Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке

Глава шестьдесят первая, которой джентльмены переходят в наступление

«Шериф грубо схватил леди Харриет и сжал ее в своих объятиях.

— Хочу насладиться тобой в предсмертный час! — прохрипел он.

Женщина вскликнула отчаянно и безнадежно…» Из «Истории зловещих событий…»

Мисс Бингли шагнула вниз на ступеньку и оглянулась, по привычке высматривая в толпе, выходящей из церкви, брата, но вспомнила, что с ним приключилось.

«Напасть какая-то, — говорила же я ему, поедем в Брайтон, нет, его повлекло в Кент», — подумала она, напрочь забыв, что сама же и уговорила брата и сестру с мужем принять приглашение леди Кэтрин де Бер приехать на пасху в Розингс. Она вздохнула, в который раз пожалела, что столько времени потратила на этого неблагодарного мистера Дарси, но тут ее взгляд наткнулся на устремившегося к ней сэра Юстаса.

«Что мне этот мистер Дарси, — Кэролайн сделала вид, что поправляет шляпку, для чего ей пришлось задержаться на месте. — Есть и другие, кто способен поддержать леди в трудную минуту…» Она нежно улыбнулась судье, отчего тот расцвел, суетливо одернул манжеты и склонился перед молодой леди в почтительно-галантном поклоне.

— Вы позволите, мисс Бингли… — он подставил ей свой локоть и медленно повел по направлению к Розингсу.

Кэролайн отметила весьма представительный и импозантный вид сэра Юстаса и кстати припомнила, что судья обладает положением, ничуть не уступающим мистеру Дарси…

— Мистер Дарси? Вы что-то сказали о мистере Дарси? — переспросил судья.

Мисс Бингли вздрогнула, спохватившись, что упомянула имя отсутствующего джентльмена вслух.

— Э-э… — замялась она, судорожно подыскивая оправдания своей рассеянности. — Я… э-э… подумала, что мистер Дарси и… гм… мистер Беннет пропустили столь проникновенную воскресную службу…

— И также ваш брат, мистер Бингли, — напомнил ей Фэйр.

— Да-да… как жаль, право… Мистер Коллинз сегодня превзошел самого себя, вы не находите?

— Вы абсолютно правы, — поддакнул ей судья, до этого дня ни разу не слышавший выступлений пастора в церкви. Он вспомнил слова проповеди, которые, как ему показались, вполне подходят для выражения собственных мыслей, и сказал:

— Признаться, не ожидал… не ожидал, что травма мистера Коллинза позволит ему столь ярко и я бы даже сказал — драматично — развить столь мудрое положение… Помните, мисс Бингли, как он сказал: «Двоим лучше, чем одному….»

Он придал своему лицу значительное выражение и, понизив голос, продолжил:

— Последнее время я задумывался… много задумывался, что… двоим лучше, чем одному, мисс Бингли…

— Вы очень верно это подметили, — подхватила мисс Бингли, все еще испытывая неловкость за упомянутое при сэре Юстасе имя мистера Дарси. И, чтобы убедить окончательно своего спутника, что это была всего лишь случайная оговорка, она воскликнула:

— Мистер Дарси, тем не менее, предпочитает быть один, замечу я. И вместо того, чтобы сегодня послушать воскресную проповедь, он…

— Мисс Бингли! — неожиданно прервал ее судья, крайне обиженный очередным упоминанием о Дарси. — Мисс Бингли, право же, зачем вам сдался этот мистер Дарси? Он еще так молод, но при этом заносчив, дерзок, я бы даже сказал — неучтив, к тому же ведет себя он весьма, весьма подозрительно… А ведь есть, есть достойные джентльмены… уравновешенные, добропорядочные, с немалым положением в обществе, смею заметить, наделенные… хм… определенной властью, облеченные, так сказать, доверием… И, если на то пошло, то и с вполне недурными доходами…

Кэролайн смешалась и даже оторопела от собственной оплошности и неожиданно пылкой речи судьи.

