Между двух миров

— И никаких чувств? Эмоций? Желаний?

— Ничего.

— А она, другая Анна, сохранится?

— Да, она найдет себе или уже нашла, другой сосуд. Это идеальный побег. Она будет свободна.

— Это если Каролин умрет, а если нет?

— Рано или поздно все равно умрет. Даже если не сейчас. Двадцать или сорок лет, в пустыне Арради времени нет.

— И ты не можешь ей помешать? Как-то слиться обратно? Или ты не хочешь?

— Слиться обратно не выйдет, этот процесс необратим. Мы теперь разные Анны. Она почти добилась чего хотела. Фархад получил таблицу, а она свободу. Осталось только выяснить, кто он. Почему королева держала его взаперти. У Анны есть уверенность, что она знает ответ, что все узники королевы — это колодцы памяти изначальных. Они хотели уйти, уступить место, а она была не согласна. Она обманула их и запечатала в тюрьме из плоти и костей. Теперь она хочет их освободить. И цена не имеет значения.

Из кухни выходит Йен.

— Все готово, — говорит он, он хрустит хлебцем серого цвета и крошки сыплются ему под ноги.

— У меня пропал аппетит, — говорит Ольга. Она прикладывает ладонь к стеклу, смотрит на свою руку и бледного отражение.

За окном клубится воздушный океан.

— Какой вообще смысл тогда искать правосудие, если мы даже не…

— Не живые? — уточняет Йен. — Ты есть то, во что ты веришь, пока ты веришь — ты живой.

— И давно Анна тебе сказала? — спрашивает Ольга.

— Давно, но мне все равно, — отвечает Йен. — Пока я могу, я буду получать удовольствие и жить, и плевать как это называется. Мне дано тело и способность чувствовать, буду использовать на полную катушку! И я не хотел бы стать неведомым, вечно оглядываться на свои прошлые ошибки, вот уж извините, не хочу. Лучше начинать все с начала.

— А как же второй шанс? Что если в новой жизни, ты сможешь исправить эти ошибки?

— Я лучше научусь жить с ошибками, чем буду бегать за хвостом цая в попытке прожить какую мифическую, идеальную жизнь. Зачем? Пустая трата времени. Пустая трата бесконечности. Ужас же! Ты только представь! — говорит Йен. — Тащить за собой такой багаж!

Ольга пожимает плечами, видимо ее сжигают демоны сожаления и она прокручивает в голове возможности. Безграничные возможности открывшегося ей знания. Что бы она сделала, будь у нее еще одна жизнь? Смогла бы она прожить ее иначе? И не просто одна жизнь, а бесконечное множество!

— Из-за этой таблицы будет война, — говорит Ольга и поворачивается, наконец, к тебе лицом. Руку она складывает на груди, будто защищается. Она считает тебя виноватой и она права.

— Кто знает про неё? Кто умеет пользоваться и насколько это сложно? — спрашивает детектив Полански. — Надо предотвратить утечку.

— Это не наша забота, этим займется та, которая придет после меня. Мы ничего не сможем сделать. Заары неприкасаемые.

— И давно ты превратилась в безвольную тряпку? — злится Ольга. — Оболочку боишься повредить? Они делают в моем городе что хотят и им все сходит с рук, не думаю, что получив в свое распоряжение власть Дома, Надира остановится! А если эти куски дерьма поймают твоего пацана? Куда тогда денется его сущность? На этот случай план есть?

Ольга хватает куртку с кресла и идет к двери.

— Удачи тебе в новой жизни! — кричит Ольга не оборачиваясь, хлопнуть гермодверью невозможно, но она пытается и в рамке вспыхивает красный цвет.

Йен провожает ее взглядом, а потом смотрит на тебя.

Тебе кажется, что ты так устала, что не сможешь встать с дивана.

— Ты это специально, да? Хочешь чтобы она ушла.

Ты смотришь на Йена.

— Какой то ты слишком умный для своего возраста, — отвечаешь ты и щуришься на него, жаль только ничего не видишь. — Где твоя еда, я голодная, как мокрый урса.

— А это еще что зверь такой? — хмурится Йен.

— Это не зверь, — смеешься ты. — Это младший демон из пантеона подземного мира равианцев, они приносили ему в жертву детей и верили, что он в ответ приносит им дожди. Первое столетие после прилета, упадок цивилизации, ритуализации всего и вся, мир тогда был страшным местом. Изначальные не сразу явились людям, они долго приглядывались.

