Нужные железки

Глава 11

Команда пробиралась сквозь Гибель Ринга долго — солнце успело подняться в зенит и начало спускаться. А потом, когда до заката осталось три ладони, тропа, став на последних метрах, подозрительно прямой, кончилась, упершись во фьорд.

Невеликая команда стояла на краю невысокой каменной стены, изрезанной торчащими скалами-клыками, будто диковинный выблядок акулы и едведя. Под ногами, в кишке-фьорде, кипел океан. Волны швыряли пену щедрыми горстями.

Кишка неширока — метров пять от силы. С той стороны продолжался тот же базальт и прочие скалы. И вилась тропа.

— Близка жопа, да не укусишь! — глубокомысленно произнес Басур. И ее самую почесал — команда от подъемов и спусков взмокла, как портовая блядь, которой выпало катамарану смолить дно жарким летом.

— Пиздец, — протянул Кордон.

— Я промолчу, да? — прищурился инспектор.

— И думай потише, — хихикнул Морсвин. — А то рожа довольная, хоть лимонником по сусалам стегай.

— Это у меня от волнения, — пояснил Ру, — я очень волнуюсь, когда мне долго по ушам ездят, а это потом херней оказывается. Прям чесаться начинаю. Во всяких местах.

— Во-во, — внезапно поддержал инспектора Басур. И, разумеется, снова почесался в тех самых местах.

— Так, — отрезал Кордон, — пошли нахер, оба. Сви, ты тоже не подпездывай!

— А я что? — удивился пловец. — А я ничего.

Комком забегал по небольшой площадке, зачем-то полез на один из клыков.

— Ну! Точно, было же! — заорал он оттуда, потрясая обрывком веревки.

— Намекает, что тут когда-то переправа была натянута, — глядя в сторону океана, произнес Морсвин, нехорошо прищуривщись.

— Нам от этого не легче, — кивнул ему Ру. — Она-то была, но кончилась.

— Вот я его щас как пошлю, не только нахер, но еще и куда подальше… — Морсвин обреченно посмотрел на кипящую воду, потом на подходящего комкома, отряхивающего штаны и куртку.

— Сви… — начал Кордон.

— Нахуй иди! — вызверился пловец. — Я туда не полезу! Нашел, блядь, придурка! И ты иди! — ткнул он пальцем с обломанным до мяса ногтем в Басура. — И ты! — палец уткнулся в Валруса. — Все идите! Меня, блядь, крабы чуть не съели! Я туда не полезу! Нахуй! Нахуй, я сказал!

— Разогревайся, разогревайся! — потрескавшиеся губы Кордона расползлись в улыбке. Об ту улыбку хорошо бы ножи затачивать. Или котят убивать.

Казалось, еще секунда, и Морсвин, схватившись за мочет, кинется на своих же. За пазухой у Ру завозился семипатронный оберег. Интересно, попадет ли он обезумевшему пловцу куда-нибудь в мясо? Так, чтобы только остановить, не убивая… А там возьмем за ноги, сунем головой в океан, чтобы остыл чуточку…

Кордон вдруг вскинул руки с раскрытыми ладонями над головой, замахал отчаянно.

— Сви, ты чего? Это я, Кордон. А тут Басур с Валрусом. Он инспектор, конечно, но наш. Ты чего, старый? Перегрелся?

— Не полезу я туда! — утробно прохрипел Морсвин, косясь краем глаза на яростное движение природных сил за спиной.

— Кто заставляет? — удивился Кордон, распахнул глаза в таком искреннем удивлении, что и первоинспектор бы поверил и спрятал подальше свою медную ксиву. — Не надо никуда лезть! Я хотел про отлив спросить. Ты чего? Когда он сегодня, подскажи, пожалуйста!

— Отлив… К закатной ладони сегодня, — пловец глянул на небо, где солнце скрывалось за небольшими, но плотными тучами, — если не путаю. Хотя, нет. Самобольшесть — как сядет целиком. На метр с чем-то уйдет. Точнее не скажу, таблица утонула.

— Ну, самобольшесть нам и без надобности особой, — с нарочитой веселостью произнес комком. — Мы же, если что, и по пояс добредем. Так ведь, орлы мои, дранохвостыя?

