Клодет Сорель

— Понятия не имею. Я же их довез всего до Екатеринбурга, да и то только царя с царицей. Как они там распорядились дальше, насколько четко сработали — не имею информации.

Помолчал, подумал и добавил:

— Хотя, насколько я этих оглоедов из Уралсовета знаю, порядка у них никогда не было, от них всего, что угодно, можно ожидать. Как они работали — так могли и упустить, при этом соврут — недорого возьмут. Но наверняка не скажу. Если бы кто выжил, то, думаю, еще в гражданскую объявился бы, не упустил бы случая. Так что — вряд ли.

Тут и Кузя решился:

— Но такой возможности вы не исключаете, да? То есть, чисто теоретически кто-то из царских дочек мог спастись? А сын?

— Судя по тому, что до сих пор не объявились — не думаю, — повторил Стоянович сухо.

«Ага, не объявились! Еще как объявились!» — злорадно подумал помощник уполномоченного.

— Хватит вам про баб, — сурово оборвал интересную беседу Филин. — С ними как раз все понятно. Ты, давай, лучше расскажи, что дальше было? Как ты у белых-то оказался?

Стоянович отошел к столику, вытащил из пирамиды стакан, налил себе чаю, отхлебнул.

Все в комнате молчали, ждали, внимательно глядя на его манипуляции. Кузе тоже до обморока захотелось горячего сладкого чаю, но пока там стоял «подсудимый», он подойти стеснялся. Еще скажут, что он подлизывается. А если бы к горячему сладкому чайку да мягкую душистую бараночку! В животе аж все сжалось, как захотелось. Ну как они такую малость и не продумали?! Знают ведь, что люди с работы!

Стоянович, перехватывая обжигающий стакан то одной, то другой рукой, вышел на середину комнаты, сел на стул, скрестив ноги в синих бриджах.

— В мае восемнадцатого приказом Высшего военного совета Николай Ильич назначил меня командующим Самаро-Оренбургским фронтом. И в июне я прибыл в Самару.