Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке

Глава шестидесятая, в которой мистер Коллинз читает проповедь о божественной любви

«Воздел он руки в черной сутане к небу и возопил:

— Мгновения отделяют здорового от болезни, счастливого — от горя, богатого — от нищеты, а живого — от смерти! Бойтесь, грешники, внезапна ваша жалкая смерть и страшна, и ничто не убережет вас от Его карающей длани…» Из «Истории зловещих событий…»

На клумбах вокруг приходской церкви Розингса расцвели нарциссы, и их сладкий аромат подействовал весьма умиротворяюще на истерзанные сердца гостей леди Кэтрин.

Обитатели Розингса (за исключением мистера Бингли, который еще с трудом передвигался) пришли на воскресную службу в самом благодушном настроении.

— Гррр-м, — говорил генерал Бридл своей спутнице, чувствуя себя превосходно после сытного завтрака. — Как-то в Индии, помню, было вот такое же чудесное утро — и небо голубое, и солнце ласковое, и птички щебетали всякие, и что-то, гррр-м, также восхитительно пахло… гррр-м…

— Верно, благоухали какие-нибудь тропические цветочки, — отозвалась леди Кэтрин, ощущая приятный трепет в груди — впервые за много-много лет она отправлялась в церковь в сопровождении джентльмена. Она искоса взглянула на генерала, с замиранием сердца отметила его молодецкую выправку и бравый вид и довольно вздохнула.

— Цветочки? — недоуменно переспросил Бридл. — Гррр-м… Это была конюшня, мадам, именно конюшня, куда я отправился навестить своего серого мерина Магараджу… гррр-м…

— Магараджу, — с пониманием кивнула леди Кэтрин, которой показалось столь естественным и даже достойным генерала поступком — проведать в конюшне своего коня.

«Настоящий джентльмен, — подумала она, — истинный англичанин…»

Полковник Фицуильям шел рядом с мисс де Бер. Она вежливо приняла его предложение проводить ее в церковь и по дороге даже опиралась на его руку, но голова ее была опущена, она больше молчала, отделываясь краткими и невнятными репликами в ответ на его пространные рассуждения о погоде, предстоящей воскресной службе и вчерашнем происшествии с Бингли.

«Возможно, я была неправа, — думала Энн, вдыхая свежий утренний воздух, напоенный тонким ароматом цветущих нарциссов, — и Фицуильям вовсе не отказывался от меня… И зачем мне страдать, тем более, чахнуть в разлуке?.. И почему я решила никогда не смотреть на него? Вот, право, глупое решение — из-за какой-то гордости добровольно отказаться от возможности увидеть его красивые темные глаза…»

Она покосилась было на полковника, но тот в этот момент имел неосторожность залюбоваться зацветающим боярышником и не заметил нежного взгляда кузины, брошенного на него.

— Это утро напоминает мне кульминационный вечер в романе «Роковая ночь», — болтала Джорджиана, держась за локоть капитана Шелли. — Представьте: буря — свищет ветер, грохочет гром, небо раскалывает молния, хлещет дождь…

— Но чем же столь… хм… зловещий вечер из романа похож на это пригожее утро? — поинтересовался капитан, с удовольствием разглядывая очаровательный профиль мисс Дарси, видневшийся из-под кокетливой соломенной шляпки с красными маками.

— Как раз в эту знаменательную ночь леди Кларетта отправилась в церковь, чтобы обвенчаться там с мужественным рыцарем сэром Мироном, — пояснила ему Джорджиана, — который не побоялся ни заколдованного замка, ни грозного опекуна своей возлюбленной, ни ее суровой тетушки…

Мисс Бингли, чуть прихрамывая — не столько от боли в лодыжке, сколько от желания вызвать заботу и беспокойство за нее у сэра Юстаса, — шла под руку со своим благоприобретенным поклонником.

— Осторожно, здесь на дорожке выемка, — предупредил судья свою дамы и деликатно обвел ее вокруг невесть откуда взявшейся лужи.

