Проект «Анима»

Глава 16

Я бегу уже третий час. Беговая дорожка под ногами уносит прочь, но я всё ещё держусь. Пот заливает глаза, сердце бешено стучит в груди, но ноги всё так же равномерно несут вперёд, стараясь обогнать не устающий механизм. Дыхание жжёт лёгкие, но природные насосы пока не думают сдаваться.

Дверь в лабораторию бесшумно ушла в сторону.

— Как успехи? — громогласно спросил Чаграй.

Инна Сергеевна стоит рядом со мной с планшетом в руке и что-то быстро настукивает в нём длинными сильными пальцами. Она подняла голову и покачала головой.

— Всего третий час, а он уже на пределе.

Доктор нахмурился.

— Слабовато.

— Не то слово.

Я чуть не рухнул с дорожки, мокрой от моего пота. Кроссовки скрипят по резине, или из чего она там сделана.

Слабовато!

Они реально сдурели, если думают, что нормальный человек может больше двух часов спокойно бегать и не упасть замертво. Тем более, на такой скорости. Они мне далеко не режим бега трусцой поставили. Или у меня в личном деле написано, что я марафонец! Но там не может быть такой записи, потому что беготня никогда не входила в сотню моих любимых развлечений. Что они вообще о себе думают!

Великан подошёл к тренажёру и внимательно посмотрел на мою изнемогающую фигуру.

— Анима не перестаёт удивлять. Причём, не в лучшую сторону.

Врачиха опустила планшет.

— Согласна. Рассинхрон закончился. Он должен быть в норме.

Учёные обернулись друг к другу и стали разговаривать, словно меня здесь нет. Мне хотелось крикнуть «Ау, бродяги, я здесь! Я всё слышу! Я вам не мышка». Но тяжёлые руки не желали подниматься помахать, чтобы меня заметили, а горящая гортань вряд ли сейчас способна воспроизвести какие-либо звуки.

Чаграй сложил руки на груди.

— Мышки были более выносливы.

Инна Сергеевна задумчиво покачала головой.

— Чего-то мы не понимаем. Анима — замкнутая энергетическая система. Она всегда прогоняла себя через органы в замкнутом цикле. Что-то вроде круговорота энергии.

Чаграй внимательно слушал.

— Верно. Но те мыши бегали, пока не падали замертво. Ты же сама рассчитывала, что он должен бежать целый день. А он после двух часов подыхает.

Я шумно выдыхал воздух. Вот козлы! Я бы и рад остановиться, если бы не охранник позади с электрической дубинкой в руке. Пара разрядов полчаса назад убедили меня продолжать свой личный марафон.

— Я всё больше убеждаюсь, что полного слияния не произошло.

Чаграй кивнул.

— Очевидно, что ни о каком круговороте говорить не приходится.

— Вот именно, — Инна Сергеевна кивнула на несколько мониторов, к которым я был присоединён кучей датчиков. — Анима стремится избежать боли, но не за счёт циркуляции энергии, а просто выжимает тело досуха.

Словно её слова были сигналом, мои ноги подкосились, и я рухнул на дорожку. Меня тут же отбросило назад. Я стремительно слетел на пол. Датчики посрывало с моих рук, туловища и головы. Мониторы протестующее запищали.

Одна была надежда, ненавязчиво сбить с ног охранника, но он шагнул в сторону. Я лежал на полу, разрывая лёгкие, но никак не мог надышаться. Ноги вообще как парализованные валялись рядом со мной. Чьи это ноги? Первый раз вижу.

Охранник с тем же выражением двоечника на уроке алгебры, подошёл ко мне и поднял палку. Мне уже было всё равно. Пусть устраивает персональный электрический стул, но я больше не могу бежать. Я даже подняться не могу. Дубинка протянулась ко мне, и вопреки фатализму я непроизвольно сжался.

— Подожди.

Инна Сергеевна подошла ко мне.

— Он не притворяется.

