Клодет Сорель

— Итак, папа, ты утверждаешь, что объявись кто-то из венценосцев, начнется борьба за трон?

— Безусловно. Большевики, естественно, постараются сделать все возможное, чтобы довершить начатое и убить выжившего. Или выжившую. Ну, а господа социалисты из временного правительства — что они, по-вашему, с ней сделают? Напомню, эти господа — это те же, кто в свое время посадил Семью под арест в Царском, а затем переправил в Тобольск, подальше от глаза людского. Им нужна какая-то княжна? Единственные, кому нужен хоть кто-то из Романовых — это яростные монархисты. Кого они могут сегодня поднять на борьбу во имя самодержавия? Много ли народу пойдет за них класть головы? Уверяю, что вы и батальона не наберете. Ведь теперь стало понятно, что и без царя тоже можно жить, даже еще лучше, потому что все позволено, никаких границ, никаких моральных ограничений, никакой совести.

— Но ведь представители рода Романовых — законные претенденты на царствование в России!

— Законные?! — яростно вскричал Александр Михайлович. — Побойтесь Бога! Законные. Да на Руси испокон веку законных правителей не было! Знаете ли вы, молодой человек, кто отец Ивана Грозного?

— Грозный был Иван Васильевич… Великий князь Василий?

— Ну, хоть что-то из гимназического курса отечественной истории помните. Ваше здоровье!

И они выпили еще по одной, закусив все тем же черным горелым хлебом, который макали в постное масло и присыпали крупной каменистой солью.

— Неплохо, правда, господа?

Елизавета Андреевна демонстративно вышла из комнаты.

— Сердится, — прокомментировал Александр Михайлович. — Это ничего, мама отходчивая, ты же знаешь, Андрей. На чем мы остановились?

— На отце Ивана Грозного, — подсказала Клодет.

— Благодарю. Так вот, отцом официально считается великий князь Василий Третий. Но есть тут одна закавыка: у Василия до этого 20 лет не было детей. Настолько не было, что он свою любимую жену Соломонию Сабурову сослал в монастырь, где она взяла, да и благополучно родила, представляете? Стоило ей обнаружить, что кроме старого князя есть и другие мужчины, как она немедленно забрюхатела, причем в весьма почтенном возрасте. А? Каков поворот?

— Да как же она в монастыре — и обнаружила других мужчин?

— Нравы-то раньше немного другие были. А потом — было бы желание, вы же знаете женщин! Но на этом история не кончается. Князь Василий женился во второй раз, на литовской княжне Елене Глинской. И опять нет детей. Представляете? Естественно, тогдашний мужчина и в мыслях не имел, что причина бесплодия может заключаться в нем. И вот через четыре года — обратите внимание, господа! Четыре года здоровая восемнадцатилетняя девица не беременеет — так вот, через четыре года после замужества Елена рожает, наконец, наследника. Радостный царь почивает в бозе, после чего безутешная вдова практически открыто живет с любовником, Иваном Федоровичем Овчина Телепневым-Оболенским. Вот его-то не без оснований считают истинным отцом Иоанна IV Васильевича. Такие Рюриковичи, династия, понимаешь. Еще по одной?

— С удовольствием, Александр Михайлович. А вот скажите, почему вы считаете, что раз Иван Грозный мог быть от кого-то со стороны, то и у Романовых нет законного права на престол?

— Ну, право-то у них есть, а вот с законностью — проблема. Я к чему рассказал историю с Грозным? К тому, что альковные приключения — это обычная история, неотъемлемая часть дворцовой жизни. Скажем, прапрадед нашего Николая Александровича — Павел Петрович — он чей сын?

— Петра III? — неуверенно предположил драгунский штаб-ротмистр.

