Клубок со змеями

***

Решив не ходить вокруг да около, я сразу озвучил свои требования:

— Нам нужен только один человек, — а затем, повысив голос, добавил, — быть может, он нас даже слышит?

Вавилонская стража Зиккурата в ответ лишь плотнее сомкнула свои ряды. В лестничном проходе Этеменанки недостаток в их численности сводился к минимуму. Даже если сюда подоспеет крупный отряд хеттов, то им придется повозиться с прорывом их строя.

— Не думаю, что вам хочется тратить свои силы на каких-то наемников, правда? — я ехидно улыбнулся. — Уверен, они вам скоро понадобятся. Просто выдайте нам того, кого мы требуем. Я даже готов взамен предоставить своего человечка, — и поманил пальцем ассирийцев.

Те вывели вперед связанного Тарару, который, при виде вавилонских стражников, начал дико извиваться, словно змея в огне, но Тиглат-Атра тут же отвесил ему знатную оплеуху, а Джераб-Зайя нанес удар прямой ногой под колено, от которого юнец повалился на известняк, издав слабый стон.

Я перевел свой оледеневший взгляд на Тарару:

— Быть может, если ему дорога жизнь собственного сына, то он лично соизволит спуститься к нам?

Вавилонская стража сохраняла полное молчание и неподвижность. Я нисколько не опасался того, что они покинут свою выгодную позицию и решатся атаковать. Поэтому спокойно отвел от них взор и посмотрел вверх, на первый ярус Этеменанки, в надежде увидеть того, кто мне нужен. Однако, помимо парочки жрецов, мелькавших между треножников, никого заметить не удалось.

— Даю последнюю возможность тебе сдаться, Этеру! — прокричал я во весь голос.

— Он не придет, — неуверенно прошептал Гасан, переминаясь с ноги на ногу.

— А ты бы не пришел за своим сыном? — спросил я, не оборачиваясь.

Мадиантиянин вздохнул:

— Наверное, пришел бы. Но я не он.

Я никак не стал комментировать это, продолжая вглядываться в первый ярус Зиккурата. Время, которого оставалось все меньше, тянулось, словно липкая древесная смола. Полностью не подчиняясь воле мозга, моя правая нога стала выбивать неровный ритм по мостовой. Внутри копилось напряжение. Стража Вавилона продолжала безмолвно охранять вход на ступени, ведущие наверх, где скрывался Этеру. Их каменные лица были устремлены в нашу сторону, а в глазах пылала фанатичная решимость отдать свои жизни ради Мардука. Запах гари и дыма, доносившийся с востока, становился все свежее и отчетливее, заставляя неприятно першить в горле. Когда же, где-то вдалеке, скрытым от глаз дымовой завесой, послышались торжествующие крики, сопровождаемые ударами бронзы о щиты, я понял, что дальнейшее промедление невозможно — хетты скоро будут здесь. Безусловно, звуки победоносного шествия не могли не услышать и вавилонские стражи. Но их решимость лишь окрепла.

Ни к кому не обращаясь, я произнес:

— Видимо, Этеру следует подстегнуть. Ведь он упрямый осел, — сказав это, я медленно вынул меч из ножен.

Тарару поднял на меня взор, полный ярости и бессильного гнева, но мне было все равно. Всего одно препятствие разделяло нас от заветной цели, и для того, чтобы его преодолеть, сгодятся любые средства.

«Любые средства? Да. Любые средства! Прости, Тарару, но мне некогда играть в благородство».

С этой мыслью, я взмахнул клинком, со свистом рассекая воздух. Меч прошелся по левой части лица юного вавилонянина, отрубая ухо. Тарару издал истошный вопль, который не смог заглушить даже кляп, вставленный в рот. Левая рука юнца непроизвольно дернулась в сторону свежей раны, из которой хлынула кровь, но прочные узлы веревок крепко держали их за спиной. Ни один мускул не дрогнул на лицах элитной стражи, хладнокровно наблюдавшей за происходящим, но мне было совершенно плевать на реакцию вавилонян. Все мое внимание было сосредоточено на лестнице Этеменанки и его первом из семи ярусов. Этеру по-прежнему не появлялся.

