Благие пути

— Я не понимаю, Уэльд, — с угрожающими нотками в голосе произнесла она. — Может, его надо нагреть? Может, читать между строк? Объясни мне, что тебя столь возбудило в очередном отказе!

— Би!

— Они просто смешали наше имя с грязью! Как обычно. Будто не мы обучали их охрану. Будто ищейки под их началом возникают сами собой, а не потому, что «преступная группировка» превращает этот сброд в нечто пригодное для нашего общества!

— Би, послушай меня! — рявкнул колдун. Женщина злобно зыркнула на него, но замолчала. — Разошлась! Дочитай до конца.

Фабиано заворчала и вновь уткнулась носом в текст. Завуалированные оскорбления, обвинения в нарушении мирного договора и множества законов, «наше терпение не бесконечно», «полиция и так закрывает глаза», «ваши требования — возврат к варварским традициям», «обязаны отказать»… Колдунья читала и читала, чувствуя, как в жилах закипает кровь, как тонкие пальцы впиваются в плотную бумагу, которой хватает наглости ставить их древний род в один ряд с этими грязными животными, не способными на культурное существование без хозяйского контроля! Однако к концу письма гнев ее сменился милостью, приправленной хриплым смехом. Колдунья осушила рюмку.

— Потрясающе, Уэльд! Еще немного, и я решу, что мы вернулись в «старые добрые»! — рассмеялась Фабиано, передавая письмо Уэльду. — Вот уж правда, что дураки в Мэтримониуме не задерживаются. Так красиво отгородиться от происходящего, по-прежнему принимая нашу помощь… Уметь надо!

А далеко от Беланша подчиненные Асамунов ходили по приютам и кварталам бедняков. В особо удаленных уголках Таврии, до куда новости еще не добрались, не спасали хлипкие двери бараков, и «тринадцатый час» вновь собирал дань… Людьми, ищейками, слабыми колдунами и теми, кого отчаянно не хотело наблюдать цивилизованное общество. Многие давно перестали кричать и звать на помощь, ибо ближние скорее столкнут в лапы хищников, а остальным, кто прячется за прочными дверьми собственного благополучия дела нет до бродяг и нищих.

В «кварталах невольников» красавца Сильврона же беспрецедентное столпотворение. Асамуны и раньше бродили по жутким улочкам с дурной славой с гордо поднятой головой, сегодня же они не стали утруждать себя и сокрытием лиц. Ведь впервые на эти улицы они несли добрую весть, шуршащую вожделенными купюрами для одних и шепчущую о шансе на лучшую жизнь для других. Асамуны больше не набирали рабов. Всего лишь предоставляли возможность закрыть долги, предлагали работу, подбирали крепких детишек, из которых однажды вырастят личную стражу для мэтров и мэтресс. Так теперь они называли свою жатву. И люди шли. Исполненные отчаянием и готовые цепляться даже за столь гнилую соломинку. И не было полиции до этого никакого дела, ведь в самом Мэтримониуме сказали, что это не противоречит ни одному из действующих законов. Пусть изменились лишь слова…

Не суйся из тени порою ночной

Аша нервно повела плечами и отошла от окна, плотно задернув шторы. У Асамунов начался сезон жатвы, и пускай неписанные договоренности между ними и Венделия держали работорговцев подальше от людей Аврила, светиться лишний раз не стоило. Ни одна договоренность не застрахует от «несчастного случая».

Женщина глубоко вдохнула и брезгливо покосилась на кружку сарцина, уже остывшего и покрывшегося противной пленкой. Напиток давно не успокаивал и был скорее привычкой, не способной приглушить ни злость, ни волнение. Аврил никак не отстанет, хотя Кристин уже наняла надежных целителей для шестой. Похоже, случай с отравлением посеял меж ними разлад, хотя Аша с трудом могла представить Кристин в таком ключе. Так или иначе, Аврил теперь дергает ее по поводу и без, а в Исследовательском центре начинают задаваться неудобными вопросами, решать которые министр не спешит. Не хватало еще только потерять работу! Человек, женщина, да еще и специфическим образованием! Найти что-то приличное с таким комплектом почти невозможно, а зависеть от Аврила… Такое хорошо не заканчивается. Какого бы интеллигента он из себя не строил, истинную сущность Венделия не скрыть за вежливой улыбкой!