— Вы весьма любезны, — не преминула заметить Кэролайн, с милостивым видом принимая ухаживания своего кавалера, одновременно досадливо жалея, что мистер Дарси не видит, каким успехом она пользуется у весьма достойных джентльменов. Вчера за обедом леди Кэтрин все время намекала на вроде бы состоявшуюся помолвку Дарси и мисс де Бер, и Кэролайн, проведя беспокойную ночь, твердо решила принимать все знаки внимания судьи. «О, мистер Дарси еще пожалеет, что столь опрометчиво обручился с этой серой мышью Розингса, — думала мисс Бингли, — и быстро поймет, кого он потерял, когда узнает, что я не собираюсь кручиниться по поводу его помолвки…» Она бросила быстрый взгляд назад, где рядом с лейтенантом Йориком шла мисс Элизабет Беннет, и с торжеством отметила бледность и огорченный вид своей бывшей соперницы. «Зато он не достанется и ей», — пришла к приятному выводу Кэролайн и обратила свой взор и слух на судью Фэйра, восторгавшегося прекрасным утром и своей не менее прекрасной спутницей.

— В церковь нужно ходить раз в месяц, — бурчал мистер Херст, тяжело вышагивая рядом со своей супругой. — Каждую неделю таскаться в такую даль — и ради чего? Чтобы выслушать изречения этого недалекого пастора Коллинза. Что он может сказать путного, если не может отличить вермут от портвейна? Недавно так попросту осрамился — назвал херес мадерой… Священник, не понимающий толка в вине, скажу я вам, никуда не годится…

Он шумно вздохнул, вспомнив о недопитом графине с мадерой, стоящем на угловом столике в гостиной…

Миссис Херст беспокойно оглянулась и громко зашептала:

— Что вы такое говорите, мистер Херст?! Мистер Коллинз — весьма уважаемый пастор, и такой начитанный, так много всего знает… Третьего дня он как раз подтвердил положение о небесных светилах, кои являются дланью Господней для путешествующих и странствующих, особенно отметив роль Марса в собирании на небе туч и молний…

— С головой у него до сих пор не все в порядке, — согласился мистер Херст и прибавил шаг, надеясь занять в церкви боковое место у выхода, чтобы иметь возможность как можно раньше им воспользоваться.

Мэри цеплялась за рукав изумительно-изумрудного сюртука мистера Тинкертона, пребывая в самом блаженном состоянии. Когда он после завтрака подошел к ней и попросил разрешения препроводить ее в церковь, она на какое-то время даже перестала дышать. И сейчас, идя с ним по дорожке к церкви, все еще не могла поверить в собственное счастье.

— Как вы думаете, сэр, — неуверенно обратилась она к нему, — разумно ли праздное времяпрепровождение? Бесцельные прогулки или, например, пустые беседы, соблазняющие нас своей привлекательностью, хотя последствия их могут быть чреваты для неокрепших душ и неуверенностью в собственной твердости духа?

— Искушение предопределено свыше и не случайно. Духовное уныние, робость или мнительность, напротив, притупляют чувства телесные, каковые только и могут вознаградить душу человеческую, — ответил сыщик и в очередной раз поправил в петлице своего сюртука фиолетовую фрезию, чуть ли не единственный уцелевший цветок на клумбе, накануне изрядно потоптанной гунтером.

Мэри задумалась, пытаясь постичь всю глубину слов мистера Тинкертона, наморщила лоб и… споткнулась. Ее спутник ловко подхватил девушку, пожал ее пальчики и улыбнулся.

— Крышка ковчега украшена крыльями херувимов, — многозначительным тоном сказал он. Глаза его, принявшие оттенок изумруда, блеснули, а Мэри залилась густой краской и еще крепче ухватилась за обшлаг сюртука своего кумира.

