось там, где ее разрубили топором. Но так не бывает. Справедливость, которая торжествует через много лет, это уже не та справедливость, которую ваше сердце жаждало тогда. Да и сердце ваше не то…»