Нужные железки

Глава 13

Ру сидел на трухлявом пеньке и пялился на пузырьки газа, поднимающиеся со дна быстрого ручейка. Пузырьки перли, как из перегретого чайника. Взлетая на поверхность, лопались, распространяя химозный запах.

Пенек, кроме того, что был трухлявым, еще и представлял собой длинный дом муравьев. Мелкие паршивцы по инспектору так и бегали. Но силы кончились. Даже встать и отряхнуть казалось подвигом. А лимит подвигов на сегодня Ру выполнил. С запасом.

Снова зашелся в кашле Кордон. Комкома выворачивало так, словно он хотел выплюнуть желудок и половину кишок.

— Живой он там? — не поворачиваясь, спросил Ру.

— Не дождетесь, — сам за себя ответил Кордон, сдавленным голосом. Его опять скрючило.

— Нашего комкома и ломом по загривку не убить, — с гордостью заявил Басур, щуря и без того узкие глаза.

— Бедаааа… — протянул инспектор, и, мысленно обругав себя всеми страшными ругательствами «инспектор я или хвост каланий?!» попытался встать.

Оказалось, что хвост. Да и хрен с ним. В любом случае, раньше утра, команда при всем желании продолжить путь не сумеет. По совокупности причин. А ночь лучше переждать на Змеином грифоне, чем брести по песку, с огромной вероятностью напороться на едведей, совершающих вечерний обход вверенного им периметра.

Змеиный грифон — место крайне примечательное! В длинной, но узкой долине меж двух высоченных сопок, непролазно заросших пихтовником и кедрачом, текло несколько малых ручьев, начинающих свой бег на склонах вулкана Меда-Меч. Ручьи, скатившись по крутым склонам, сберегали своими водами подземный жар, остывая малость. В верхней части долины собирались в один, большой ручей — по местным меркам, чуть ли не речку.

Выйдя на ровное, растекались по каменисто-глинистой подложке, становясь десятком неглубоких прудиков. В прудиках, еще и били подземные ключи, мало того, что обжигающе горячие — хоть креветку с крабами вари, так еще и столь насыщенные разнообразной подземной химией, что только держись! Некоторые, выходившие к самой поверхности воды, или бившие у самых берегов, шипели. Оттого, и большой ручей, и сама местность, стали Змеиными. Правда, откуда взялся «Грифон» в названии, на острове никто не знал.

Никаких кошколапых четвероногих орланов тут не летало. По крайней мере, если не сунуться головой в газовую струю и от души не нанюхаться! Возле горячих источников жили разве что ссынки — мелкие быстрые ящерки, в детстве с ярко-синими хвостиками, к старости становящимися бурыми. Но они при всей фантазии на грифонов не тянули.

Те, кто попадал сюда зимой, рассказывали удивительные вещи. Вокруг снегу в полтора человеческих роста, а в долине трава растет, цветы цветут, и бабочки летают. В бабочек инспектору не верилось.

Но земля (хотя, какая земля — пережженный шлак с желтыми вкраплениями серы) ощутимо подогревала ладонь. В воду лезть не хотелось — на глазах Ру, незадачливый кузнечик, решивший перепрыгнуть один из ручейков, ошибся в расчетах и плюхнулся в воду. И поплыл дальше, мгновенно покрасневшим пузом к верху.

Из долины шла едведжья тропа к берегу — метров пятьсот, не больше. Через высокотравье. Гречиха, лизихитон, бодяк и прочие репейники вымахивали тут до совершенно невообразимых размеров — хотя, казалось, куда уж выше, и так, почти деревья.

А там — крохотный участок песчаных дюн, заросших шипшовником и берег — около пяти километров ровной дороги, где и ногу сломать невозможно, и люди не появляются — делать там нечего.

Наконец инспектор сумел подняться с коварного муравьиного пенька. С другой стороны — иначе он рисковал остаться без обедо-ужина. А жареная едвежатина пахла так, что даже орланы нервно закружились над головой слегка несуразными полотенцами.

