Детективы Нового Вавилона. Дело о всплывающем трупе

И застыла на пороге.

Уже давно пробило двенадцать, и ночь окончательно вступила в свои права. Зарево на западе угасло без следа, и восток тоже пока ещё казался тёмным; иногда к северу, вкрадчиво напоминая о зоне аномалий, вспыхивали зеленовато-розовые отблески, точно разворачивались в воздухе светящиеся шёлковые полотна. Здесь, в проулке за баром, царила относительная тишина, если не считать приглушённого гомона, едва доносящегося из зала. Слабо пахло поджаренным чесночным хлебом, копчёными колбасками и пивом – ароматы, которые душили там, в тепле, тут, на свежем, прохладном воздухе, дразнили аппетит.

«Может, взять для Салема что-нибудь навынос? В благодарность? – подумала она, прикрывая глаза и глубоко вдыхая. – Интересно, как найты относятся к чесноку… Говорят, у них чуткое обоняние».

В зале что-то грохнуло, и следом раздался взрыв смеха. Передёрнув плечами, Джул сбросила романтическое оцепенение и, подняв воротник, поспешила к месту встречи.

Днём, особенно во время соревнований, ипподром гудел, как большой улей. Но в последний раз большие скачки были три недели назад, частные занятия прекращались задолго до заката… Неудивительно, что сейчас здесь царила тишина. Конюшни и хозяйственные помещения охранялись, но на сами трибуны можно было пройти беспрепятственно. Летом этим, говорят, пользовались бродяги, чтобы с комфортом поспать в крытой ложе, но местами, отведённым для марисов, они, ясное дело, не интересовались.

Каблуки глухо цокали по деревянным настилам – и ни звука не доносилось в ответ, даже эхо терялось и угасало где-то среди широких лавок без спинки. Сперва дул ветер, слабый, но настойчивый, затем утих и он, а из-за верхней кромки трибун выплыла равнодушная, не по-летнему холодная луна.

Джул зябко поёжилась и невольно ускорила шаг.

«Надеюсь, Салем сможет отделаться от погони, – подумала она, невольно перебирая в уме всякие неприятные варианты. – Светловолосые найты ведь обычно сильнее, чем темноволосые… или наоборот?»

Факт был базовый, из тех, что заучивают ещё на первом году обучения в Корпусе, но сейчас правильный ответ почему-то никак не получалось вспомнить.

Ложи для марисов располагались в нижней части трибун; фактически они представляли собой огороженную заводь на одном из притоков Виленки и пахли соответственно – речной сыростью, ломкими стеблями водяных лилий и лёгкой гнильцой тины. К кромке воды ярусами спускались деревянные лавки-ступени – там могли сидеть сухопутные друзья марисов, если те приходили в большой компании и не хотели разлучаться. Чем ниже, тем более скользкой становилась поверхность; дважды Джул едва не оступилась и на всякий случай решила разуться.

Салема видно не было.

– Ну где же он? – пробормотала Джул, сверившись с часами. До назначенного срока оставалось ещё десять минут. – Ладно, если что – просто вернусь в общежитие и лягу спать.

По идее, эта мысль должна была успокаивать – но наоборот, она вызывала лишь тревожное, неприятное чувство, словно дурацкий и потому особенно обидный проигрыш.

Сидеть у воды становилось всё неприятнее; холод поднимался от реки и пробирался под пальто, да и босые ноги зябли всё сильнее…

«Может, ну его?» – пронеслось в голове.

И в ту же секунду в глубине проступил белёсый силуэт.

– У нас же ещё пять минут, – прошептала Джул, на коленках подползая к кромке и вглядываясь в толщу воды. – Пусть мне показалось… Пусть показалось…

Но, разумеется, по старому закону, гласящему, что ожидаемые проблемы всегда норовят случиться чуть пораньше, это был именно он. И чем выше поднималось тело, тем яснее становились его очертания; вот проступил из темноты лысоватый затылок и стал отчётливо различим узор на жилете… Через полторы томительных минуты марис поднялся на поверхность почти что полностью, покачиваясь на еле заметных волнах.

