Нужные железки

Глава 16

Плавный полукруг Знаменской бухты запирался мысом Знамя. Это если в карту смотреть. Если же по местности ориентироваться, то главная примета мыса — Братья Идеи. Два базальтовых кекура, торчащих у самой воды. Время выточило из скал живописные скульптуры. Правый назывался Индеем, за сходство с головой индейца в шапке из орлиных перьев. Левый, чуть повыше, побесформенней, известен как Иудей. Сходства ни малейшего не проглядывалось, но как-то издавна шло. Должен же быть хоть один на остров!

У инспектора и про Идеев нашлась парочка историй. Первая гласила о том, что на узеньком проходе меж Индеем и высоким берегом, как-то ночью сошлись на одной дороге едвежья семья и дюжина крабов. Лапы оторванные валялись вперемешку с отстриженными. И потом десяток орланов утонули — так нажрались свежатины, что от прилива сбежать не успели.

Вторая — как перебежавший из Саппоро через замерзший пролив, пятнистый олень, двое суток стоял на вершине Иудея, а вокруг водили хоровод едведи, охреневшие от невиданного зрелища — тощая корова с ветвистыми рогами!

Под нескончаемый рассказ, команда потихоньку гребла дальше. Оставили Знамя за спиной, вышли к Алихану. На всякий случай, уйдя мористее. Жуткий мыс так и притягивал взгляд своими могучими скалами, узкими ущельями и адским курумником из двух-трехметровых глыб…

Даже Ру затих, придавленный нехорошими воспоминаниями.

— Тут ногу сломаешь, и все, — протянул Кордон, кивнув на очередной застывший в камне гнев подземных богов.

— Даже едведи не ходят, — кивнул Ру. — Никто не поможет, будешь подыхать, пока не помрешь. Разве что ерундук сквозь ухо в мозг прогрызется.

— Крабы?

— Не, — повернулся инспектор к Басуру, — они тоже тут не рискуют. Да и куда им через такое лезть?

— Мало ли, — пожал плечами заместитель, — краб — коварен!

— К счастью, не настолько…

— Ну их всех нахер, — подвел итог комком.

Команда молчаливо согласилась.

Лодка неторопливо, но размеренно шла дальше. Привычные гребцы готовы были ворочать весла хоть до утра — лишь бы снова не тащиться по пескам и шипшовниковым тропкам.

Сразу за мысом Алихан открылась бухточка. Тут тоже когда-то стояли пограничники, но после Слушившегося, от заставы и кирпичика не осталось, разве что фундамент можно откопать при должном везении.

Весь берег был будто в тумане. К небу рвались струи горячего пара, кое-где ввысь били невысокие, но мощные гейзеры… Подземная вода, собираясь в многочисленные ручейки, сбегала в море, выкрашивая русла многоцветьем — серый, желтый, зеленый, красный… Стоял плотный запах сероводорода.

— Как в бане, — вытер лоб Морсвин, — парилка, йопта.

— Постоянный подогрев, и от ветров закрыто почти со всех направлений. Вот и собирается. Ночью вообще жопа — сам видел, как пара едведей коньки отбросила.

— Надышались?

— Ну!

— Интересно, в куда их глючило?

— Думаешь, тоже все к бабам свели?

— Ой, да идите вы все нахрен! — оскорблено фыркнул Кордон. — Я разве виноват, что так упал неудачно?

— Или удачно?

— Не, с другой стороны, картинки весьма завлекательные…

— Во-во! Понятно, почему ты такой злой был, когда разбудили! — хихикнул вредный инспектор.

— Я всегда недобрый!

За отравленной бухтой, скалы снова начали подступать к воде. Вскоре даже узкой прибрежной полосы не осталось — море уперлось в высокую стену, сложенную из разноцветных слоев песчаника и прочих осадочных пород.

Стена эта тянулась на несколько километров. Негодуя, шипели волны…

— Размывает очень сильно, — решил вдруг озвучить очевидное Морсвин, — в год по метру съедает.

— Скоро вообще весь остров смоет!

