Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

Клир и паства Крымской епархии

Положение духовенства в крымских храмах было тягостным и малоприемлемым для жизни. Священники служили либо вовсе без зарплаты, либо получали так мало, что даже без семьи было трудно существовать. Жить им было негде; ютились, где придется. Немалое число священников были неграмотными, невежественными. Случалось, пили и курили, да и словцо могли невоздержанное отпустить…

Правящему архиерею приходилось применять по отношению к духовенству весь арсенал «административно-воспитательно-назидательных» мер. Тех, кто имел те или иные канонические нарушения, коснулись меры запрещения в священнослужении, вплоть до снятия сана. Показательна строгость архиепископа Луки в отношении ренегатов из числа духовенства, поставивших свое личное благополучие выше церковного служения. Один из таких священников города Керчи, некто Г. (1918 года рождения), сообщая о своем уходе из церкви, писал в адрес местных властей и редакции газеты: «За истекший срок службы я убедился в пошлости, лицемерии, жадности, зависти и гнусных сделках духовной касты, осознал свои ошибки церковного служения и решил порвать навсегда всякие связи и отношения с духовным миром, поэтому прошу советскую общественность простить меня за то, что был священником, и принять в свою среду». А буквально спустя несколько дней стал вдруг направлять телеграммы в епархиальное управление с просьбой о прощении и «возвращении» в церковь! Но пути назад не было. За предательство надо платить!

Владыка стремился пресечь небрежное отношение к пастырским обязанностям, в том числе допуск до причастия лиц, совершивших различного рода грехи и проступки, проведение общей исповеди, стрижение бороды и волос, требовал ношения везде должной священнической одежды. Архиерей не останавливался и перед наказаниями в виде различного рода епитимий. Некоторые из наказанных пытались уклониться от исполнения требований архиерея, но владыка оставался непреклонным.

Состав духовенства не позволял правящему архиерею даже и надеяться на то, что оно способно вести хоть какую-либо миссионерскую деятельность. Как писал Лука в докладе в Московскую патриархию: «В епархии только 16 священников с полным семинарским образованием, и из них 10 в возрасте 69–83 лет. Такие старцы вряд ли много помнят из курса семинарских наук и по возрасту мало способны к миссионерской деятельности. Нет ни одного священника с академическим образованием. И те, единичные священники, которые могли бы проводить хотя бы небольшую миссионерскую деятельность, бессильны ввиду почти полного отсутствия в Крымской епархии литературы о расколе и сектантстве. Некому слушать проведи против сектантства, так как народ почти не посещает сельских церквей. Собеседования с сектантами, которые я считаю вообще малополезными, невозможны при существующих политических условиях».

Поиск Лукой отвечающих его высоким требованиям священников кажется в этой ситуации вполне логичным. Правда, с точки зрения уполномоченного ситуация выглядела по-иному. В информационном докладе в Совет от 2 апреля 1948 года он писал: «Из одиннадцати священников, посвященных в сан после 1945 г. десять посвящены архиепископом Лукой. Двадцать священников подвергались в свое время репрессиям или были судимы. Отношение архиепископа Луки к этой категории священников и посвященным им лично более благожелательное: представляет им лучшие приходы, не подвергает их частым переброскам из одного прихода в другой. Особенно это заметно по отношению к подвергавшимся репрессиям, как “страдавшим за православную веру”».

Как мог, Лука стремился организовать хотя бы краткосрочные курсы для подготовки церковных кадров и уже действующих, и из числа желающих посвятить себя церковному делу. Приходилось преодолевать не только давление местных властей, но и многие организационные и бытовые трудности: негде было разместить учащихся, нечем кормить, да и подчас некому было учить. Нередко конфликты, возникавшие в связи с этим, доходили до Москвы. Оттуда приходили иногда неожиданные ответы. К примеру, Карпов в ответ на жалобу Луки о запрете курсов для псаломщиков писал в Крым: «Не препятствуйте Луке в подготовке им псаломщиков».

Характеризуя деятельность Луки за период 1946–1949 годов, уполномоченный отмечает, что состав духовенства изменился на 80 процентов. Он пишет: «…Все эти годы количественный состав священнослужителей был до 60 чел., из них выбыло за время его нахождения 42 человека, из коих только 8 человек выбыло помимо его. Остальные им уволены, или ушли сами, или выехали, не желая служить под его руководством. За это время вновь им принято или посвящено в священнический сан 44 человека, некоторые священники им увольнялись и вновь принимались по 2–3 раза».

В одном из посланий архиепископ Лука со скорбью указывает факты стяжательства, называет имена тех, кто превращает священнослужение в источник личного обогащения: «Что делать с таким священником? Попробую устыдить его, затрону лучшие стороны сердца его; переведу в другой приход со строгим предупреждением, а если не исправится, уволю за штат и подожду – не пошлет ли Господь на его место доброго пастыря».