Плотно сжав губы, я гневно и нетерпеливо процедил:

— Что ж, тогда продолжим.

Обойдя Тарару спереди, я остановился от него по правую сторону, готовясь проделать со вторым ухом те же действия, что и с первым.

«Еще совсем недавно этот паренек являлся чуть ли не единственным человеком, которому ты мог довериться, а теперь, стоя на коленях посреди Дороги Процессий в луже собственной крови, он играет роль жертвы на заклание, а ты — жрец и палач в одном лице. Что ты скажешь на это, Саргон? — я замешкался лишь на миг, а затем повторил ту мысль, что промелькнула в моей голове секундами ранее. — Скажу, что любые средства хороши!».

Однако нанести второй удар по несчастному я не успел.

Меня прервал возглас Бастет:

— Кто-то спускается.

«Отлично».

Посмотрев в сторону лестницы, я и вправду увидел, как с первого яруса Зиккурата вниз торопливо спускается один человек, а за ним на некотором расстоянии следует второй. Удовлетворенно хмыкнув, я убрал меч в ножны. Одного из них я узнал сразу — то был Этеру. Лицо второго разглядеть пока не удавалось. Однако, судя по блестящему чешуйчатому нагруднику, он принадлежал к знатному роду.

— Пропустите меня! — взревел Этеру, перепрыгивая через последние ступеньки, однако вавилонская стража не шелохнулась.

— Стой, Этеру, — спокойно и твердо произнес следующий за ним воин, и вот тогда я узнал его.

— Командир Эмеку-Имбару, — с легкой ноткой воодушевления сказал я, делая шаг вперед, — рад нашей очередной встрече.

Ничто в облике командующего армией Вавилона не выдало его удивления или замешательства. Скорее всего, он даже не узнал меня. Пытливый взгляд столь знакомых голубых глаз оценивающе пробежался по мне с ног до головы, однако на этот раз он не вызывал у меня смущения и трепета.

Тем временем, Этеру безуспешно пытался растолкать строй вавилонской стражи, но это походило на жалкую попытку расковырять крепостную стену пальцем.

— Пустите меня немедленно! — словно разбуженный от спячки медведь, ревел отец юноши.

Эмеку-Имбару, к тому моменту уже настигший его у подножия лестницы, грубо ухватил потерявшего контроль подчиненного и резко оттолкнул назад:

— Соберись, воин, — узнал я все тот же спокойный и хладнокровный голос, — ты ведешь себя неподобающе на земле богов.

— Там мой сын! — рявкнул Этеру, но под действием взгляда своего командира начал понемногу остывать.

Понаблюдав за ним еще несколько мгновений, Эмеку-Имбару тихо приказал:

— Пропустите, но только меня.

Ряд вавилонской стражи покорно расступился, образуя небольшую щель, сквозь которую и прошел их командир, оказавшись передо мной лицом к лицу. Он ни капли не изменился с того момента, как я видел его в последний раз. Все та же гордая осанка, слегка заостренный нос, пытливый взгляд голубых глаз, источающий лед и ухоженная завитая черная борода.

— Кто ты? — спокойно спросил он, держась при этом за рукоятку меча и, будто бы не обращая внимания на стонущего Тарару.

— Не узнаете меня? — улыбнулся я и, как бы с досады, разведя руками. — Хотя, наверное, не стоит тому особо удивляться. Посмотри сейчас я на себя со стороны, сам бы не признал.

— У меня нет времени на пустую болтовню, — сказал, как отрезал, Эмеку-Имбару, — кто ты и что тебе нужно?

Улыбка слетела с моего лица, словно пожухший лист пальмы, однако я не был в обиде на его слова, ибо в них содержалось немало смысла — времени и вправду оставалось все меньше. Праздные крики торжествующих хеттов и шум от топота множества ног становились все яснее и отчетливее. Они вот-вот могли показаться сквозь завесу дыма и гари.