Лейтенант Йорик сопровождал мисс Элизабет Беннет, когда по дороге к ним присоединились и дамы из Хансфорда — миссис Коллинз, миссис Беннет и Джейн с Китти.

Китти все время поглядывала на лейтенанта, тихонько хихикала и краснела, когда встречалась взглядом с молодым офицером, который галантно подставил свои локти старшим дамам.

«Я так же весел, как монарх

В наследственном чертоге,

Хоть и становится судьба

Мне поперек дороги…»

— мурлыкал Йорик, в то время как миссис Беннет то поглядывала на впереди идущую Мэри с Тинкертоном, то на смущенную Китти, соединяя ее глазами с веселым лейтенантом.

— Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, — глубокомысленно вещала она. — Лидия, например, задала нам всем столько хлопот… Но если подумать, что она вот-вот выйдет замуж, то все кажется не столь уж безнадежным…

Элизабет и Джейн переглянулись, а миссис Беннет продолжала:

— И кто мог подумать, что прохудившаяся крыша Лонгборна приведет к стольким приятным последствиям?! А ведь я была в отчаянии, когда она чуть не рухнула, надо признать. Счастье, что у мистера Беннета есть столь великодушный и гостеприимный кузен…

Миссис Беннет повернулась к Шарлотте, которая, несмотря на происшедшие накануне вечером неприятные события, пребывала в весьма хорошем настроении.

— Уверена, вы помиритесь с мужем, дорогая Шарлотта, — заявила миссис Беннет и, увы, не встретив подобающего отклика у миссис Коллинз, кроме вежливой и несколько кривоватой улыбки, продолжила: — До чего же бесподобно пахнут нарциссы! Весна, любовь…

Миссис Беннет зажмурилась. Умиротворенное удовольствие растекалось по ее лицу…

Колокол негромко звонил, и в аллее у церковной ограды уже ждали сельские жители, мечтавшие взглянуть на нарядных дам и джентльменов, следующих в церковь.

Все расселись на скамьях. Леди Кэтрин любезно предложила генералу Бридлу место по правую руку от своего кресла, затем, поколебавшись, пригласила судью Фэйра занять место слева, так что Энн, лишенная к тому же обычного прикрытия в лице миссис Дженкинсон, неожиданно оказалась почти на самом краю господской скамьи бок о бок с полковником. Осознав, что при любом неосторожном движении их локти или колени могут соприкоснуться, она смутилась, покраснела и уронила молитвенник. Полковник не посрамил славную английскую армию. Он ловко подхватил книжку до того, как она коснулась пола, и подал девушке прошептав:

— Мисс Энн, опасно так часто ронять книги.

Все было проделано так быстро, что леди Кэтрин ничего не успела заметить, а Энн так и не смогла понять — на самом ли деле полковник чуть вздрогнул, когда их руки соприкоснулись, или все это ей только привиделось.

Пока она терзалась догадками и думала о том, наберется ли она в ближайшее время храбрости, чтобы поднять глаза от страницы молитвенника, церковный хор запел псалмы. Прихожане уже знали о беде, случившейся с их пастором, а потому особенно выразительно выводили слова: «Ибо стрелы Твои вонзились в меня, и рука твоя тяготеет на мне, нет целого места в плоти моей от гнева твоего…»

Мистер Коллинз поднялся на кафедру и начал читать главу из Священного Писания. Он всегда был неважным чтецом, а после случившегося голос его звучал совсем тихо и слабо, временами срываясь на фальцет. Однако сегодня в церкви царила непривычная тишина, и все прихожане буквально пожирали проповедника глазами. Потому что неожиданно для всех мистер Коллинз избрал четвертую главу из первого послания Иоанна, повествующую о любви.

Изумленные селяне и благородные дамы и господа внимали словам, никогда прежде не звучавшим под сводами церкви Розингса:

— Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Бога никто никогда не видел, если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает и любовь его совершенна есть в нас. В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение, боящийся не совершенен в любви. Кто говорит: «Я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец, ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего.