Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке

Глава семьдесят вторая, в которой джентльмены пытаются взять быка за рога, а дамы дважды отмеряют и режут

«Слабым откликом прозвучали в ее истомившемся сердце долгожданные слова избранника, и не было в ней радости, а только сомнения о смуте грядущей…» Из «Истории зловещих событий…»

Кэролайн обнаружила себя полулежащей на диване. Рядом — на его противоположном конце лежал сэр Юстас, тоскливо поводя единственным глазом. Второго не было видно из-за массивного кровоподтека. Мисс Бингли нервно сбросила с себя кусок мокрой тряпки, выпрямилась и с отчаянием уставилась на судью. «Ну почему мне так не везет?! Дарси на меня и не смотрит, дурнушке Энн достается полковник, а мой единственный верный ухажер едва не погиб, выглядит жутко и… неужели останется без глаза?! Судьба явно несправедлива, отдавая все лучшее тем, кто этого не заслуживает!»

Судья, очнувшись от вскрика мисс Бингли и увидев, как она упала в обморок, был неимоверно растроган столь явным проявлением чувств. Превозмогая головную боль и подступающую тошноту, сэр Юстас пытался собраться с мыслями.

«Сейчас, или никогда, — думал он. — Мисс Бингли определенно ко мне неравнодушна… Самая умная и красивая леди, появившаяся на моем тернистом жизненном пути… Все скоротечно, и мы не замечаем, как проходят наши лучшие годы… сейчас, я сделаю то, что должен сделать!»

Обстоятельства складывались как нельзя удачно: Тинкертон только что выставил всех из библиотеки, и вышел сам — встречать аптекаря. Судья остался наедине с мисс Бингли и решил незамедлительно воспользоваться этим обстоятельством. Он приподнялся на локте, чтобы предложение руки и сердца было более весомым, и прошептал:

— Мисс Бингли!..

— Да, сэр Юстас, — сладким голоском пропела удрученная своими думами Кэролайн, надеясь, что глаз мирового судья все-таки не слишком сильно пострадал.

— Мисс Бингли! — повторил судья и с ужасом осознал, что необходимые в данном случае слова вылетели у него из головы, и единственная фраза, вертевшаяся на языке: «Именем Британской империи», была явно не к месту. Сэр Юстас лихорадочно закопался в дебрях своей памяти, и неожиданно вспомнил о неком письмовнике, помогающем объясниться с дамами в поэтических выражениях, и крайне популярном среди офицеров *** полка, в котором когда-то судья прослужил два года.

— Вы что-то хотели сказать, сэр Юстас, — нетерпеливо напомнила Кэролайн.

— Ах, да! — судья заерзал на диване и с необычайным жаром в голосе воскликнул:

— Мисс Бингли! Сударыня! Наш жизненный путь…усыпан… не розами, нет! Уставший путник…старый солдат, привыкший к барабанному…бою…ох…сможет ли он прижать к своему сердцу нежный цветок?!!

— Барабанному бою?! Что с вами, сэр Юстас?! — тонким скрипучим голосом взвизгнула перепуганная Кэролайн.

— Ваш нежный голос — как музыка, звучит в сердце, привыкшем…ой…к грохоту… орудий… — продолжал гнуть свое судья, не сводя с мисс Бингли пылающего страстью глаза.

— О, Господи! — Кэролайн подпрыгнула и закричала:

— На помощь!!!

В библиотеку влетел Тинкертон, за ним семенил мистер Бейтс с чемоданчиком.

— Что случилось? — сыщик с интересом посмотрел сначала на судью, бормочущего какие-то странные фразы, а потом на взволнованную мисс Бингли.

— Он… Он бредит!.. Он… сошел с ума!!! — Кэролайн всплеснула руками, вскочила с дивана и опрометью выскочила из библиотеки.

— Спокойствие духа и покой телесный — путь к гармонии, — невозмутимо заметил аптекарь и направился к пострадавшему.