В распоряжении благочинным от 11 марта 1948 года Лука обращает внимание: до его сведения дошло, что «некоторые священники продолжают назначать таксу, и притом высокую, за таинства и требы», и призывал благочинных «следить за проявлением корыстолюбия священников, служащего нередко поводом к переходу православных в секты, и объявить, что уличенные в требовании определенной платы за требы будут запрещаться в священнослужении».

В архиве епархии сохранилось следующее послание Луки от 1947 года:

«Недавно мне попался истрепанный служебник Литургии одного священника, в котором все нижние углы страниц черны от грязи. О Господи! Значит, этот лишенный страха Божия священник Тело Христово брал грязными руками, с черной грязью под ногтями! Как же это не стыдно священникам не мыться, быть грязно одетым, стоять перед святым престолом в калошах… В нашей епархии уже нет стриженых и бритых священников, но как много их в других местах! Как много и стыдящихся носить духовную одежду, по моде одетых и ничем не отличающихся от светских людей! А еще давно, давно великий писатель земли Русской Н. В. Гоголь так писал о духовной одежде: “Хорошо, что даже по самой одежде своей, неподвластной никаким изменениям и прихотям наших глупых мод, они (духовенство) отличались от нас. Одежда их прекрасна и величественна. Это не бессмысленное оставшееся от осьмнадцатого века рококо и не лоскутная, ничего не объясняющая одежда римско-католических священников. Она имеет смысл, она по образу той одежды, которую носил Сам Спаситель…”».

Вот еще одно вразумляющее послание архипастыря иереям его епархии: «Много ли среди вас священников, которые подобны серьезным врачам? Знаете ли вы, как много труда и внимания уделяют тяжелым больным добрые и опытные врачи?.. Но ведь задача врача только исцеление телесных болезней, а наша задача неизмеримо более важна. Ведь мы поставлены Богом на великое дело врачевания душ человеческих, на избавление от мучений вечных!»

Архиепископ Лука вызывал в Симферополь одного священника за другим, чтобы лично проверить, не совершают ли пастыри ошибки в богослужении. Оказалось, что ошибок совершается много, и Лука, чтобы указать одним и предупредить других, объявляет об этом в своем «Увещании всем священникам Крымской епархии» (1955): «С большой скорбью слышу и узнаю, что многие священники служат только в Великие праздники и в воскресные дни. Служение по субботним дням очень важно. Священники, не желающие служить в те дни, когда по уставу положены полиелейные и субботние службы, обыкновенно отговариваются тем, что эти службы требуют лишнего расхода на свечи, масло, вино, и особенно тем, что нет молящихся в церкви».

Но что более всего печалило и удручало правящего архиерея, так это малое количество или вообще почти полное отсутствие паствы в действующих церквах. Со скорбью пишет он патриарху Алексию о положении дел в селах епархии: «…по воскресеньям и даже праздничным дням храмы и молитвенные дома почти пустуют. Народ отвык от богослужений и кое-как лишь сохраняется обрядоверие. О венчании браков, об отпевании умерших народ почти забыл. Очень много некрещеных детей. А между тем, по общему мнению священников, никак нельзя говорить о потере веры в народе. Причина отчуждения людей от Церкви, от богослужений и проповедей лежит в том, что верующие лишены возможности посещать богослужения, ибо в воскресные дни и даже в великие праздники в часы богослужений их принуждают исполнять колхозные работы или отвлекают от церкви приказом привести скот для ветеринарного осмотра, устройством так называемых “воскресников”… Это бедственное положение Церкви может быть изменено только решительными мероприятиями Центрального Правительства».

В докладе в Московскую патриархию за 1949 год Лука вновь возвращается к описанию положения в Крымской епархии, выделяя положительные и тревожные моменты:

«…В городах церковная жизнь довольно быстро развивается и углубляется, особенно в Симферополе, где собор не вмещает молящихся, и много далеких от церкви людей обращаются к Богу…

Но в сельских местностях церковная жизнь едва теплится и церкви почти пустуют. Основной причиной этого печального явления надо считать обязанность крестьян работать в воскресные и праздничные дни, но велики и успехи антирелигиозной пропаганды… Кроме того, низок средний уровень духовенства в отношении образованности, общей и богословской, и слабость, и бледность их проповедей… Огромный ущерб понесла Крымская Церковь вследствие выселения [из Крыма] греков и болгар, которые составляли главный контингент верующих и с большой заботой и любовью относились к Церкви [и храмам]. Их сменили переселенцы из центральных областей России [чувствующие себя в Крыму временными поселенцами и], в большинстве, индифферентные к религии»[178].