— О нет, сэр Юстас, — пробормотала она. — То есть… я лишь хотела сказать… гм… Ни в коем случае я не имела в виду, что… гм… упомянутый джентльмен вовсе не… Это просто мысли вслух, плоды размышлений…

— Такой хорошенькой головке не стоит утруждать себя долгими размышлениями, мисс Бингли, — судья несколько успокоился, подумав, что понять рассуждения леди — нелегкий труд.

«Думают одно, говорят — другое, полное отсутствие какой-либо логики в речах и поступках», — мысленно заключил он.

— Ах, да, — Кэролайн попыталась загладить неловкость и припомнить слова сэра Юстаса. — Вы упомянули что-то о недурном положении и уравновешенных доходах…

— Именно, мисс Бингли, — судья почему-то смутился и, выпятив грудь, стянутую нанковым жилетом, поправил шейный платок, завязанный причудливым бантом.

— Я с удовольствием выслушаю вас, — кокетливо улыбнулась Кэролайн. — Так что вы говорили… о добропорядочной власти… кажется?..

Сэр Юстас, потеряв дар речи, сумел только склонить голову в изящном, как он считал, поклоне.

Лейтенант Йорик вышел из церкви в прекрасном настроении.

«Она не прекрасна, но многих милей.

Я знаю, приданого мало за ней,

Но я полюбил ее с первого дня,

За то, что она полюбила меня!»

— пропел он и весело посмотрел на стоявшую рядом со своей матерью мисс Китти Беннет.

Несмотря на то, что ему почти ежедневно приходилось исписывать не один лист показаний свидетелей, чертить планы поместья Розингс, выслушивать попреки вечно всем недовольного судьи, гоняться по окрестностям то за злоумышленником, то в поисках сбежавшей девицы Беннет, жизнь казалась ему чудесной и удивительной. Всю службу он не сводил глаз с мисс Китти, любуясь прядкой волос, выбившейся из-под шляпки и нежной щечкой, которая появлялась, когда девушка поворачивала голову. «Утешайся женой юности твоей, любезной ланью и прекрасною серною», вспомнил он фразу из проповеди и подумал, что он достаточно молод, чтобы оценить и лань, и серну в лице мисс Китти Беннет, которая может составить ему самую подходящую жену юности…

«Матушка от нее будет в восторге, мои сестры полюбят ее, как родную сестру, а я…» — он хмыкнул и решительным шагом направился к девушке, зардевшейся при его приближении.

— О, лейтенант! — воскликнула миссис Беннет и простерла к нему свои руки. — Я так растрогана проповедью! Какие прекрасные слова: «…любить и почитать ее, ибо она относится с материнской нежностью и заботой…» Именно, именно с материнской нежностью и заботой я отношусь и к моим дочерям, и к их знакомым молодым джентльменам, особенно к офицерам…

Смутившийся от столь откровенных признаний, Йорик случайно заметил, как мисс Элизабет Беннет вздохнула и покосилась на свою старшую сестру, которая обреченно слушала свою красноречивую мать. Он перевел глаза на мисс Китти, та прыснула, прикрыв ладошкой рот, а лейтенант неожиданно для себя выпалил:

— Сегодня прохладно для апрельского дня, не правда ли?

Миссис Беннет с удивлением посмотрела на него, потом на безоблачное небо, на котором во всю свою весеннюю мощь сияло солнце, обмахнулась платочком и заявила, что ей ужасно жарко.

— Да, вы правы, лейтенант, — стремясь поддержать сконфуженного Йорика подтвердила Джейн и покосилась в сторону, где сквозь просветы в листве деревьев вдали виднелись очертания Розингса.

— Абсолютно правы — довольно тепло для этого утра, — повторила она, явно размышляя не об изменчивости английской погоды.

Элизабет хмыкнула и предложила проводить мать и сестер до Хансфорда. Китти стрельнула глазами в лейтенанта и потупилась.

— Вы позволите сопровождать вас, мисс Кэтрин Беннет? — спросил он.

