Злодейский путь!.. [том 9]

Глава 194. Солнечный свет, лучи просачиваются сквозь облака

Солнце проникало через открытую дверь и раздвинутые ставни, ложась на дощатый пол длинными узкими полосами. Над нагретой водой витал слабый пар. Шен придвинул к бадье лавочку, сел, поставив на нее согнутую в колене ногу, и прислонился к бадье спиной, запрокинув голову. Спутанные волосы плюхнулись в воду и плавно стали расходиться под водой, словно комок водорослей. Муан присел рядом, опершись боком о бадью и опустил руки в воду, пропуская пряди волос между пальцами. Легкими движениями он распутывал сбившиеся лохмы, а кусочки клейкой муки под его пальцами растворялись в воде.

Какое-то время Шен сидел, замерев почти неподвижно и наслаждаясь размеренными движениями чужих пальцев в своих волосах, затем запрокинул голову сильнее и с интересом посмотрел на сосредоточенного мечника. Он долго смотрел на него, но Муан так сфокусировался на изъятии из волос всякой непотребности, что даже не ощутил этого взгляда. Шен чуть усмехнулся и, устроившись удобнее, облокотил руку о колено и прикрыл глаза.

Сидеть на узкой лавке, запрокинув голову на деревянный обод бадьи было вовсе не удобно, но Шен каким-то невероятным образом умудрился задремать. Сквозь эту сладкую негу в неудобной позе он ощутил на губах легкий поцелуй. Шен тут же распахнул глаза, но прославленный мечник, казалось, все так же сосредоточенно копался в его волосах, не двигаясь и на миллиметр. Старейшина пика Черного лотоса оказался сбит с толку и не совсем уверен, приснилось ли ему это ощущение или нет.

Тогда Шен завел руку назад и, зачерпнув ладонью воду, брызнул на мечника. Попало прямо в лицо. Муан принялся отфыркиваться и схватил заведенную, чтобы вновь зачерпнуть воду, руку Шена за запястье и потянул на себя, а сам придвинулся ближе. В итоге стараниями Муана Шен оказался прижат к бадье. И, благодаря смене ракурса, Шен отлично рассмотрел его пунцовеющую шею и уши.

— А что, с волосами ты уже закончил? — невинно поинтересовался проклятый старейшина.

— Остальное вычешу по сухому — так будет проще, — деловито произнес тот, но не сдвинулся с места.

— Мне стоит поблагодарить старейшину Муана за терпение, — прикинул Шен, маняще улыбаясь.

— Мое терпение не так велико, как ты думаешь, — рассматривая его довольное лицо, заметил Муан.

— Тогда за сдержанность, — исправился Шен.

— И сдержанность моя…

Шен обвил его шею свободной рукой и притянул к себе.

— Не дразни меня, — произнес Муан, нос к носу оказавшись со старейшиной пика Черного лотоса.

Шен приблизился еще на пару миллиметров, и их носы соприкоснулись. И застыл так.

— И что ты делаешь? — через добрых полминуты бездействия уточнил Муан.

— Приветствую собрата Гая на пути совершенствования. По-моему, я где-то читал, что коты и собаки так делают.

— Приветствуют на пути совершенствования?

— Просто приветствуют.

Говорить, касаясь носами, и при этом пытаться еще что-то прочитать на его лице было не очень удобно. Муан не выдержал и, отпустив его руку, отодвинулся и сел перед ним.

— Какое счастье, что такое приветствие не распространено в заклинательских кругах, — констатировал Муан, опершись о его колено и с теплотой поглядев на Шена.

Шен растянул губы в хитрющей улыбке.

— Можем создать новую традицию. Я уже и обоснование придумал: подходя так близко и дотрагиваясь своим носом до носа собеседника ты показываешь мирные намеренья, а также справляешься о здоровье: если нос сухой и теплый — значит, с человеком все хорошо, если холодный, а еще, не дай боги, и мокрый…

— Значит, человек попал под дождь, — закончил Муан.