В тебя влезает почти две тарелки острой лапши, две серые лепешки из водорослей и много кофе сверху. Тело тяжелеет и ты пытаешься уронить голову на стол, но Йен трясет тебя за плечо.

Ты вздрагиваешь и оглядываешься. Кухня все такая же белая, но уже не стерильная. За окном прилив и сплошной туман.

Тебя окружает привычная уже тишина.

— Скажи мне, какой у нас план? — спрашивает мальчик.

— У нас? — удивляешься ты. — Ты свою часть выполнил, ты можешь идти жить дальше. Анна оставила тебе денег?

— Дело не в деньгах! — возмущается Йен. — Я хочу помочь!

— Зачем тебе это? — ты правда не понимаешь. — Ты можешь быть свободен! Все твои долги перед ней оплачены!

— Ты в людях совсем не разбираешься, да? — смеется Йен.

Ты щуришься на него.

— А ну снимай рубашку, — командуешь ты ему, от удивления Йен отшатывается и поднимает руки.

— Эй, полегче! — кричит мальчик. — Это не я! Она предлагала занять его место, но я отказался! Я же сказал, что мне это не нужно!

Но рубашку он все таки снимает. Он тощий, почти одни кости. Ты осматриваешь его со всех сторон, но не находишь ни печатей, ни йондалей ни других меток.

— Нет, штаны я снимать не буду, — качает головой Йен и натягивает рубашку. А ты понимаешь что это все равно бесполезно, пометь Анна его, ты бы и не нашла печать. Ты больше не видишь сквозь плоть и кости.

— Так какой план, босс?

Ты смотришь в пустую кружку, на черные круги от кофе на дне.

— Говорят, изначальные, рассеивали оболочки вместе с памятью, чтобы не оставлять следов. И это было разумно. Тело многое может про тебя рассказать. Я думаю, что это доктор использовал девушек, чтобы подобраться к Дому Рае. Он не бездумно лишил себя жизни, у него тоже была страховка. Он занял чью-то оболочку. Кого-то из зааров. Того, кто тоже был на тех вечеринках. Доктор хотел власти, он выбрал бы кого-то могущественного.

— Халисса? — удивленно поднимает брови Йен.

— Если накачать его кровью и алкоголем одновременно, то он будет под эйфорией несколько часов, и с ним можно делать, что хочешь.

— И куда он его дел? В какую-то другую оболочку?

— Да, и не в пустую, а в ту, где он быстрее сойдет с ума.

Ты смотришь на терминал, почти семь часов вечера.

— Навестим наших жертв в психушке, — говоришь ты. — Ставлю свою оболочку, что в одной их них Халисс Рае. Если я права, то все, что нам нужно, это освободить его сущность. Твой полицейский жетон имеет силу?

— Конечно! — отвечает Йен. — Может я и не не детектив, но мои полномочия вполне официальны. Правда, допросы я проводить право не имею, но ведь они об этом не знают, — Йен спрыгивает со стула и поправляет ворот. — Я похож на пратца?

Ты смеешься.

— Чуть меньше самодовольства и чуть больше цинизма.

Йен выпрямляется и пытается изобразить цинизм.

Ты качаешь головой.

— Говорить буду я, а ты многозначительно молчать.

— Да ты себя в зеркало видела? Ты же выглядишь как твой пацан! На мне хотя бы рубашка, а не толстовка!

Ты смотришь на себя и понимаешь, что Йен прав. Не тянешь ты в таком виде на полицейского, а просить Ольгу вернуться, ты не можешь. Не надо держать от этого подальше.

— Скажешь, что я свидетель и надо провести опознание. В детали не вдавайся. Есть планшет? Зайти в Сеть департамента и найти имена всех трех жертв, у меня только их фотографии, нам нужно больше информации.

Йен кивает, идет в гостиную и оттуда кричит:

— А что будет когда мы освободим Халисса?

Ты кричишь в ответ:

— Его сущность вернется в инкубатор.

Йен нашел планшет и теперь стоит на пороге кухни.

— Они узнают о подлоге и отправят к нам дознавателей? Но как же тайна таблицы? Если они поймают доктора…

— Не поймают, но заставят бежать и прятаться. Ни Творец, ни Эбо не видят йондали из таблицы изначальных, они его не найдут, еще и потому, что не верят в существование (не)периодической магии. Халисс ничего не вспомнит еще лет сорок минимум, а Надира под пристальным вниманием Дома будет молчать. Ей не выгодно отдавать свои козыри. Мы выиграем время, потом я вернусь через инкубатор и подергаю за хвосты.