— Не, там хитрее получается, — тряхнул головой пловец, — в таких местах размывает, но все потом намывает на том же Румпеле.

— Это, получается, что лет через тысячу, у нас к Саппоро сухая тропка будет? — переспросил Кордон.

— Если опять ничего не случится, то все может быть.

— Ну нихера ж себе, — ругнулся комком. — Засада, однако.

— Тебе не пофигу ли, что через тысячу лет будет?

— С одной стороны — пофигу. А с другой, вот сам прикинь, лежишь ты в могилке, отдыхаешь от всей нашей беготни суетной. А тут, из Саппоро, по тропе этой сухопутной, припрется стадо кабанов. И мало того, что могилку разроют, так еще и насрут жиденько сверху. Разве справедливо?

— Согласен, хуйня какая-то, — покивал Ру. — С другой стороны, пока к тому дойдет, желтые не только всех кабанов доедят, но и друг дружку слопают. Те еще проглоты. Так что, не волнуйся лишний раз.

— Успокоил! — фыркнул Кордон и налег на весло.

— Работа у меня такая, ты же знаешь!

— Знаю…

В очередной раз поменялись. По плану на сегодня осталось пройти около десяти километров. Если получится, дойдя по Китоглавки. Ну или хотя бы до водопада на Кривоножке. Чтобы потом, одним днем дойти до Румпеля. С южной стороны острова шло сильное течение как раз в нужную сторону. И, уйдя на пару километров от берега, можно было попасть в струю. Главное, начать вовремя выгребать, чтобы не унесло в океан…

— Едведь! — громко произнес Басур, ткнув рукой в сторону скал.

Под самой песчаной стеной, по воде брел едведь, направляясь к Алихану. Серебристая обычно шерсть свалялась, висела неопрятными лохмами. Зверя шатало на каждом шагу. Торчали ребра, а острый хребет, того и гляди, грозил прорвать шкуру. Увидев людей, едведь повернул огромную голову, внимательно посмотрел. Медленно кивнул и побрел дальше.

— Блядь, — выдохнул Кордон, — вот куда он, нахуй, прилив же начинается! Он же утонет, блядь!

— Для того и идет, — не оборачиваясь, проговорил Ру, — думаешь, только тебе мысли о кабанах на могиле спокойно жить не дают?

***

Лодка ткнулась в берег, пропахав прибрежную полосу, укрытую клочьями рыжей пены. Морсвин скатился с носа, ухватил за веревочную петлю, ввязанную в кольцо на носу. Остальная команда попрыгала следом, и, стараясь опередить волну, ухватила лодку со всех сторон, буквально забросив ее на сухой участок лайды.

Затем, солдаты протащили ее еще с пару метров, пока не выдохлись окончательно.

— Нормально, — Кордон, стоя, уперевшись руками в колени, пытался восстановить дыхание, — хватит и так. Сейчас разгрузимся, занесем повыше…

Лодку затащили глубоко в камыши — ни с воды, ни с берега не разглядеть. Опять же, придет вечерний длинный прилив, и замоет все следы, забросает песком и водорослями. Даже самый опытный едведь не найдет! Опять же, пробегут лисы, проскачут чайки с воронами. Все в следах, но зверско-птичьих.

— Главное, самим потом не тыкаться, — хохотнул Ру, после того, как комком сказал про едведя.

— А мы и не будем, — вытер слезящиеся от ветра глаза Кордон, — мы тут рядышком пост оставим.

— Без охраны никак, — поддержал Басур.

— Да я вроде и не спорю, — развел руками инспектор, — даже не подумал, чо. Решил, что вчетвером быстрее обшарим.

— Не, — замотал головой комком, — мы пойдем другим путем. На маяк.

Инспектор сел на борт лодки, почесал бровь. Продолжил мысль товарища:

— А с маяка попытаемся хоть как-то вычислить?

— Факт! — кивнул Кордон. — Не зная примерного направления, мы тут можем полгода бродить.

Комком обвел рукой негостеприимно колышущийся камыш, в котором, и к Енину не ходи, спряталось до поры, огромное множество всяких подлых тварей.