Лицо его приняло странное выражение. На нем отчетливо можно было прочитать вопрос: «Что за чушь ты несешь?», а глаза при этом продолжали смотреть с обожанием.

В общем-то, он был готов слушать подобную чушь вечность, если они так же мирно будут сидеть рядом на лавочке, не беспокоясь о проблемах ордена или еще каких-то насущных «важных» делах.

Муан перевел взгляд на черный артефакт, окольцовывающий шею проклятого старейшины.

— Как ты?

— Вполне нормально, — спокойно отозвался тот, машинально проведя пальцами по ошейнику. — Знаешь, у меня такое чувство, что во мне сейчас силы, будто в новичке, только начинающим постигать основы. Мне не довелось быть новичком — это интересно. Я лучше чувствую силу: начинаю понимать, куда расходуются даже малые ее частички. Раньше я совсем не обращал на такое внимания. Или даже не мог бы при всем желании: терялся в общем потоке.

Муан удовлетворенно улыбнулся.

— Вот уж не думал, что ты умудришься отыскать плюсы в сложившейся ситуации.

— Хах. Но это вовсе не значит, что я поблагодарю Ера при встрече.

Шен помолчал и продолжил:

— Кстати, о встрече. Следует ли нам отправиться обратно к гробнице, чтобы отыскать его? Или удобнее поджидать его возвращение в ордене? Вряд ли он может предположить, что мы так легко выбрались.

— Легко? — криво улыбнулся Муан. В его голосе засквозило недовольство.

Шен сделал вид, что не услышал.

— Однако, как говорил Ал, если у входа в гробницу сторожат люди этого контрольного бюро — это может стать проблемой. Так что же делать? — закончил он и растерянно посмотрел на мечника, не особенно надеясь на дельный совет.

— Поедим лепешек, — сказал Муан. — Я купил в городе.

Здание магистрата уже показалось впереди, когда Ю Си притормозил повозку и подозвал к себе уличного мальчишку.

— Покажи, где живет господин Жоу, — приказал он. — Я щедро заплачу.

Вскоре повозка остановилась перед поместьем Жоу, а оборванец получил свои несколько монет. Ю Си спрыгнул и бросил через плечо:

— Можешь не вылезать.

— Как это «не вылезать»?! — возмутился Ер, все мысли которого вот уже четверть часа витали исключительно вокруг деликатесов, которыми, предположительно, будет потчевать магистрат.

— Стучать? — тем временем уточнил Гу Фен, подошедший к воротам.

— Нет, погоди. Мы здесь не за этим.

Ю Си подошел к почетной табличке, висящей справа от двери. Он медленно провел рукой по выпуклой надписи и золотой окантовке. Гу Фен встал рядом, рассматривая надпись «Доблесть и честь».

— Никогда такой не видел, — заметил он. — Это настоящее золото?

— Не видел, потому что такие таблички золотом не обрамляют.

— Это подделка? Так поэтому ее никто не украл!

— Золото настоящее.

Гу Фен удивился еще сильнее.

— Тогда как она просто может висеть снаружи? И даже ни один стражник не охраняет.

— О чем это говорит?

— О чем? — растерялся Гу Фен.

— О страхе. О том, что власть магистрата Жоу в этом месте настолько сильна, что воры не рискуют действовать даже ради такого куска золота.

— Или же тут нет воров! — вставил свое веское слово Ер, выбравшийся из повозки и вставший сзади.

— Ты разве не видел только что нищих на улице? — не оборачиваясь, произнес Ю Си. — Думаешь, им моральные принципы воровать не позволяют?

— Может быть… — протянул Ер.

— Так значит, табличка поддельная? — сделал вывод Гу Фен.

— Нет… Сама табличка подлинная, именно такие и делают. А вот тут сверху откололся край. Должно быть, магистрат Жоу обрамил ее золотом, чтобы укрепить. Как, говоришь, называется этот город?

— Хушуэй. Что-то не так, командующий?

Гу Фен следил, как Ю Си раз за разом задумчиво проводит пальцем по сколу.