Судья не понял, почему, вместо ожидаемого нежного женского личика, над ним склонилось мужское, украшенное круглой бородавкой над левой бровью. «Нежная фиалка, барабанный бой, на службе его величества… — причитал сэр Юстас. — Очередное преступление… Люстра… Прижать к груди… Расследовать по свежим следам… Опросить… допросить свидетелей…» Он чувствовал, что с ним что-то делают, потом куда-то несут, и в голове его раздавался барабанный бой, а мисс Бингли почему-то повторяла басом: «Надейся на лучшее, но приготовься к худшему…»

Когда он смог открыть глаз, то увидел, что лежит в своей комнате. Прямо перед ним раскачивались складки балдахина кровати, между которыми широкой улыбкой сияло лицо генерала Бридла.

— Где она?.. Я хотел сказать… — судья задумался, и было видно, что это дается ему с трудом. — Генерал… Нужно, допросить… Срочно… — он застонал и затих.

— Сэр Юстас, ну-ка, ну-ка, взбодритесь. Нам, старым солдатам, не пристало… гррр-м…

— Наши обязанности… преступник… допросить… Дарси… умоляю… — прошептал Фэйр.

— Вы хотите, чтобы я занялся допросами? — удивился Бридл. Гррр-м… долг офицера, конечно, обязывает…

Генерал выпрямился, устремив вдаль до странности мечтательный взор.

— Пожалуй, гостиная подойдет, — наконец произнес он. — Гррр-м…

Он аккуратно задернул полог кровати, в которой забылся судья, и направился в гостиную.

— Йорик, где он? Срочно ко мне лейтенанта Йорика с бумагой и письменными принадлежностями! — приказал он дворецкому.

В гостиной он застал лишь мистера Херста, сидевшего в обнимку с графином бренди.

— О, наш бравый генерал! — Херст в знак приветствия приподнял рюмку с темной жидкостью и опрокинул ее себе в рот. Бридл, чувствуя некоторую слабость после насыщенного событиями утра — все же на него упала балка, не говоря уже о решительном объяснении с фиалкой, — также решил подкрепиться глотком-другим бренди, после чего развалился в кресле, мурлыкая под нос «Забыть ли старую любовь…»

Мистер Херст, пробормотав, что не выносит музыку, скрылся вместе с графином в неизвестном направлении, а вместо него появился бодрый лейтенант, у которого лишь царапина на щеке напоминала о недавнем катаклизме.

— Пригласите-ка сюда, мистера Дарси, Йорик, — пророкотал Бридл.

— Мистера Дарси?! — удивился Йорик.

— Да, да, именно его, — генерал потянулся за бренди, но не обнаружил его и удовольствовался хересом, графин с которым неосторожно забыл мистер Херст.

— Сэр, но мистера Дарси нет в Розингсе, — доложил Йорик. — Мистер Дарси уехал в Лондон… еще вчера…

— Это меняет дело, — кивнул Бридл. — Как-то я запамятовал, гррр-м… «Спою прелестнице моей…»

— Простите, сэр?

— Йорик, сынок, вы так молоды, — генерал затуманившимся взором окинул лейтенанта. — Вот мы все о делах, да о делах… А почему бы нам не поговорить…. гррр-м… например, о женитьбе… Хорошее дело, скажу я вам… И никогда не поздно, но лучше все же рано, чем поздно… в расцвете, так сказать…. гррр-м… Если скинуть годков… — прищурившись, он всмотрелся в Йорика, которых почему-то стало двое… Вот вы, молодые люди, гррр-м… не подумывали ли вы о женитьбе? Прижать к груди… гррр-м… источник наслаждения, а то и нежную фиалку… «И не грустить о ней…» — пропел он.

— Признаться, сэр, последнее время я подумываю об этом, — выпалил изумленный Йорик.

— Гррр-м… И у вас есть на примете тот оазис, к которому стремится измученная душа? — поинтересовался генерал.

— Да, сэр, хрупкий цветок… — покраснел лейтенант и переступил с ноги на ногу.

— Так что же вы медлите, лейтенанты?! — вопросил Бридл.

— Я, я, сэр… мы… Мне нужно поговорить с отцом… с матушкой… — забормотал Йорик.

— Сегодня же! Сейчас! — заявил генерал.

— Благодарю вас, сэр, но допросы, протоколы… Как же… — растерявшийся Йорик пошел было к дверям, но вернулся и вытянулся перед своим командиром.