— Добро пожаловать, — кивнул Морсвин, и подал на листе белокопытника изрядный кусок, — а комкому не дадим, все равно, обратно выйдет.

— Ну да… — простонал Кордон и снова отвернулся к ручейку, издавая весьма понятные звуки — и как только что-то в брюхе оставалось? Запаслив командир, ох и запаслив!

— Ловко ты его! — заулыбался Басур.

— Ага… — протянул инспектор и, вытащив нож, отмахнул от куска кусочек — он же не кашалот такие кусищи одним махом глотать.

… Не успел еще Кордон докатиться до низу, исполнив до невозможности хитрый, но рисковый маневр, как едведь оказался перед Валрусом. Инспектор упал на задницу. И когда едведь распахнул огромную пасть для укуса, разрядил барабан оберега прямо в эту горячую красную бездну.

Мягкие пули, слабоватые даже для человека в зимней одежде, раскрошили небо и разворотили едведю мозги так, что из ушей плеснуло.

Зверь как стоял, так и упал, чудом не придавив Ру. Иначе хрен бы его сдвинули!

Дополнительное везенье, что на команду выскочил старый самец-одиночка. На стаю везения не хватало при самых невероятных раскладах. Четыре патрона для оберега у инспектора оставались, но пока перезарядишь, да едведя в правильную позицию поставишь…

Отдышавшись от внезапности итога, часть команды в лице Басура и Морсвина кинулась искать командира. Это было не сложно — комком вроде и мелкий, а просеку оставил — любому едведю на зависть. Ру остался на верху. И, опалив шерсть вместе с короткими усами на морде едведя, начал наскоро разделывать — едведю все равно, а жрать что-то надо. Большая часть припасов осталась на «Коте».

Спустившись через час, инспектор увидел, что остатки команды к командиру испытывают сложные чувства. Иначе чем объяснить, что бессознательное тело положили лицом точнехонько у неприметного «дымоходика»?

Хотя, если учесть, что Кордон нес чушь про баб и хватал воздух руками, комком мог и сам переползти поближе к соблазну. Солдат он, в конце концов, или хвост едвежий?

***

Не успели доесть, как начала меняться погода. Со стороны моря Охотников по-прежнему ярко светило солнце, только начавшее раздумывать, не начать ли закатываться. Но со стороны Одатоми и прячущегося за ним мысом Алихана, по-над самым берегом поползли языки тумана. Это значило, что со стороны океана идет тайфун. Если уже не пришел. Охотоморскую сторону закрывали сопки и горы, но через широкий перешеек в районе Песчаного озера, холодный воздух проходил с легкостью. Принося с собой не только совершенно не нужную сейчас бодрящую свежесть, но и вести о грядущем.

— Тут, как понимаю, никто всерьез не ходил? — уточнил у команды относительно пришедший в себя Кордон. — И где нам зашхериться, хрен кто скажет?

Команда переглянулась.

— Я с воды только видел, — признался Морсвин, — зато близко, хуле.

— И?..

— Тут платформу веснами подмывает, она прям таки нависает.

Кордон продолжил изображать вопрос.

— Поверх, у самого края деревья растут, — пояснил пловец, — не трава с кустами.

— Ах, ты ж, мой хороший! — обрадовался комком. — Вот побреешься с утра, даже поцелую. Потом, если захочешь.

— Я лучше до самого Руруя бороду буду отращивать! — в подтверждение, Морсвин выпятил щетинистый подбородок. — В гробу я командирские ласки видел!

— Ты просто не пробовал! — заржал Кордон.

— Так, — одернул его инспектор, — я все понимаю, но нихрена не понимаю. В чем суть?

— Суть в том, — повернулся к нему комком, — что платформа, она из земли. И если на ней деревья растут, то они ее так крепко корнями держат, что сверху хоть княжескую карету гоняй, не провалится.

— Век живи, век учись…

— А все равно, инспектором помрешь! — хохотнул Басур, и тут же заткнулся, понюхав командирский кулак.

— Отставить регот, не на случке.

— Я ж чуть-чуть! На полшишечки!