— Может быть. А может и графа Салтыкова. Во всяком случае, этот вариант гораздо более реален, чем истинное отцовство Петра, у которого — как, кстати, и у его французского коллеги и современника! — были некоторые проблемы с выполнением супружеских обязанностей. А у цесаревны матушки Екатерины как раз наоборот, была весьма немалая потребность в постельных утехах. Тут-то и подворачивается граф Салтыков. И вот — будьте любезны, 9 лет у наследника цесаревича не было детей, а потом в одночасье как пошли один за другим! Известный факт: когда император Павел спросил, не сын ли он графа Салтыкова и получил уклончивый ответ, то задумчиво произнес: «Слава Богу, значит, во мне есть русская кровь!». Представляете, господа монархисты? А мы говорим о каких-то законных правах Романовых. Рюриковичи адюльтером закончились, им же и Романовы окончили царствование более ста лет назад. Никаких законных прав у этого сброда, непонятно откуда взявшегося, нет.

— Надо выпить! — грустно отреагировал Темников. Остальные молча согласились. И когда все дружно крякнули после очередного приема жидкости, спросил:

— Ну и за что мы тогда воюем?

— А Бог его знает! — Александр Михайлович посмотрел на пустой графинчик и вздохнул. — Есть у меня там еще небольшой запас, но, боюсь, Елизавета Андреевна нам пути к нему перекроет.

А и в самом деле, думала Клодет. За что они воюют? Большевики борются за свои советы, анархисты — против всякой власти, социалисты — за свое учредительное собрание, а мы? Почему монархист Андрей помогает социалистам Директории? Предположим, мы победим — дальше что? Республика как во Франции? Вряд ли в России возможна такая республика. Конституционная монархия как в Англии? Если уж в России есть монарх, то он самодержец, по-другому не бывает. Так что же будет?

Она прижималась к Андрею, устраиваясь поудобнее на его руке, и потихоньку засыпала, несмотря на ужасный запах перегара, стоявший в комнате. Единственный выход — уехать из этой страны к чертовой матери, пусть не в оскверненный войной Париж, Бог с ним, хотя бы в Мадрид, в Каир, в Йоханнесбург, наконец! Где это, кстати?

А, неважно.

В ноябре вернувшийся из Америки адмирал Колчак разогнал Директорию, арестовал временное правительство, перебравшееся к тому времени в Омск, и объявил себя Верховным правителем России. Сбывались предсказания горного инженера Зеленина.

Андрей, узнав о новой ситуации, отозвался крайне сдержанно:

— Не знаю, милая, не знаю. Конечно, он предпочтительней, чем эти пустомели, но одному Богу известно, чем вся эта история может закончиться. Верховный правитель вполне может оказаться диктатором. С одной стороны, безусловно, нужна сильная жесткая рука, с другой — как бы с водой не выплеснуть и ребенка. Династия Колчаков меня совершенно не устраивает. А другого выхода я не вижу. Не похож он на человека, который жизнь положит на возврат трона Романовым. Да и где они, Романовы? Будут ли теперь так же активно работать по их розыску, или отец прав, и они всем только мешают?

Тем не менее, в армии он остался, муштруя новобранцев и приходя в ужас от того, с кем приходится иметь дело в нынешней армии.

— У меня на фронте башибузуки были лучше этих головотяпов. Как можно из них сделать солдат — ума не приложу! А Верховный при этом чересчур сильно шомполами увлекся, пристрастился мужичков пороть, на мой взгляд, это порочный путь. Так сиволапые наши могут и к большевикам переметнуться, что-то они не торопятся за бравого адмирала голову класть.

Он все чаще задумывался, но на расспросы только мотал головой — мол, неважно, просто так задумался, ничего особенного.

И вот тут-то, собственно, и началась вся эта история.

В ноябре 1918 Екатеринбургская группа Сибирской армии разгромила 3 армию красных и двинулась на запад. Зеленин получил резерв под свое командование и пока оставался в Екатеринбурге, ожидая развития событий. Готовился к выступлению и штаб-ротмистр Темников, прикомандированный к сводному корпусу Каппеля, ставшего в колчаковской армии генерал-майором.

Приближалось Рождество, и кто его знает, сколько им осталось быть вместе. Роман и Андрей отправились за елкой, а Клодет и Юлия решили приготовить праздничный ужин, взялись хлопотать. Сбегали к рынку, поменяли что-то из вещей на продукты. Гулять так гулять. Из Клодет хозяйка была еще та, зато Юлия прямо летала по кухне. И когда успела научиться? Видно, от матери понабралась. Елизавета Андреевна ей налюбоваться не могла, и Клодет опять приревновала немножко. Конечно, она бы хотела, чтобы это с Юлией у Андрея был роман, а не с ней. Прямо видно было. Да и не скрывала этого Елизавета Андреевна. «Зато я красивей, и наверняка лучше в постели!» — бесшабашно подумала Клодет. И тут же ей стало стыдно: Юля же сестра ей, как можно? «Тогда я моложе!» — сказала гадкая девчонка внутри ее. Ага, на целый год. И если мне еще только будет 20, то Юле в 1919 стукнет целый 21! Третий десяток пойдет. Нет, это решительно невозможно! Какая ты, Клавдия Серафимовна, все-таки негодяйка!

Внутреннюю битву с хорошей Клодет и плохой Клавдией прервал сильный стук в дверь. Елизавета Андреевна вздрогнула, крикнула:

— Клодет, откройте, пожалуйста!

«Ага, как открыть незнамо кому, так Клодет, а как готовить на стол, так Юленька!», — но пошла на непрекращающийся нервический стук.

В прихожую, запустив клубы морозного пара, ввалились их мужья, неся что-то, завернутое в бараний тулуп. Клодет сначала не поняла, что там такое, но потом разглядела безвольно свисающие женские ноги. Откуда-то изнутри, из укутанной в драгунский башлык головы, доносился легкий стон. «Господи, это же они какую-то женщину притащили!» — подумала Клодет, еще не зная, как к этому факту относиться.

— Мама! Горячей воды! Быстро! — закричал Андрей, проталкиваясь в комнату прямо в сапогах, натоптал на коврики, на пол, бережно неся тулуп с грузом. — Клодет, снегу принеси с улицы. Да не в ладоши, в таз! Быстро!

Она решила устроить скандал потом, а пока ринулась на двор, стараясь выбрать, где почище. А вслед неслось:

— Юля, самовар! Быстро!

Роман и Андрей бережно уложили женщину на диван, развернули тулуп, стащили башлык. Клодет притащила таз со снегом, присела у дивана и стала растирать белые ступни, украдкой рассматривая незваную гостью. Вообще-то, если честно — хорошенькая. Была бы, если бы не страшные шрамы на верхней части груди, да уродливая вмятина на голове, убегающая под волосы. Совершенно без одежды, вся внутренняя сторона бедер покрыта ссадинами и кровоподтеками, разбита губа. В общем, мужья притащили какую-то голую крестьянку, видимо, подарок к Новому Году. Интересно только — кому?

Елизавета Андреевна внесла огромный таз, в который вылили два ведра теплой воды («Не горячей, мама, теплой, с нее же кожа сойдет!»). Усадили женщину, которая пока так и не пришла в себя, только стонала, Юля стояла со стаканом чая, потерянная какая-то, не знала, что делать. «Интересно, у меня такое же лицо?» — мельком подумала Клодет.

Первая суматоха прошла, все занялись делом. Елизавета Андреевна выгнала мужчин из комнаты («Не на что вам тут смотреть, обойдетесь!»), осторожно обмывала ссадины, Клодет ей помогала, а Юля все пыталась влить женщине ложечкой чай.

Наконец та подняла веки. «Ого! — подумала Клодет. — Вот это глазищи!» Серые, огромные, да и оказалось, что никакая это не женщина, совсем еще девушка, только сильно истерзанная.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Елизавета Андреевна.

Девушка помотала головой, мол, вроде ничего себе. А может и нет — не поймешь.