— К черту допросы! — махнул рукой генерал. — К черту протоколы! «Забыть ли старую любовь»… До допросов ли, когда фиалка вдохнула новую жизнь в израненную душу старого солдата… Мальчики мои! Быстро седлайте коней и вперед — в родительский дом, за благословением. Чтоб через минуту я вас здесь не видел! Даю вам три дня отпуска!

Совершенно ошалевший лейтенант отдал честь и пулей вылетел из гостиной, а генерал, развалившись в кресле и покручивая ус, пророкотал: «Спою прелестнице моей…» * * *

Мисс Энн де Бер задумчиво посмотрела на МакФлая, развалившегося на ее кровати. Он спал так же шумно, как и бодрствовал: то взвизгивал, то похрапывал, то вдруг начинал барабанить задней лапой по покрывалу и беспокойно вздыхать. Перед Энн лежал дневник, в который она как раз записывала:

Энн подождала, пока на странице высохнут чернила, аккуратно закрыла тетрадь и достала другую, в которой старательно вывела:

Остаток дня в Розингсе прошел непривычно тихо и спокойно. Сестры Беннет отправились в Хансфорд, там и остались на обед, а раненный судья пребывал в своей комнате. Мисс Бингли пришлось весь вечер просидеть со своей сестрой, выслушивая ее жалобы на мистера Херста, который последнее время сильно пристрастился к спиртному и в данный момент доканчивал бутылку портвейна.

— Это все из-за покушения на его жизнь и всех этих ужасных происшествий, — заключила миссис Херст. — В Лондоне мистер Херст не позволял себе подобных излишеств…

Кэролайн кивнула в ответ, хотя прекрасно помнила, как и в Лондоне, и в Хартфордшире, и в других местах муж Луизы всегда находил веские причины для забвения в крепких напитках.

— О чем он только может говорить с этим вульгарным человеком? — спросила она, глядя на мистера Херста, который что-то втолковывал Тинкертону, развалившемуся в кресле напротив него.

«Если Тинкертона прилично одеть и подстричь он мог бы оказаться весьма красивым мужчиной, — подумала мисс Бингли, оценивающим взглядом окидывая худощавую жилистую фигуру сыщика. — У него интересные черты лица и необыкновенно яркие голубые глаза. Судья Фэйр, конечно, далеко не так хорош… Но Тинкертон — не дворянин. Сын какого-нибудь фермера или лавочника — в лучшем случае, — Кэролайн пренебрежительно скривилась. — Сэр Юстас же не только хорошего происхождения: у него положение, титул, состояние… Все это несомненно компенсирует некоторые недостатки внешности… Интересно, придет ли он в себя? Или удар люстры окажется роковым для его здоровья?..» Кэролайн содрогнулась, вспомнив выкрики судьи про барабанный бой и его заплывший глаз.

— Миссис Херст ничего не понимает в сугубо мужских делах, — тем временем рассказывал изрядно осоловевший мистер Херст своему собеседнику. — Представляете, она осмелилась потребовать, чтобы я перестал пить спиртное?! И даже пыталась привести какого-то аптекаря… или даже двух, чтобы те уговорили меня отказаться от рюмки портвейна после обеда. Мне пришлось спустить этих невежд с лестницы и заявить миссис Херст…

— Исключительно замечательно, — пробормотал Тинкертон. — Так мы узнаем людские пристрастия и грехи, к которым они ведут.

— Именно, что пристрастно! — крякнул мистер Херст. — Я ей так и сказал: миссис Херст, вы слишком пристрастно относитесь к обычаю истинных джентльменов, которые предпочитают портвейн после обеда всякому другому напитку…

Фицуильям тихо сказал Энн:

— Надеюсь, завтра или послезавтра я получу из Лондона специальное разрешение на брак.

Вчера он так и не понял, почему Дарси явился в Розингс без этой бумаги, хотя, судя по всему, успел получить его письмо, отправленное еще в понедельник. Едва Фицуильям поинтересовался, почему кузен, направляясь в Кент, не прихватил с собой разрешение, Дарси буркнул что-то непонятное, быстро поздравил его с помолвкой и укатил обратно в Лондон, пообещав прислать документ с нарочным в ближайшие дни.