— Добредем, — ответил Ру, убирая пальцы от рукояти. — Хоть по пояс в воде, а добредем!

— А хуле, — кивнул Басур, — ты это, Сви, выдыхай, выдыхай, ты ж не бобер, йопта!

Морсвин действительно выдохнул. И из него словно хребет выдернули. Пловец свалился бесформенной кучей, словно восьминог, которого метко ткнули острогой в сердце.

Комком кинулся к своему бойцу, словно курица-наседка к цыпленку. Осторожно подхватил под безвольные руки, оттащил в сторону от края.

Ру покрутил головой, вытер неожиданный пот, повернулся к Басуру, успев заметить, что и тот бережет за пазухой что-то небольшое, но увесистое. Хорошая команда подобралась, подготовленная. Психованная малость, но при их жизни — и не удивительно.

— Это что с ним такое? Ни с того, ни с сего. Как на мину наступил.

Басур пожал плечами.

— У него бывает. Если долго и глубоко нырять, а потом быстро выныривать, то закипает не только кровь, но и что-то в голове. А Морсвин делал это много раз. Еще и веслом по макушке получал. Тоже много раз.

— Весло многое объясняет, — кивнул инспектор, — оно такое.

***

До предсказанного малость обезумевшим пловцом отлива времени оставалось не так много — и чего паниковал-то, если разобраться? Никто же не хотел отправлять в смертельно опасную сутолоку с тонким репиком в зубах. Вот вообще никто! Если же кому такая глупость привиделась, пусть перекрестится.

Или пусть у Сержанта уточнит. Хотя, чтобы посреди мыса его увидеть, нужно озаботиться поисками шаманского кольца из мухоморьев. Или найти место, где из-под земли бьет струя белого пахучего газа… Хотя, если в тот газ морду сунуть, можно и Сержанта увидеть, и едведя в полосочку, и унършка в клеточку. Очень уж хорошо те газы глаза открывают. И третьи, и прочие. Главное, успеть морду убрать, и надышавшемуся не давать на спину лечь. Чтобы увиденным не захлебнулся, бедняга.

Кордон был из той категории человеков, что плохо умеют переносить безделье. Час-два, и все. Начинается мерзкий зуд во всех местах и жжение в руках. Нужно что-то делать. Воевать вражин, промышлять крабов или камбалей, охотить едведей, снимать баб, драться в кабаке. Или бухать, на худой конец. Сейчас же приходилось ждать. И все. Даже костер инспектор, опередив, сам развел, озаботившись ужино-обедом….

Впрочем, Кордон давно привык переступать через природные привычки. Махнув мысленно рукой, он лег на краю, подстелив под пузо пару срезанных (а хрен ты его руками сломаешь!) веток кедрового стланика — мудодера. И стал наблюдать за волнами. Всяко занятие. Главное, не заснуть от увлекательности.

Где-то через ладонь, бесновавшаяся в кишке фьорда вода начала успокаиваться — или пена в океане кончилась?.. Комком напряженно следил за тем, как уровень потихоньку падает. Очень, слишком медленно!

За спиной раздались нарочито громкие шаги — тот, кто шел, знал, что всякое бывает, и руки старого солдата иногда сами собой хватаются за оружие и совершают ненужное и неисправимое. Кто? Морсвин лежит на коврике, укрытый двумя куртками — пловца трясли отходняки после приступа…

— Басур, морда ты неместная…

— Князем стану, — раздался голос инспектора, — а то и всем островом заправлю! Сам Кордон проебался!

— Нахер иди! — Привычной фразой огрызнулся комком. — Чего тебе, морда цитадельная?

— Вопрос у меня есть. Казенного касательства.

Комком почесал затылок. Затем, перевернувшись на бок, поправил замявшийся от долгого лежания орган. Переложил на другую сторону, почесал круглости. Вытер руку о штаны.

— Задавай.

Инспектор с вопросом не спешил. Присел рядом, прохрустев камешками.

— Была у меня когда-то смешная ситуевина. Пиздец, какая смешная.

Кордон молчанием выразил интерес. Рассказывай мол, не мотай жилы битой бутылкой.

— Я развелся как раз. Помнишь, думаю?