— О, лейтенант, вы такой галантный кавалер! — воскликнула миссис Беннет с умильной улыбкой на лице и поспешно обратилась к старшим дочерям: — Джейн, подойди ко мне — ты мне нужна! Лиззи, я давно хотела тебе кое-что сказать…

С этими словами она подхватила девушек под руки и потащила их по дорожке, ведущей в Хансфорд.

Китти и Йорик переглянулись и медленно пошли следом.

— Я все время думаю, — наконец заговорила Китти, — только не смейтесь надо мной! — думаю о той белке… Что вы тогда хотели этим сказать?..

— Лейтенант Йорик, вас ищет судья Фэйр, — как из-под земли перед ними появился запыхавшийся лакей. — Я уж вас обыскался, а он сердитый такой…

Йорик с сожалением посмотрел на лицо девушки и вздохнул.

— Простите, мисс Беннет, я все вам объясню… в другой раз…

Поклонившись, он пошел за лакеем, а Китти в одиночестве побрела по дорожке парка.

По окончании службы полковник решился не только проводить Энн де Бер до дома, но и, пользуясь случаем, пригласить ее на прогулку в фаэтоне. Он с нетерпением ждал ее на дворе, когда из распахнутых дверей церкви выплыла леди Кэтрин в сопровождении генерала, Энн и расшаркивающегося мистера Коллинза.

— Превосходно, — говорила патронесса раскрасневшемуся от удовольствия священнику, поглядывая на Бридла, — превосходно и весьма волнующе… Я довольна — да, да! — довольна вашей сегодняшней проповедью, мистер Коллинз. Рада, что болезнь не повредила ни ни ваш ум, ни красноречие.

— Всегда! — с чувством восклицал пастор. — Всегда готов услужить вам, ваше сиятельство! И моя скромная речь была вдохновлена вашими поступками, вашим служением делу общества, как примером… — он тревожно оглянулся, — достойным подражания…

— И вот этот момент — когда призывалось услышать мои мудрые советы, ибо голос мой сладок, а лицо приятно… — я бы отметила особо, как наиболее удавшуюся часть проповеди… — добавила леди Кэтрин.

— Гррр-м, — промурлыкал генерал, — чистая фиалка — красотой, статью, цветом, ароматом… гррр-м…

Леди Кэтрин порозовела, милостиво кивнула замершему в поклоне пастору, пригласила его с женой и гостями на обед и двинулась по направлению к Розингсу, опираясь на руку генерала. Энн пошла за ними, а полковник поспешил догнать тетку и кузину.

Девушка покорно оперлась на предложенную кузеном руку, и некоторое время они прошли в молчании. Фицуильям, у которого в голове крепко засела фраза из только услышанной проповеди «если лежат двое, то тепло им…», с трудом смог сосредоточиться на настоящем моменте, напрягся, подыскивая достойную тему для разговора, кашлянул и… заговорил о переменчивой погоде в Кенте.

— Эти дни прямо-таки удивляют необычайно пасмурной и дождливой погодой, — заявил он, рукой показывая на голубое небо.

— Весьма удивляют, — вежливо подтвердила Энн и также посмотрела наверх.

— Э… — полковник подумал и сменил тему. — Царь Соломон был удивительно мудр и красноречив…

— Вы правы, — любезно ответила девушка и кашлянула.

Фицуильям почувствовал себя идиотом. «Если я немедленно не возьму себя в руки, то кузина не только не примет мое приглашение на прогулку в фаэтоне, но сбежит от меня с криками в ближайшие минуты…» — подумал он и сказал:

— Дорогая кузина… наш путь полон терний и шипов… хм… но однажды в жизни каждого солдата… божественный свет начинает завлекать его утомленные душу и тело под таинственный покров, где тепло… вдвоем…

Брови Энн удивленно поползли верх, а на щеках заиграл румянец.

Полковник мысленно выругался, крякнул и решительным голосом спросил:

— Доводилось ли вам бывать на развалинах римских построек, которые, как я слышал, находятся неподалеку от Розингса?