Клубок со змеями

Глава 5

Проснулся я от того, что кто-то усиленно дергает меня за плечо. Открыв глаза, я увидел своего «улыбчивого» знакомого. Он был по-прежнему в плотной рубахе с тяжелыми бронзовыми пластинами, шлеме-шишаке с металлическим яблоком и пурпурном плаще. В руках воин держал аккуратно сложенные белые рубаху и набедренную повязку. Судя по виду, они были хоть и старые, но чистые. А вот я давно уже не мылся. Голова сильно зудела, а кожа чесалась, как от укусов комаров.

— Одевай тряпки, — он кинул мне одежду на колени. — Пора встретиться с Главой.

— Может, скажешь свое имя? — буркнул я, опуская ноги и надевая набедренную повязку.

Лицо воина расплылось в широченной улыбке, и я заметил, что начал к ней привыкать, как к родной:

— Азамат.

Я кивнул и продел голову в рубаху. Она и вправду была чистой. Одежда приятно соприкасалась с кожей.

Я встал.

Воин, тем временем, продолжил:

— Прежде, чем идти, вбей себе в башку — все зависит от тебя. Глава сохраняет жизнь только тем, кому считает нужным. Если он решит, что от тебя никакой выгоды не будет, то проживешь ты не так долго, как рассчитываешь. Уяснил?

Я пожал плечами:

— В крайнем случае, всегда могу выносить горшки с дерьмом.

Азамат хмыкнул:

— Это место уже занято Ранаи. Второй дармоед здесь не нужен, — он развернулся к выходу, но на полпути остановился и бросил через плечо, — ах да, вот еще что. Не отходи от меня ни на шаг, пока не войдем в шатер Главы. Как я говорил, народ тут у нас не слишком дружелюбный.

Он вышел наружу.

Я же сначала подошел к столу, вылил себе в рот несколько глотков пальмового вина и только потом, ощутив прилив храбрости, покинул шатер следом.

Был уже поздний вечер. Небо принимало оранжевый оттенок. Глаза не приходилось прикрывать от резкой перемены сумрака и света.

Напротив выстроился ряд из десятка таких же шатров. Чуть поодаль слева стояла палатка поменьше, возле которой на песке сидел уже знакомый мне негритенок и грустно смотрел в сторону пустыни. В небе на западе начинали проступать первые звезды.

— Нам сюда, — кивнул Азамат, поворачивая вправо.

В той стороне, куда мы двинулись, я увидел небольшое озеро, окруженное мелким кустарником и пальмами. На первый взгляд простая картина. Тем не менее, она обладала таинственной способностью завораживать взор. Мне никогда раньше не приходилось видеть такого зрелища. Островок жизни посреди бескрайней пустыни — настоящее чудо природы, описать которое не находилось слов. Отражающая оранжевые лучи солнца вода и зеленые растения создавали потрясающий контраст с желтыми песками.

Возле левого края озера росли сразу несколько пальм, к которым была привязана дюжина верблюдов, вальяжно пожевывающая кустарник. Некоторые, временами, трясли головой или быстрыми движениями задних ног почесывали бока. Впервые мне представилась возможность созерцать этих животных так близко. Иногда торговцы посещали северные окраины Вавилона вместе с верблюдами, но я на севере города бывал крайне редко и видел их лишь издали.

Мгновенная догадка осенила мою голову, и я не преминул ее подтвердить:

— Вяленое мясо, что мне принесли — верблюжатина?

— Ага, — бросил тот, не оборачиваясь и не сбавляя шаг.

— Похоже на сладкую говядину, только жуется плохо.

— Мы не жрем молодняк. Верблюд — корабль пустыни. А без корабля мы утонем в песках.

— Ясно.

Неподалеку от животных полукругом расположилась небольшая группа людей, активно что-то обсуждающая на непонятном мне языке. Завидев нас, один из них указал на меня пальцем, и остальные тут же зашлись громким смехом, раскат которого разлетелся по округе. Мысленно я пожал плечами. После всего, что пришлось пережить, мне стало куда проще относиться к насмешкам. Кроме того, сейчас мой мозг был полностью сосредоточен на том, как не ударить в грязь лицом перед Главой, дабы и он не счел меня ненужной вещью. Ведь, судя по всему, от этого зависела моя жизнь.

Мы начали огибать озеро с правой стороны, когда я увидел то, что заставило меня удивленно поднять брови.

Два воина в стеганых доспехах, вооруженных копьями, стояли на страже перед большой бочкой, над крышкой которой виднелась голова человека. Выражение его лица было беспечным, а взгляд устремлялся в сторону заката. Я остановился, силясь понять, что все это значит? Зачем человека сажать в бочку, да еще и приставлять охрану?

Азамат не сразу заметил, как я перестал следовать за ним. Когда он обернулся, нас уже разделяли порядка пятнадцати локтей.

— Эй ты, — услышал я его нетерпеливый голос, — шевелись, он ждать не любит.

— Что здесь происходит? — я кивнул в сторону бочки.

Азамат подошел вплотную ко мне:

— Ничего. Просто казнь.

Я изумленно уставился на него:

— Казнь? Это явно не похоже на казнь. Человек просто сидит в бочке под стражей, да и лицо у него довольно спокойное для приговоренного.

— Через недельку его рожа уже не будет такой спокойной, — хмыкнул Азамат, — казнь началась всего пару дней назад.

Я продолжал недоумевать:

— Не понимаю.