Комком кивнул — трудно не помнить, если ты на той свадьбе свидетелем был, а на разводе — потерпевшим — всерьез оседлавший синего дельфина инспектор хватался за ножи и прочие смертоубийственные предметы. Грусть выражал по поводу случившегося, так сказать. Ну и размахивал предметами по траекториям крайне непредсказуемым. Тогда Кордон и обзавелся парой шрамов, пересекающих лоб — словно две молнии рядышком ударить решили, прочертив вместо неба кожу.

— Знаю, помнишь… — Валрус замолчал. Наступила тишина. Только слышалось, как инспектор перебирает камешки в ладони. — И тут я канистру допиваю, смотрю по сторонам. И понимаю, что какая-то хуйня происходит!

— Я тебе сразу сказал, что загоняешься зря, — проговорил Кордон.

— Во! — Ру швырнул горсть камней. Раздалось несколько всплесков. Ну и один камешек определенно ударился в берег. Глуховато вышло. И всплеск сдвоенный.

— И кааак пошло у меня переосмысление происходящего. И вдруг думаю, а что за нахуй-то, еб вашу мать?! Я, блядь, инспектор по внезапным вопросам или хвост собачий!? Кругом женщины всякие ходят, вниманием не охваченные, а я сижу, и в одно рыло квашу.

— Ты же тогда вроде у Шурыча жил, не? Или путаю?

— У Шурыча, — закивал Ру, — у него, хороняки. Хороший был мужик.

— Бабы сгубили, — хмыкнул комком, — и бухло.

— Бухло, сука, вообще, зло! А Шурыч, блядь, ну пиздец, выдал, конечно… Меня ж тогда Мичман выдернул. Ты, мол, инспектор, вот и решай с внезапным вопросом. А когда человек вдруг вешается, это, блядь, всегда внезапно!

— Помню, — дипломатично проговорил Кордон, — мы тогда все охренели. Зачем? Почему? Раз и все…

— Я в тот день, ух и нарезался… — промолвил Ру и замолчал. — Решил, конечно, по мере сил. Как иначе. Я ж не хвост собачий!

— Валрус, — немного повысил голос комком, — ты, если втихаря прибухиваешь, то хоть поделись.

— У меня дури своей хватает. А бухло, оно только для запаху. Оправдания ради. Думаешь, накатывает, только если веслом по башке получал, а?

Кордон длинно сплюнул в воду — а ведь уходит, уходит! Глядишь, и вправду до темноты брод появится.

— Ничего я не думаю. Пусть воевода думает, у него голова большая, а про зарплату вообще молчу.

— И начал я тут хуем махать. Направо, налево. Баба — не кунджа, на хороший хер идет предсказуемо!

— У нас с тобой сколько разница? — снова прервал инспектора Кордон.

— Полгода примерно.

— Кажется, что лет двадцать, Но ты продолжай, продолжай…

Валрус скривился, будто полный рот лимонника набил. Плюнул резко.

— И как-то слово за слово, хером по столу. Нашел. И на мордочку ничего так, и не дура. Раз, и ночуем. Раз, другой, третий. И ей вроде нравится, и я прям вот вообще. Сладкая баба, что тут скажешь. И так, и так. Вот по всякому и куда угодно….

— И? — оборвал затянувшееся молчание комком.

— И тут выхожу я как-то из Шурычевой калитки, и стоят двое. Прям такие… — инспектор замахал рукой над головой, на пределе досягаемости. Чуть ли не подпрыгивал на жопе и копчике.

— Полтора метра? — хмыкнул Кордон. — Коропокуры на разборки пришли? С лопухами хоть?

— Нахер иди! — беззлобно ругнулся Валрус. — Ты представь, что я стою, а не сижу. Мне вставать лень. И колено, опять же.

— Представил, ну.

— И меня один такой, хвать за грудки, и прям так поднял, ты прикинь, жлобяра какой? И говорит, ты, мол, Валрус Морженко, а? А меня если так хватать, то я честный становлюсь, прям пиздец!

— И?

— Я скрывать не стал. Да, говорю, все верно, Валрус Морженко. А в чем суть вопроса, и зачем вы мне в морду кулаками совать хотите? В чем суть ваших претензий, уважаемые?

— И в чем оказалось?

— Меня тут на землю возвращают. И один, который постарше, и спрашивает «Ты, мол, Ладужку ебал?!»