Женщина неохотно взяла чашку и, погасив свет, отправилась в спальню мимо закрытой двери зала. После случившегося она еще долго не сможет туда спокойно заходить. Закрывшись в спальне, Аша с ногами забралась на кровать и отпила из кружки. Никакого вкуса. Только холод да трава к губам липнет! Тревожный взгляд упал на телефон, стоящий на прикроватной тумбочке. Девочки давно должны были доехать до Рейнхарма. Что-то стряслось? Каким путем их повел Михель? Повел ли он их вообще? Ублюдок не реагирует на звонки уже четыре дня, а в лавке, похоже, никого нет… Что если нарвались на людей Реймонда?! Аша тряхнула головой. Нет. Точно нет! Министр в отставке бегает по инстанциям и пытается отмыть свое имя. Нет ни уважения, ни денег, чтоб хоть кто-то остался с ним!

Аша практически осушила кружку и отставила ее в сторону, чувствуя, как нервный комок застревает в горле и начинают трястись плечи от едва сдерживаемых эмоций. Да какой врах вынудил этих дурочек сюда соваться?! Аша всхлипнула и вытерла лицо рукавом халата. Скоро первый час… Стоит лечь спать, но сон не идет, хотя все тело ноет после длительных поездок по городу и сил хватает лишь на переживания.

Спустив ноги на пол, Аша медленно поднялась с кровати, чтобы дотянуться до выключателя, когда из соседней комнаты послышался громкий шум и звон лопнувшей струны. Женщина резко вздрогнула и тут же выдохнула. Тем утром они собрали лишь самое необходимое, и виолончель Илинеи осталась здесь. Аша переступила через порог зала, словно через себя, с удивлением чувствуя дуновение ветра от окна, но, так и не вспомнив, когда успела его открыть. Женщина бросила взгляд на софу, на которой в лунном свете виднелись следы крови. Крови ее маленькой девочки…

Аша отвернулась

— И кого мне просить о ее благополучии, если сама она ничего не слушает? — прохрипел шепот женщины в ночной тиши.

Быстрым движением она подхватила виолончель за гриф и поставила ее в угол, мельком осматривая торчащую струну. Она бы с удовольствием купила с десяток новых струн, если бы это имело смысл. Если бы ее девочки наконец-то сообщили о себе. Хоть что-нибудь. Аша подошла к окну и глубоко вдохнула холодный ночной воздух, краем глаза замечая внизу движение. В неровном свете газовых фонарей она с трудом различила пару фигур, направляющихся к ее подъезду, и тут же отстранилась, закрыв окно. Добрые люди в тринадцатый час не шастают. Не в сезон жатвы.

Она спешно покинула зал и юркнула в спальню, освещенную одной единственной лампочкой, свисающей с потолка. И только Аша принялась расстилать постель, как с ужасом осознала, что кто-то стучит в дверь. Женщина затихла, надеясь, что визитеры уйдут, решив, что она спит или отсутствует. Однако стук в дверь стал лишь требовательнее. Возможно, они увидели ее в окно или полоска света предательски выбивалась из щели. Из запертого ящика тумбочки Аша достала миниатюрный кольт, почти игрушечный. Немногим больше тех, что встраивали в посуду знатных господ для самозащиты. Почти бесшумно она подошла к двери и кротко спросила, кто там.

— Аделина, — последовал столь же короткий ответ.

Голос прозвучал знакомо. Аша с сомнением посмотрела на дверь, но все же отперла ее, не спеша опускать кольт. Она медленно приоткрыла дверь и выглянула в щель.

— Что вы здесь делаете? — тихо спросила Аша. — Никто сейчас в здравом уме на улицу не высунется.