Азамат вздохнул:

— Эта мразь, — он указал пальцем на того, кто сидел в бочке, — предатель, пытавшийся сдать наше местоположение одному ханаанскому князю за щедрую плату, но мы успели вовремя разоблачить его, — Азамат ухмыльнулся, — я вроде уже говорил, Глава ложь за тысячу локтей чует. Ну, а я неплохо провожу допрос с пристрастием. Так вот, мы выбрали наказание — посадить эту скотину в бочку больших размеров, чтобы ему было просторно в ней, но оставить снаружи лишь голову. Наши ребята продолжают хорошо его кормить и поить, однако, как ты сам понимаешь, двигаться он не может, а поэтому приходиться срать исключительно под себя. Через несколько дней ублюдок нагадит внушительную кучу дерьма, а еще через несколько дней там заведутся различного рода черви и паразиты, которые начнут жрать его живьем... — он покосился на мое побледневшее лицо, — мне продолжать или с тебя достаточно?

— Достаточно, — сказал я, чувствуя, как меня начинает немного мутить, и есть риск, что плотный обед выскочит наружу.

Азамат хлопнул меня по плечу:

— Ну, вот и славненько. А то, я смотрю, ты уже готов окочуриться, а нам еще предстоит долгий разговор. Так, что шевелись. Мы и так тут застряли.

Я не заставил себя упрашивать дважды, ибо мне хотелось, как можно скорее, выбросить эту картину из головы.

Полностью обогнув озеро, мы оказались с другой его стороны, где на небольшом холме, возвышающемся над лагерем, находились только три шатра — два обычных и третий, наверное, самый большой и широкий во всем лагере. Нетрудно было догадаться, что он принадлежал Главе.

— У него есть имя? — спросил я, когда мы начали взбираться ко входу по крутому склону.

— Тебе его знать не обязательно.

— Но должен же я как-то к нему обращаться.

Азамат развернулся ко мне:

— Он сам будет говорить. От тебя лишь требуется правдиво отвечать на его вопросы. Насчет придворных правил не волнуйся. У нас нет никаких падений на колени. Занавесочек, чтобы не осквернять своим дыханием владыку. Целований ног и прочего царского дерьма. Здесь это не принято, — Азамат весело улыбнулся, — все гораздо проще. Можно сказать, что Глава — первый среди равных, но никак не царь. Понял?

— Да.

— Славно.

Он развернулся, и мы продолжили короткий подъем. Когда же тот был успешно преодолен, я почувствовал, что сердце несколько ускорило ритм. То ли от нагрузки, то ли от волнения.

Возле входа в шатер Главы стоял широкий чан на металлическом треножнике, заполненный чистой и прозрачной водой, в которой отражалось оранжевое небо.

— Готов, что ли? — спросил Азамат.

Я кивнул, вновь почувствовав волнение, но уже не такое сильное.

Он откинул рукой полог шатра:

— Тогда заходи.

Сделав глубокий вдох, я последовал за приглашением. Проникнув в шатер, я тут же ощутил, как мое напряжение резко возросло.

В десяти локтях от входа стояла большая деревянная кровать из бука с высокими спинками, украшенная ювелирно тонкой резьбой и устланная белоснежной простыней. Чуть слева, немногим меньше, возвышался стол, заваленный глиняными табличками и еще какими-то материалами. Я никогда не видел ничего подобного. Это были тонкие листы желтоватого оттенка, буквально усыпанные непонятными письменами, нанесенными черной краской. То, что это материал для письма, у меня не возникло сомнений, но я и представить себе не мог, что в мире существует что-то помимо глиняных табличек. Ведь им не страшен огонь. Пожар даже сделает их прочнее. А эта тонкая вещица не производила впечатления огнестойкого материала и наверняка вспыхнет за мгновение. Она даже выглядела хрупкой. Настолько, что я бы не рискнул брать ее пальцами опасаясь, что та рассыплется прямо в руках.

Однако не все вышеперечисленное послужило поводом моей внезапной тревоги. Дело в том, что шатер был пуст.

— Глава опаздывает? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал увереннее. Это получилось, хоть и трудом.

— Он никогда не опаздывает, — ответил за спиной Азамат.

— Значит, мы пришли раньше.

— Нет, мы вовремя, — что-то в его голосе заставило мое сердце биться учащеннее.

— Тогда где же он?

— Позади тебя.

Я развернулся к Азамату и, кроме него, никого не увидел. Но перемены, произошедшие в лице этого человека, поразили меня куда больше, чем отсутствие Главы. Веселый огонек, игравший раньше в этих черных глазах, совсем померк, уступив место непроглядной тьме. Улыбка полностью исчезла с его лица, не оставив никаких следов своего пребывания. Даже складок и морщин возле уголков рта. Дружелюбный и веселый Азамат окончательно испарился. Теперь передо мной стоял человек, от которого исходила нескрываемая угроза. Человек, который не знает жалости и сострадания. Для которого жизнь других ничего не значит. Нечто подобное я уже видел раньше. Именно так выглядел Тегим-апал, тюремщик храмового комплекса Эсагилы. С одной лишь разницей — во взгляде Тегим-апала четко прослеживались частички безумия, а у Азамата — нет. Его глаза не были безумными. Наоборот, ясными и расчетливыми. Но предвещавшими не меньшую опасность. А, может, даже и большую.

— Ты? Ты и есть Глава? — выдавил из себя я, прекрасно осознавая, каким будет ответ.

— Начнем наш разговор, Саргон, — ледяным тоном произнес Азамат, приближаясь ко мне и вынуждая меня сделать невольный шаг назад, — и помни, что я тебе говорил. Я чую ложь за тысячу локтей.