— Я тот самый мушкену, из уст которого вы узнали о готовящемся заговоре жрецов против царя Самсу-дитану. А затем бросили в пустыне на милость богов. Как видите, — я поправил повязку на лице, — они оказались ко мне благосклонны.

Ни один мускул не дрогнул на лице Эмеку-Имбару. Он продолжал пристально наблюдать за мной, но в его взгляде что-то переменилось. Теперь в нем сквозила искорка искреннего изумления. Изумления от того, насколько могут быть ироничны превратности судьбы.

— Вижу, — добавил я, — за раскрытие заговора вас повысили в должности. Но внутреннее чувство подсказывает мне, что в своем докладе царю вы не упомянули того, кто поведал вам о предательстве Бел-Адада.

— Что тебе нужно?

—А сам не догадываешься? — прекращая играть в любезность, поинтересовался я.

Эмеку-Имбару продолжал хранить спокойное молчание, которому позавидовал бы сам Сирруш[89], стоящий на страже врат Иштар. Его полное равнодушие начинало выводить меня из себя, хоть я и старался держать эмоции под контролем.

— Мне нужен он, — моя рука поднялась в нетерпеливом жесте и указала на Этеру, стоящего позади строя вавилонской стражи. Он тяжело дышал и взволнованно наблюдал за своим сыном, продолжавшим тихо стонать, упершись коленями в мостовую Дороги Процессий. Кровь потоком лилась из отрубленного уха, скапливаясь под ногами.

Командир Вавилона и бровью не повел, словно испытывал мое терпение на прочность:

— А если я скажу «нет»?

Я сощурился, не отводя взгляда:

— Тогда я убью его, — и легонько пихнул под ягодицы Тарару грязной сандалией.

Эмеку-Имбару пожал плечами:

— Сегодня погибло достаточно людей. Это война, и ради жизни обычного солдата я не стану рисковать участью опытного воина.

Услышав сей ответ, Этеру заскрипел зубами и издал едва сдерживаемый стон, но стоявший передо мной вавилонянин не обратил на это никакого внимания:

— Что-нибудь еще или можно считать разговор оконченным?

— Нет, не все, — я почувствовал, что закипаю, нос начал дергаться от ярости, — если не отдашь Этеру по-хорошему, тогда мы атакуем вас!

Гасан аж выдохнул мне в спину, да так сильно, что волосы на затылке зашевелились. Краем глаза я подметил, что Бастет смотрит на меня, как на умалишенного, а ее настроение разделяют все члены нашего отряда. Все, кроме ассирийцев. Кажется, мои слова только разогрели в них жажду кровавой битвы. Естественно, реакция разбойников не могла скрыться от пытливого взора Эмеку-Имбару.

Его тонкие губы подернула едва заметная усмешка:

— Попробуйте. Посмотрим, что из этого выйдет.

Однако я заранее ожидал подобной реакции и, широко улыбаясь в ответ, сказал:

— Замечательно. Так и сделаем.

Гасан поперхнулся, а командир Вавилона крепче ухватился за меч. В воздухе витало такое напряжение, что казалось он готов вспыхнуть от любой искры ярким пламенем.

Не сводя глаз с Эмеку-Имбару, я добавил:

— Но, прежде всего, подумай, стоит ли оно того?

— Я уже сказал, — жестко ответил тот, — что не стану рисковать жизнью опытного воина ради зеленого юнца.

— Но ты рискуешь жизнью куда более важной.

— И чьей же?

— Своей.

Эмеку-Имбару явно не ожидал от меня подобных слов. Впервые за весь разговор, я увидел на его лице признаки замешательства.

— Не понимаю, о чем ты? — спросил он, тем не менее, таким же спокойным и ровным тоном.

— Прислушайся, — я сделал шаг вперед и поднял палец вверх, — хетты уже близко. Они будут здесь с минуты на минуту. Ты тратишь свое драгоценное время на переговоры со мной, а если ввяжешься в схватку, то лишишься его окончательно. Да, скорее всего, ты выйдешь из нее победителем, но возможности покинуть город и вернуться с подкреплением у тебя уже не будет.