Ей захотелось взвыть.

«Труп» был совсем рядом – кажется, протяни руку и спасёшь.

– Эй, – окликнула его Джул, на четвереньках подползая к воде. – Профессор Лаллок! Вы меня слышите? Профессор Лаллок! Ваша жена, Арла, приходила сегодня в агентство… Вы слышите?

Если не знать наверняка, что он жив, его и впрямь можно было бы принять за настоящего мертвеца. Но при упоминании имени супруги по телу профессора Лаллока пробежала отчётливая дрожь. Пальцы на правой руке у него рефлекторно согнулись – едва заметно, но всё же…

«Может, повезёт? – загорелась в груди у Джул надежда. – Он очнётся, и…»

Как заворожённая, она потянулась к нему, пытаясь притронуться хотя бы кончиками ногтей, царапнуть, чтобы привести в чувство – и неожиданно для самой себя сумела ухватить его за руку. Стараясь не свалиться в воду, немного подтянула поближе, затем ещё и ещё, продолжая звать профессора по имени и говорить про его жену…

…и внезапно ощутила, как чужие пальцы – очень и очень сильные – сомкнулись на её запястье.

Профессор, не приходя в сознание, вцепился в её руку мёртвой хваткой.

– Нет-нет-нет, так не пойдёт, – лихорадочно выдохнула Джул, соскакивая на ступеньку ниже, прямо в воду. – Э-э, профессор Лаллок? Отпустите! Вы меня слышите?

Он не ответил… и начал медленно погружаться в воду, увлекая её за собой.

В голове тут же чередой промелькнули пассажи на лекциях о том, как в древности марисы топили целые корабли в полном оснащении, а экипаж пожирали заживо. С тех пор прошла тысяча лет, если не больше, но ужас перед смертоносными хищниками из глубин до сих пор жил в сердце каждого сухопутного существа – даже будь оно из хорошей семьи, с прекрасным образованием и далёким от предрассудков.

«Он меня утопит, – в каком-то странном оцепенении осознала Джул. – Я здесь утону. Взаправду».

На секунду паника затопила её целиком. Вода пока ещё доходила только до пояса, но уже появилась иллюзия, что воздуха не хватает, и сердце забилось с бешеной скоростью.

В глазах потемнело.

– Спокойно, спокойно, – пробормотала Джул, пытаясь дышать ровнее, и дурнота немного отступила. На следующей ступени вода уже доходила до груди. – Спокойно. Я справлюсь.

Пальто намокло почти сразу же и сделалось тяжёлым, ещё больше сковывая движения; стало холодно, и зубы застучали. Все силы уходили на то, чтобы выровнять дыхание и не расходовать слишком много кислорода – а ещё не паниковать.

Не паниковать.

«Марис опускается примерно полминуты, всплывает – полторы, а всё остальное время находится на поверхности, – заставила она себя вспомнить расчёты. – Вполне терпимо. Не так много. Я смогу. У меня будет почти десять минут, чтобы разжать его руку в следующей локации… А кстати, где она?»

Последний раз она смогла взглянуть на часы в двенадцать пятьдесят пять; в парковый пруд марис должен был переместиться по расчётам не раньше десяти минут второго…

«Неизвестная локация, – пронеслось в голове. – Только бы не на дно Виленки. Куда угодно, только не туда».

Хватка на запястье по-прежнему оставалась цепкой.

Марис словно бы стал ещё тяжелее прежнего – и начал опускаться быстрее. Джул едва успела набрать воздуху – и погрузилась в воду целиком; в первую секунду это было настолько ошеломительно, что даже страх куда-то отступил. Из глубины луна выглядела дрожащим, расплывчатым серебристым пятном, которое вдобавок прыгало из стороны в сторону и двоилось.