— А полгода у нас нет.

— Ну почему, — задумчиво произнес Ру, — я вот Морсивнов нос на отгрыз даю, что нас давно в мертвецы списали…

— Сам свой нос грызи! — ответил пловец.

Не обратив на него внимания, инспектор продолжил:

— А раз так, то временем мы не ограничены…

— Князь же говорил, что если что, можем сразу к фукамапцам бежать! — напомнил Кордон.

— У князя работа такая — говорить много. Вспомни, сколько он раз зарплату обещал поднять. Вот-вот. На карете кататься — не мешки разгружать. Вернемся с хоть какой-то добычей, все забудет. Еще и удивится искренне, если напомним.

— Думаешь, сам не вспомнит?

— Говно у нас князь, — бросив короткий взгляд на нехорошо шевельнувшиеся заросли, проявил инспектор внезапную оппозиционность, совершенно не положенную по должности. — Одно радует, остальные еще хуже. Оттого, наш незалежный Руруй в песок еще и не втоптали.

— Страшный ты, все-таки, человек, — проговорил Кордон. — Но понимаю, работа у тебя такая.

— Факт, — согласился Ру, — именно такая.

К маяку пошли втроем. Басур вызвался добровольцем на охрану. Мол, сколько можно бегать старому, больному человеку? Надо иногда и жопу поквадратить.

— Смотри, чтоб к бревну не приросла, — напомнил о бдительности комком. — И виску всю не выхлебай, вдруг ядовитая.

И команда отважно шагнула в заросли.

Камыш вскоре кончился — оказалось, что тут его неширокая полоска, метров в пятнадцать от силы, а то и меньше. За камышом угадывалась старая дорога, за которой тянулась небольшая, в метр-полтора, возвышенность, заросшая шипшовником и пучками вездесущей гречихи и остальным высокотравьем. С их места видно не было, но комком знал, что с той стороны вытянутого в длину полуострова, все точно так же. Разве что дороги нет. Зеркальное отражение почти.

— По дороге?

Кордон перевесил самопал на грудь, проверил заряд.

— Варианты есть?

— Какие, в жопу варианты…

— О чем и разговор! — комком устало огляделся — вокруг стояла тишина, только волны накатывали. С одной стороны — Тихого океана, с другой, дальней — залива Измены.

К маяку вышли затемно. Вроде бы и не далеко, если с воды смотреть. И дорога относительно чистая, ни навалов плавника, ни вражеских засад — кому тот Румпель нужен, тут даже едведи редко захаживали, брезгуя! Но одно к одному, второе ко второму… И вот уже красный огненный шар закатывается за горы через пролив.

Первый маяк на этом месте построили еще лет триста назад. Деревянный, конечно. Потом, когда остров поменял хозяев, старый, развалившийся от сырости и ветров, разобрали. Усилили фундамент и построили новый. Тот простоял лет сорок и начал рассыпаться. Пришлось ставить третий.

Ру точно не знал — информации о секретах того времени уцелело немного, но вроде, ставили на атомной батарее, чтобы огонь на башне горел практически вечно. Потом батарейку убрали. Или собирались.

Хотелось верить, что вывезли куда подальше. Про то, что творит мирный атом с организмом, инспектор знал неплохо — сохранилась кое-какая литература, сберег прадед несколько книжек, с названием из букв с точками. Понятно, что в художественной книге вряд ли написали бы правду, но дыма без огня не бывает. Как-то же у природы получились едведи? Да и крабы подросли нехорошо… Так придешь на маяк, а там маячник с противогазом на голове из кустов скачет.

Подходы к маяку были завалены мусором. В основном — человеческим. Битый кирпич, проржавевшие до неузнаваемости железки, драные покрышки, бутылки, конечно.

Кордон остановился у самого маяка, задрал голову. Бетонный восьмиугольник с все еще острыми гранями тянулся метров на пятнадцать ввысь.

— И не развалился еще.

— Умели предки иногда строить, — обернулся комком к инспектору, покрутил занывшей шеей, потер ее ладонью.