Охранник пожал плечами и отошёл в сторону.

— Фазиля!

Медсестра уже спешила ко мне со шприцом. Она воткнула иглу в ногу, и я даже не почувствовал укола. Опустил голову на пол и наблюдал, как по телу разливается тепло. Дыхание стало успокаиваться. Я вздохнул. Хорошо бы так лежать и лежать.

— Грузите его на коляску и отвезите обратно в палату. Он тебе не нужен?

Чаграй покачал головой и усмехнулся.

— Только не в таком состоянии.

Охранник и Фазиля с двух сторон подхватили меня и усадили в инвалидную коляску. Медсестра стала позади и покатила к выходу. Охранник шёл рядом с дубинкой в руке. Дверь открылась перед нами, и когда мы выходили, я услышал, как Чаграй говорит:

— Умеете вы женщины загонять мужчин.

Блондинка рассмеялась.

Моё тело валяется на кровати.

— Странно, — размышляю я своим привычным мозгом, но при этом задумчиво смотрю на себя со стороны. — Я ведь бегал, так почему же чувство, что меня долго и старательно пинали ногами! Почему болят руки, туловище, даже голова отлита из бетона.

Я отстраняюсь от боли. Так гораздо лучше. Ко мне возвращается мощное ощущение упакованного в человеческую форму ветра. Не урагана конечно, но зонтик унесёт запросто, причем, вместе с человеком.

Темнота цветёт передо мной мягким бежевым светом. Я медленно огляделся. Знакомая до боли комната, в которой я провёл много безрадостных часов, стала волшебной сияющей разноцветной игрушкой на ёлке. Провёл рукой по стене. Гладкая, как и раньше. Пол пружинит под ногами. Не могу привыкнуть к новым ощущениям. Словно только что родился и мир ещё не успел стереться до дыр в моих глазах. Я не дышу, не думаю, только ощущаю. Зелёные стены, словно я попал в комнату из чистого изумруда, с ослепительно белым небом над головой.

Я чувствую токи энергии вокруг себя. Щекоткой пробегает электрической ток по проводке внутри стен. Я не вижу его, но точно знаю все его пути-дорожки. Пол вибрирует от чудовищной мощи где-то на нижних уровнях. Затылком чувствую направленный мне в спину взгляд. Оборачиваюсь. Конечно же, никого нет, но в стене находится следящий глаз. За мной наблюдают. Анима бесстрастна, но по лежащему телу пробегает волна холодной дрожи. Если они вчера видели душу и видят её сейчас, значит, всё пропало. Комнату уже замкнули на периметр и мне не спастись.

Моя рука легко прошла сквозь стену. Значит, не видят. Или играются со мной. Бессмыслица. Будем исходить из предположения, что они не видят мою вторую ипостась. Они не похожи на людей, которые могут позволить ускользнуть живой энергии. Или они так полагаются на своего домашнего дракона?

Я прошёл сквозь дверь. В коридоре тусклый «ночной» свет. Но для меня сам воздух горит белым, и я задыхаюсь от его яркости. Охраны у двери нет. Я думал, меня сторожат круглосуточно.

В глухой тишине тупо бьются чьи-то шаги. Из-за поворота вышли двое охранников.

— Устал до чёртиков. Хуже всего дежурить у директорского лифта, — голос растрескавшийся, как пересохшее дерево.

— Это точно, — сказал бас. — Уж лучше общий лифт, там хоть люди. А здесь сидишь как пень.

— Скоро мхом зарастём.

— Не волнуйся, прилетят чистюли, начнётся веселье. Пошли, нальёмся по пояс.

Трескучий голос сломал несколько веток в смехе.

— Уж лучше по брови.

— Можно и по брови. Не боишься пьяным умереть?