«Двоилось?.. – успела подумать Джул. – Салем?»

Но в то же мгновение во всём теле появилось странное, зудящее ощущение лёгкости – и марис переместился.

Вместе с ней.

…холодно.

Первым, что она ощутила после перемещения, был все поглощающий холод. От неожиданности горло перехватило; чудом ей удалось не выдохнуть в ту же секунду и не наглотаться воды. Поверхность находилась совсем близко – светилась, переливалась множеством разноцветных огней; губы щипало, как от соли.

«Или это и есть соль?»

Марис опускался стремительно – а вот поднимался очень медленно; через какое-то время колоть и жечь в груди стало невыносимо. Джул держалась на чистом упрямстве, понимая, что если сдастся сейчас – шанса уже не будет. Всё тело точно онемело от чудовищного холода, руки и ноги почти не двигались…

«Ну же… ещё немножко!»

Поверхность была уже прямо перед глазами.

– Кха-кха!

Первый глоток воздуха показался невероятно сладким, но лёгкие он резал как ножом.

«Я что… живая?»

Немного прокашлявшись, Джул поняла, что дрейфует, накрепко вцепившись в мариса. Его массивная туша, ещё минуту назад тяжёлая, как камень, теперь болталась на волнах, как пробка; хватка на запястье немного ослабла, и при желании пальцы сейчас можно было бы даже разжать, но сил на это не хватало. Чувство пронизывающего холода сменилось одеревенелостью, а тело начала бить крупная дрожь.

Стуча зубами, Джул огляделась, пытаясь понять, куда её занесло… и едва не нахлебалась воды от удивления.

Сияющая, сказочно светлая ночь; огромное открытое пространство – куда ни глянь, всюду лишь мелкие волны, похожие на рябь, и клочки розовато-зелёного тумана; в запредельной дали – то ли причудливые грозовые тучи, то ли горы, одна из которых отчётливо напоминала горбоносый человеческий профиль… И небо, изумительное небо – в дрожащих арках множественных радуг, переплетающихся со спиралями облаков.

– Это не Новый Вавилон, – выдохнула Джул, заледеневшими пальцами цепляясь за жилетку мариса. – Где я?

Она вглядывалась в дымку над волнами до рези в глазах, пока ей не начало мерещиться, что туман рассеивается, и за ним проступают очертания берега – и дома с остроконечной крышей. Течение времени словно бы исказилось. Казалось, что минуло минуты две, не больше, но руки и ноги уже совершенно потеряли чувствительность, а марис вновь начал опускаться, готовясь к новому перемещению.

«Воздух. Надо набрать воздуха».

Хотя паника отступила – или, вернее, преобразовалась в глубокий шок – второе погружение далось даже тяжелее. Джул ощущала себя так, словно голова у неё могла взорваться в любой момент, но не от недостатка кислорода, а от переизбытка впечатлений. Накатила странная слабость – предвестница перемещения…

…тепло.

После солёных вод неизвестно где пруд в парке Нового Вавилона показался тёплым и уютным, как домашняя ванна. Но и это ощущение продлилось не больше пяти секунд, а затем что-то дёрнуло её вверх с невероятной, чудовищной силой.

– Ха… Кхе-кхе… – услышала себя Джул точно со стороны – и почувствовала, как с неё стаскивают мокрое, многотонное пальто и кутают во что-то сухое и нагретое. – Ох…

– Я же сказал, – послышался над ухом знакомый голос, и её заключили в бережные, но очень крепкие объятия. – Я же сказал дождаться меня. Солнышко, вы идиотка?

– У-у, – согласилась Джул.

И – разрыдалась, уткнувшись носом в тёплую шею Салема.

– Куда вас занесло? Вы, ледяное чудовище… И почему у вас лицо почернело?

Рыдания перешли в идиотское хихиканье.

– Это карандаш.

– Какой карандаш?

– Для глаз…