— У нас нет времени на человеческие страшилки, сиера, — раздраженно отозвался Зейн из-за спины супруги. — У нас к вам серьезный разговор.

— Если вы об Илинее, мне нечего вам сказать, — слова с трудом проходили сквозь горло.

— Может, мы поговорим внутри? — осторожно произнесла Аделина.

Аша неохотно распахнула дверь, впуская незваных гостей в квартиру.

— Проходите на кухню, — махнула рукой Аша, направляя под ноги пустой безжизненный взгляд.

Аделина, шедшая сюда, как на войну, растеряла весь свой запал при виде осунувшегося лица женщины, отчасти жалея о своей идее наведаться сюда лично. Взгляд колдуньи невольно упал на запертую дверь зала, но словно предчувствуя нечто нехорошее, Аделина ускорила шаг, молча пройдя в кухню. Из коридора послышался щелчок замка и тяжелые шаги. Аша включила на кухне свет и мрачно посмотрела на чету Лион. Почти механически она прошагала к плите, чтобы поставить чайник. Не ради чая. Ради того, чтобы не стоять к пришедшим лицом. Чтобы не начинать разговор, который как нож водит по свежей ране. Чтобы не смотреть в глаза и не искать оправданий. Но чайник не может тянуть время вечно.

— Я вижу, что вам тяжело, Аша, — аккуратно искала подступы к диалогу колдунья.

— Вы говорили, что наша дочь уехала домой, но мы никак не можем с ней связаться, — тут же перешел к делу Зейн, за что Аделина ткнула его в бок.

— Аша, умоляю вас, мы не находим себе места!..

Аша стукнула кружкой по столешнице и, не разворачиваясь, начала говорить. Тихо, без намека на эмоции.

— Места себе не находите? Ничего вы не видите, ничего не знаете, сиера Аделина, — она медленно повернулась к ним лицом. В уголках ее глаз блестели слезы, жестокие, беспомощные. — А вас, Зейн, похоже, вообще ничего не волнует, — колдун было подался вперед, но Аделина мгновенно пресекла его попытки. — Хотите правду? Пожалуйста. Я не знаю, где они, — голос ее хрипел, не срываясь только чудом. — Они могли добраться до Рейнхарма и обратно уже раза три! Но их там нет. Никто их не видел, никто не слышал, — последние слова она почти проглотила.

— Аша… — колдунья поднялась и сочувственно протянула к ней руку.

Женщина отвернулась.

— Я своими руками сшивала раны своей умирающей дочери, а теперь даже не знаю, жива ли она сейчас, а вы мне говорите про звонки?! — колдуны вздрогнули и шокировано переглянулись между собой. — Я не меньше вас хочу знать, где они, все ли с ними в порядке! Хочу знать, что они в безопасности, что просто задержались в дороге. Но я не знаю! И никто не знает! — она медленно сползла по створкам шкафчика на пол, закрывая лицо руками.

— Аша, что случилось?! — Аделина схватила ее за плечи, вынуждая смотреть в свои светлые глаза, пока Зейн настороженно наблюдал со стороны. Однако Аша лишь качала головой и бубнила что-то себе под нос. — Зейн, что ты сидишь? Дай ей воды! Аша, милая, прошу тебя! Нам нужно знать больше. Мы должны обратиться в полицию! Мы не можем просто сидеть и ждать чуда!

Женщина глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь, и внимательно посмотрела в лицо колдуньи.

— Полиция не будет их искать. Михель наверняка повел их через каналы, а их для полиции не существует, — сквозь ее слова пробивался нервный смех. — А Михеля… Михеля тоже нет!.. Ха… ха-ха-ха… — сотрясаясь, она уткнулась носом в плечо Аделины.

Колдунья приложила два пальца к ее лбу и прошептала короткое заклинание, после которого женщина обмякла, проваливаясь в небытие. Зейн подхватил бессознательное тело на руки и направился к спальне.

— И что будем делать? — тихо спросил он, не поворачиваясь к жене лицом. — Она явно не в себе.