— Пьяным умирать не страшно. Помню, ещё в Чечне…

Я перенёсся в тот коридор, из которого они вышли. Не сворачивал, прямо через угол, где спряталась какая-то кладовка. Президентский лифт — звучит заманчиво. Картина знакомая с моего неудачного побега. В конце длинного коридора стоит пост. Сидит пара свеженьких охранников. Я втиснулся через двери лифта. Красиво. Отделан под красное дерево. Вылетаю в шахту лифта, медленно миную первый этаж, ещё вверх и выхожу через двери на поверхности.

Стандартный кабинет начальства, но без массивных деревянных столов и обтянутых кожей кресел. Всё просто и функционально. Большое окно чуть в стороне от стола. Предусмотрительно. Снаружи катит чёрно-синие волны озеро. Вдалеке лес кланяется ветру.

Внутри сеть тоннелей. Те же бежевые стены. Здесь живут директор и служащие наземного сектора. Вижу соответствующие таблички, но прохожу мимо. Рядом со стальной дверью начальника меня одолевает искушение закончить всё одним махом. Взять в заложники директора и потребовать своё тело. Потом улететь с ним под мышкой. Но тут меня одолевает сомнение. Неизвестно, каков приказ у охраны. Может, стрелять на поражение и в меня и в директора. Я вспомнил Рюрика, его серые скучающие глаза. Этот может и без приказа выстрелить. Вряд ли жизнь директора для него священна.

Не пройдёт. Моя сила в их незнании. Нельзя рисковать.

Рядом с жилыми помещениями довольно большой ангар на несколько вертолётов. Сейчас их двое. Один маленький, на несколько человек и один грузовой. Маленький мне подойдёт.

Я скользнул на первый этаж. Медленно опускаюсь вниз, по следу моего бренного тела. Оно уснуло, но для Анимы это не проблема. Стоит осмотреться.

Влетел в одну из комнат. Не больше моей. Простая функциональная мебель из стали и пластика. Горит неяркий ночник. Пятно золотистого света падает на кровать. На узком ложе пыхтят и стонут два человека. Она стоит на четвереньках, низко опустив голову. Сверкает белыми ляжками. Светлые волосы рассыпаны по простыне. Он утвердился позади. Покрытая густыми чёрными волосами мужская грудь тяжело вздымается. Он смотрит в стену перед собой. Похожи на двух породистых лошадей на случке. Белая кобылица и могучий вороной. Только ржания не хватает.

Они давно друг для друга — просто привычные, удобные гениталии. Я знаю обоих. Инна Сергеевна и доктор Чаграй. Красивые люди, но для меня они мучители. Их тела, их стоны пилят мой мозг. Нет, для меня они не лошади. Это Кинг-Конг трахает Фредди Крюгера. Светловолосая голова приподнимается, и по пустому лицу я понимаю, что Крюгер уже кончил и теперь терпеливо ждёт окончания лечебной процедуры. Горилла замирает и рычит от наслаждения. Я отворачиваюсь и выскальзываю в соседнюю камеру. Так и поседеть недолго. Хорошо, что я бесцветный.

Я ничего не понимаю в людях. Думал, мои похитители фанатики, какими обычно показывают учёных в кино. Оказалось, ничто человеческое им не чуждо. Раньше я не задавался вопросом, как учёные размножаются. Через белых мышей или ещё каким-то экстравагантным образом. Получается, вполне традиционно.

Скользнул в соседнюю каморку. В такой же комнатке, только при включённом свете трое мужчин. Сидят за столиком. Накрыто на скромный сабантуй. Посреди банка с медицинским спиртом. Рядом бутылка минералки. Серьёзные ребята. От такого сочетания улетаешь на раз. Я узнаю одного из мужиков, видел в лаборатории Чаграя. Он поднимает мензурку со словами.

— Давайте традиционную, ребята. За 46!

— За 46!

Они чокнулись.

Интересно, моё энергетическое тело может пить? Не знаю, желания нет никакого.

Не быть мне вуайеристом. Готов заплатить, только чтобы не видеть эти гнусные рожи. Выскользнул в коридор, чтобы не нарваться на какое-нибудь ещё более мерзкое зрелище.