— Мы ему самую большую лопату дадим, — мстительно заявил Ру.

— У нас лопат нет, — цокнул языком Морсвин.

— Какую найдем, такую и дадим!

— Злые вы, — протянул Басур, — уйду я от вас!

— Уходи, — не стал противиться комком, — а как будешь назад идти, сбегай к едведю, рубани мяска. Чую, сидеть нам под тайфуном, пока жопы квадратными не станут…

В одиночку, конечно, заместителя комком не отпустил — сходили вдвоем, притащили пару здоровенных шматов, кил на десять каждый.

И пошли к воде, искать удобные для норокопания берега.

Высокотравье преодолели без приключений — зверье, чуя приближение тайфуна, пряталось по норам и берлогам. Змей же здесь и отроду не водилось, даже безобиднейших полозов.

Выйдя на дюны, команда остановилась, оглядываясь. Свистели пронизывающие порывы ветра.

Со спины, через сопки лезла сплошная чернота низких туч, не оставляя и крохотной надежды, что пронесет. Поверхность моря укрывали барашки, а далекие Семь Вершин на Саппоро терялись в облаках.

— Ускоряемся!

Команда прибавила шаг. Но быстро не получалось — нужно и топливом запастись хоть немного. К счастью, попадался неплохой плавник, а то дышать горелым пластиком, и уж тем более на нем едвежатину готовить — крайне сомнительное удовольствие.

Отойдя от выхода к морю метров на семьсот, команда спрыгнула с платформы на лайду. Оказалось, что очень удачно — высохший ручеек прорезал глубокое ущелье, почти каньон. В боковой стенке, противоположной тому направлению, откуда они пришли, команда и начала копать.

Лопат по дороге не попалось. В ход пошли оба сбереженных мочета и подходящие палки. Песок оказался не слежавшимся, и так и сыпался — лишь поддеть, да отгрести. Разве что, кое-где мешали корни.

Получившуюся берлогу вычистили от песка до земли — чтобы не сыпался на голову. Грунт свалили у входа — пойдет дождь, ручей оживет и все смоет. Того, что их тут могут найти, никто не боялся — в такую погоду краб на берег не выползет, не говоря про правильного солдата.

Развели костерок — дым утягивало наверх, в осторожно проковырянную дыру сверху. И стало удивительно хорошо и спокойно.

А потом начался тайфун.

Лило, колотило, хлестало, ревело, свистело, грохотало, стреляло… Казалось, нет такого громкого звука, что не повторили в те сутки ветер, дождь и море!

В берлогу не задувало — копали сразу с загибом, чтобы ветер с размаху колотился лбом в стенку. Костерок трещал, еды хватало. Можно вести почти правильную солдатскую жизнь: спать и жрать. До идеала не хватало выпивки и женщин, но первое заменили крепким чаем, а второе — разговорами. Про едвежью любовь.

— Я сколько живу, — рассказывал Кордон, — всего раз в жизни видел, как у едведей любовь происходит! Смешно, сразу скажу. Ходит едведица по лугу, вся такая, жопой крутит. Мордой ворочает — какую-то травку выбирает. И хрустит так сочно, что хоть сам бросай, да рядом пасись. Тут едведь из кустов. Здоровенный, падла! Типа того, что Валрус грохнул. А может и больше. И сразу к ней. И прям так, без подготовки, раз, и запрыгнул.

Едведица в рев — как так, да ты чо, рамсы попутал, я ж приличная! И по мордам ему, по мордам! Но без когтей. Так, сугубо для понимания ситуации.

Едведь в сторону. Ходил, ходил. Тут рыкнул что-то, типа мол: «Вот я дурак!». И рылом в землю. Ходит, и прямо таки пастью тут самую траву собирает, что мадама жрет. Собрал полную пасть — вот зуб даю, как букет! И к ней.

Под ноги вывалил, и в сторонку. Едведица косо посмотрела — мол, нет ли тут подвоха какого? И в эту траву, прямо, как свинья. Хруст еще сильнее!