— Этот скол мне знаком. Это особенная табличка. Вот только она была выдана не Жоу. Это табличка генерала Чи Вана, он получил ее вместе с почетным титулом «доблестный генерал». Он этой табличкой ударил главного евнуха — распорядителя церемонии. Этот поступок стал началом «тихой чистки», благодаря которой удалось избавиться от всех продажных чиновников двора. Табличка выскользнула у него из рук, и небольшой кусочек откололся. Император намеревался заменить ее, но генерал Чи Ван пожелал оставить эту на память. К сожалению, по личным причинам он отказался от должности при дворе нового правителя и, подав в отставку, отправился в родной город в скромной должности магистрата. Это было десять лет назад. Теперь я припоминаю, что его родной город назывался Хушуэй.

Пока старейшина пика Славы совершал приготовления на кухне, Шен умудрился скрутить волосы в гульку на макушке (кривовато, но вполне сойдет, чтобы мокрые пряди не мочили спину) и переоделся в принесенные мечником одежды. Теперь оба они, что Шен, что Муан, походили на странствующих наемников. Одежда была простая и тусклая, но чистая и добротная. Для Шена мечник нашел с широким воротником — почти полностью скрывающим черный ошейник.

Потянувшись в новых одеждах, Шен удостоверился, что они нигде не сковывают движения, и остался доволен. Взгляд его упал на ворох мокрой и грязнющей заклинательской одежды, которую он с отвращением скинул, как только вернулся с купания в сажелке. Тут он спохватился, кинулся к одежде и спустя несколько секунд выудил из нее свернувшуюся от воды стопку бумаги. Дневник дяди, что пребывал в плачевном состоянии еще когда впервые попал в его руки, теперь представлял поистине трагичное зрелище. Шен принялся аккуратно разделять слипшиеся сморщенные листы и раскладывать по всем горизонтальным поверхностям.

Закончил он через добрых полчаса, когда Муан уже стал покрикивать ему со двора. Шен поправил пояс с притороченным слева Смертельным лакомством и бодро вышел во внутренний двор. Муан как раз расставлял чайные принадлежности на уличном столике.

Шен присел на край столика, а Муан, подняв взгляд, замер, с интересом его рассматривая.

— Что-то не так?

— В этой одежде и с этой прической ты словно другой человек…

— Ну и хорошо, — усмехнулся Шен, потянувшись к лепешке. — А то меня всегда раздражало, как все реагируют: «О, заклинатель идет!».

Наслаждаясь мирным совместным утром, Муан, улыбаясь, разлил чай по пиалам.

— Где Ал? — наконец, решил уточнить Шен. — И где ты разместил Лева?

— В лечебнице на краю города, — ответил мечник на оба вопроса.

В это время утро Ала:

— Малец, подай водички.

— Малец, помассируй мне ноги.

— Малец, купи вина в лавке поприличнее!

— Малец, принеси книгу.

— Малец, открой окно.

— Малец, закрой окно.

— Малец, почему у тебя такая кислая мина? Я еще не умираю.

— Можно подумать, я б вас оплакивал, — пробормотал под нос Ал, усевшись прямо на пороге так, чтобы видеть внутренний двор.

Лев его наглые речи услышал, но предпочел проигнорировать. Сам он почивал на кровати под пологом, живот его был зашит и плотно перебинтован. В принципе, можно было уже лететь в орден, Лев бы дорогу выдержал, но старейшина Муан сказал, чтобы он дожидался их с Шеном. И с тех пор не появлялся. Учитывая, что вчера и Шен выглядел не лучшим образом, старейшина пика Синих звезд предположил, что тот может еще отдыхать.

Отложив трактат, от нечего делать Лев принялся донимать Ала:

— Ты отчего к своему учителю так неуважительно обращаешься?

— Он мне не учитель, — буркнул Ал. — Он мой друг.

— Вот как… — протянул Лев. — А о такой вещи, как уважение к старшим, ты слыхом не слыхивал?

— Вам еще что-то нужно, господин?! — обернувшись к Леву, раздраженно спросил парень.